Лавка древностей. Томъ 1 - Чарльз Диккенс
Генріета Симмонсъ не только подтвердила ея слова, но и воспользовалась случаемъ, чтобы прибавить кое-что отъ себя. Другая кумушка громогласно давала совѣты, какъ слѣдуетъ укрощать строптивыхъ мужей, и приводила въ примѣръ своего собственнаго мужа, который черезъ мѣсяцъ послѣ свадьбы вздумалъ было показать свои когти, но вскорѣ потомъ сталъ тише воды, ниже травы. Третья разсказывала, что она добилась такого же счастливаго результата только инымъ путемъ: ей пришлось проплакать шесть недѣль кряду и удалось укротить мужа лишь съ помощью матери и двухъ тетокъ. Одна изъ гостей, не находившая себѣ въ общей суматохѣ собесѣдницы, успѣла-таки завербовать единственную молодую дѣвушку, нечаянно попавшуюся въ ихъ компанію: она заклинала ее всѣми святыми, ради собственнаго спокойствія и счастія, заранѣе хорошенько обдумать этотъ вопросъ, чтобы тотчасъ же послѣ свадьбы забрать мужа въ руки. Словомъ, хаосъ былъ полный. И посреди этого-то шума и гама всѣ какъ-то нечаянно замѣтили, что м-съ Джиникинъ вдругъ поблѣднѣла и украдкой дѣлаетъ имъ знакъ рукой, чтобы онѣ замолчали, и тогда только онѣ увидѣли, что Квильпъ собственной особой стоитъ въ комнатѣ и внимательно прислушивается къ ихъ рѣчамъ.
— Продолжайте, барыньки, продолжайте, зашипѣлъ онъ, — а вы, сударыня, обратился онъ къ женѣ,- попросили бы ихъ остаться къ ужину и велѣли бы приготовить для нихъ омаровъ и еще что нибудь въ родѣ этого, знаете, какой нибудь такой деликатесъ.
— Я… я… вовсе ихъ не приглашала къ чаю, Квильпъ. Онѣ случайно собрались у меня, бормотала испуганная жена.
— Тѣмъ лучше, миссисъ Квильпъ, тѣмъ лучше. Случайныя собранія бываютъ самыя интересныя, говорилъ карликъ, съ ожесточеніемъ потирая руки: можно было подумать, что онъ хочетъ соскрести всю грязь, накопившуюся на кожѣ. — Что-жъ, барыньки, вы не уходите? Вы остались?
Гостьи схватили свои шляпы и платки и поспѣшили уйти подобру поздорову, предоставляя м-съ Джиникинъ расхлебывать кашу. Считая своею обязанностью защищать гостей, м-съ Джиникинъ попробовала было удержать позицію.
— А почему бы имъ и не остаться поужинать, Квильпъ, если моя дочь этого желаетъ?
— И въ самомъ дѣлѣ, отчего бы имъ не остаться? вторилъ зятекъ.
— Кажется, въ этомъ нѣтъ ничего безчестнаго или дурного.
— Разумѣется. Что тутъ можетъ быть дурного? Ужинать даже невредно; вотъ только омарами, какъ я слышалъ, можно разстроить желудокъ.
— Это вы, вѣроятно, о своей женѣ такъ безпокоитесь, — боитесь, чтобы она не заболѣла?
— Конечно, я этого очень боюсь. Я бы ни за что въ мірѣ не хотѣлъ, чтобы она заболѣла, если бы даже мнѣ въ утѣшеніе предлагали двадцать такихъ тещъ, какъ вы, а ужъ это ли не благодать Божья! продолжалъ зятекъ съ усмѣшкой.
— Вѣдь, кажется, дочь моя приходится вамъ женой, и, если не ошибаюсь, даже законной женой? язвила теща, хихикая:- вамъ, молъ, не мѣшаетъ напомнить объ этомъ.
— Какъ же, какъ же! она моя законная жена, поддакивалъ карликъ.
— А въ такомъ случаѣ, надѣюсь, она имѣетъ право дѣлать все, что ей захочется.
Старушка начинала уже дрожать отъ душившей ее злобы и отъ подступавшаго страха передъ чудовищемъ.
— Неужели это для васъ новость, м-съ Джиникинъ? Само собою разумѣется, она имѣетъ на то полное право.
— Я знаю только одно, что еслибъ она слушалась моихъ совѣтовъ, она дѣлала бы теперь все, что ей хочется.
