Эптон Синклер - Между двух миров

Когда это гомерическое сражение окончилось и оба воителя разошлись в разные стороны, чтобы выполнить отданные им приказания, Ланни сказал: — Мне нужно съездить в Ньюкасл повидаться с отцом. Хочешь со мной?

— С удовольствием, — отозвалась молодая женщина. — Только бы выбраться из этого сумасшедшего дома.

— Боюсь, что там тоже сумасшедший дом, только поменьше, — заметил Ланни.

Мисс Федерстон были даны инструкции: если мистер Бэдд будет звонить, пусть она скажет, что молодые Бэдды поехали к нему. Они предоставили шоферу возможность тоже следить за бюллетенями, Ланни сам сел у руля. Он рассказал Ирме о том, что сделал для отца, и это произвело на нее большое впечатление. Видно, деньги и впрямь не играют для него никакой роли. И, в то время как они мчались по-Парк-авеню, она сказала: — Ты понимаешь, конечно, что я готова помочь твоему отцу, если это понадобится.

— Спасибо за предложение, Ирма, но Бэдды должны сами вызволять друг друга из беды.

— А может быть, они не в состоянии? Может быть, они тоже влипли?

— Может быть; но я сказал тебе, что никогда не коснусь твоих денег.

— Об этом пора забыть, Ланни. Ты мой муж, и твой отец мне не менее дорог, чем мой дядя.

Когда он стал возражать, она заявила — Ладно, оставим это. Узнаем сначала, как обстоят его дела, и посмотрим, что он сам скажет. Если нужно, я помогу ему. — И опять это изрекла королева.

Когда они ехали вдоль побережья, Ланни сказал: — Знаешь, Ирма, как странно: то, что ты говорила дяде Хорэсу, я как раз сам хотел, набравшись храбрости, сказать Робби.

— Я никогда раньше об этом не думала, — сказала она. — Но сегодняшний день открыл мне глаза на многое, и теперь я понимаю, что имел в виду мой отец и насколько он был прав. Ах, если бы он был жив!

Она стала расспрашивать Ланни об игре на бирже, о промышленности и финансах; он прочел ей начальный курс, который ей следовало бы прослушать еще в школе. — Но куда же все эти деньги деваются? — спросила она, и он объяснил ей сущность кредита. Она изо всех сил старалась понять эти странные вещи, и разговор, завязавшийся между ними, настолько отличался от ее обычной болтовни о приятелях и приятельницах, их туалетах, развлечениях и флиртах, что Ланни подумал: может быть, для богачей подобное потрясение не так уж вредно.

В заключение она предложила: — Знаешь что, скажи отцу, что ты можешь получить от меня деньги для него лишь на тех же условиях, которые я поставила дяде Хорэсу. — Ланни с интересом взглянул на нее: что это, понравилась власть и она входит во вкус? Впрочем, разве она не была дочерью своей матери и своего отца?

До Ньюкасла было два-три часа пути. Ланни ехал с максимально дозволенной, а иногда и недозволенной скоростью. Проезжая через город, они сразу определяли, где маклерские конторы или редакции газет — по толпе, дежурившей перед ними. Они приехали в Ньюкасл около шести часов вечера. Там тоже стояли толпы на главной улице перед маклерской конторой и перед зданием газеты «Кроникл». Ланни остановился у конторы: может быть, отец там, если нет — надо позвонить и узнать, на заводе Робби или дома.

Протиснуться в контору оказалось невозможно, но от людей, столпившихся на улице, он узнал, что заключительные курсы еще не известны. Бюллетень отстал больше чем на четыре часа, и только после семи встревоженная публика по всей стране узнает, какая судьба постигла ее вложения. Ланни был совершенно уверен, что при таких обстоятельствах отец едва ли усидит дома, и поэтому позвонил ему на завод. Наконец-то, к великому своему облегчению, он услышал знакомый голос.

— Ну, как ты, Робби?

— Пока еще жив. Вот и все.

— Ты много потерял?

— Мне необходимо достать к утру еще.

— Тебя известили о деньгах, которые я внес?

— Известили, и я прямо не знаю, как благодарить тебя. Пока что они спасли меня.

— Ты пробудешь в конторе еще некоторое время? Мы с Ирмой сейчас заедем к тебе.

Насколько иным рисовался мир Ланни, когда месяц назад он въезжал с молодой женой в эти же ворота! Самоуверенный и бодрый Робби словно на десять лет постарел; он был настолько расстроен, что даже не пытался скрыть это от дочери Барнса. Он в отрывистых фразах рассказал о своем положении. Отец не дал ему ни гроша. Робби всю жизнь хотел жить по-своему, пусть теперь сам и расплачивается. Для него всегда найдется на заводах Бэдд место с хорошим окладом, на который вполне можно будет жить; но все эти авантюры с нефтью и спекуляции на бирже были в глазах дедушки Сэмюэла делом греховным, и то, что случилось — явно суд божий.

Брат Робби, Лофорд, тоже играл на бирже, да он все равно и не помог бы Робби. У остальных двух братьев денег не было, и они тоже влипли, хотя и скрывали это от отца. Робби занял сто тысяч у одного из своих дядей, но это капля в море. Он заложил все свои бумаги, даже акции заводов Бэдд, пустил в ход и бумаги Ланни — ведь Ланни ему разрешил. Отец начал извиняться, но Ланни решительно остановил его: —Забудь об этом, мы хотим выручить тебя. И хотим знать, как обстоит дело. Ничего не скрывай от нас.

— Я и не мог бы скрыть. Признаюсь, эта история очень на меня подействовала. Да, оказался прав ты и твои красные друзья.

Робби подошел к телетайпу, который продолжал трудиться. Сейчас он как раз выстукивал курсы последнего часа. — Дела идут как будто получше, — сказал Робби. На ленте была только последняя цифра каждой котировки: Р 6 1/2, 6 1/4, 6 3/8, 6 1/2. Отсюда следовало, что Радио как будто стабилизировалось, но неизвестно — на сорока шести или тридцати шести. Впрочем, Робби следил за курсами и отмечал у себя последовательные котировки разных бумаг, в которых он был заинтересован.

Он показал сообщение, недавно полученное его секретарем из редакции «Кроникл»: во второй половине дня крупнейшие банкиры Нью-Йорка встретились в банке Моргана и условились образовать фонд в двести сорок миллионов долларов, чтобы стабилизировать курсы. Это сообщение появится во всех вечерних газетах Америки, и можно надеяться, что оно остановит поток продаж. — Если бы только мне дали маленькую отсрочку, — вздохнул Робби, — я мог бы кое-что скомбинировать и спасти положение. — От скольких людей уже слышал Ланни в течение дня те же слова!

Тут заговорила Ирма:

— Я обещала дяде Хорэсу выручить его, и я хочу сделать то же самое для вас, папа Бэдд.

— Я не пойду на это, Ирма. — Гордый свекор принялся было протестовать, но ее величество решительно остановила его.

— Я при Ланни сказала дяде, что именно я согласна сделать, и он объяснит вам все, но не лучше ли поехать к вам домой, там гораздо уютнее? Ведь сегодня уж больше ничего произойти не может.

— Я хотел подождать заключительных цен, — сказал измученный делец, — но мой секретарь сообщит мне домой по телефону.

Предстоял поединок, и Ланни вооружался для боя. Он решил действовать мягко, но настоять на своем. Отцу, вероятно, сейчас не до еды, так лучше сразу же покончить с делом и сбросить с плеч тяжесть. Ланни предоставил Ирме и Эстер обмениваться мнениями о горестях, выпадающих на долю женской половины человеческого рода во время биржевых паник, и увел отца в кабинет.

— Прежде всего, Робби, я хочу сказать тебе, что Бьюти вполне одобряет меня за то, что я передал тебе эти триста тысяч. Она тоже понимает, как много ты сделал для нас — мы всем тебе обязаны.

— Вы оба получите обратно ваши деньги, сынок, если я буду жив.

— Забудь про них пока. Мы любим тебя и хотим, чтобы ты был счастлив; мы оба считаем, что ты давно уже не чувствовал себя счастливым. А теперь вот что: заслужил я право говорить откровенно?

— Заслужил, сынок, выкладывай все.

— Мы с Бьюти решительно не понимаем, зачем тебе нужно изматываться в этой погоне за деньгами. Ты губишь свое здоровье, теряешь спокойствие и делаешь несчастными и нас, и Эстер — всех своих близких. Эти деньги никому не нужны, никто их не хочет. Спроси любого из нас, мы все против того, чтобы ты играл на бирже и сейчас, и вообще. Бесс тоже поддержала бы меня, будь она здесь. А мальчики — как по-твоему, что они сказали бы, если бы видели, в каком ты сегодня состоянии?

— Ты прав, сынок, признаю себя виновным.

— Вопрос не в этом. Вопрос в том, чтобы построить жизнь на здоровой основе, чтобы она давала нам хоть немного радости. Ты думаешь, мальчикам так хочется быть миллионерами? Спроси их, что они предпочитают — иметь отца или его деньги? Они здоровые, способные юноши и сумеют сами проложить себе дорогу. Неужели тебе так нравятся лодыри из «хорошего общества», что ты желал бы прибавить к ним еще двух?

— Чего ты, собственно, хочешь от меня, сынок?

— Я хочу от тебя того же, чего хотела и добилась Ирма от своего дяди. Я хочу от тебя обещания, что ты больше никогда в жизни не купишь и не продашь ни одной акции, играя на разницу. Эта игра — дьявольская ловушка, худшей я никогда не видел, а ты знаешь, что я видел немало ловушек у нас на Ривьере. Я хочу, чтобы ты ликвидировал свои биржевые дела и не позже завтрашнего утра.