— Отчего вы, душа моя, не слушаетесь маменькиныхъ совѣтовъ? обратился карликъ къ женѣ. — Отчего вы не берете во всемъ съ нея примѣра? Вѣдь она можетъ служитъ украшеніемъ своего пола. Пари держу, что вашъ отецъ день и ночь благодарилъ Бога за такое сокровище.
— Ея отецъ былъ очень счастливъ, Квильпъ! онъ былъ прекрасный человѣкъ, въ двадцать тысячъ разъ лучше многихъ, кого я знаю; въ двадцать тысячъ милліоновъ разъ лучше.
— Какъ жаль, что я не успѣлъ съ нимъ познакомиться, насмѣшливо замѣтилъ карликъ. — Очень можетъ быть, что онъ былъ счастливъ и при жизни, но думаю, что онъ еще счастливѣе теперь, наслаждаясь отдыхомъ послѣ такихъ долгихъ мученій.
Старуха открыла было ротъ, но не могла выговорить ни слова, а зятекъ продолжалъ потѣшаться надъ ней, злобно сверкая глазами.
— Что съ вами, м-съ Джиникинъ? обратился онъ къ ней якобы самымъ вѣжливымъ тономъ. — Вамъ, вѣроятно, нездоровится. Вы, должно быть, очень утомились, много говорили;- я знаю, вы любите болтать. Пойдите, прилягте, отдохните.
— Я пойду, когда мнѣ захочется.
— А я васъ попрошу пойти теперь же.
Теща гнѣвно на него посмотрѣла, но дѣлать было нечего, приходилось уступить, тѣмъ болѣе, что Квильпъ напиралъ все сильнѣе и сильнѣе. Заставивъ ее переступить черезъ порогъ, онъ хлопнулъ дверью передъ самымъ ея носомъ, и старуха снова очутилась въ кругу сосѣдокъ, спускавшихся съ лѣстницы.
Оставшись наединѣ съ женой, которая забилась въ уголокъ и дрожала отъ страха, не смѣя глазъ поднять, карликъ остановился передъ ней и, скрестивъ руки на груди, пристально уставился на нее. Нѣсколько минутъ оба молчали.
— М-съ Квильпъ, произнесъ онъ наконецъ.
— Что вамъ угодно? кротко отозвалась жена.
Карликъ долго стоялъ передъ ней и грозно глядѣлъ, наслаждаясь ея смущеніемъ.
— М-съ Квильпъ, повторилъ онъ.
— Что вамъ угодно? повторила жена, не поднимая глазъ.
— Если я еще разъ узнаю, что вы слушаете этихъ вѣдьмъ, я васъ укушу.
И онъ заскрежеталъ зубами. Видимое дѣло, онъ не шутитъ. Затѣмъ онъ приказалъ женѣ убрать все со стола и принести ромъ. Когда она поставила передъ нимъ огромный погребецъ, — онъ, вѣроятно, взялъ его съ какого нибудь корабля, — онъ велѣлъ подать холодной воды и коробку съ сигарами, а самъ развалился въ креслѣ и, прижавшись головой къ стѣнкѣ, уперся своими безобразными ножками о столъ.
— Ну-съ, м-съ Квильпъ, сегодня я, кажется, въ ударѣ и, чего добраго, буду курить всю ночь. Такъ вы сидите себѣ въ своемъ уголкѣ: мнѣ можетъ что нибудь понадобиться.
Жена, по обыкновенію, кротко отвѣтила ему «хорошо, Квильпъ», а грозный мужъ и повелитель закурилъ первую сигару и приготовилъ себѣ первый стаканъ грогу. Солнце давно уже зашло, небо усѣялось звѣздами, тюрьма стала еще мрачнѣе, въ комнатѣ уже совершенно стемнѣло, а карликъ все еще продолжалъ курить и пить водку, поглядывая въ окно съ своей обычной звѣрской усмѣшкой, и только въ тѣ минуты, когда измученная жена, все время неподвижно сидѣвшая въ углу, выдавала свою усталость какимъ нибудь невольнымъ движеніемъ, безобразное лицо его искажалось веселой гримасой.
V
Неизвѣстно, дремалъ ли повременамъ Квильпъ, или всю ночь не смыкалъ глазъ, но только онъ не выпускалъ сигары изо рта, курилъ безостановочно, зажигая одну сигару о другую и обходясь безъ спичекъ. Бой стѣнныхъ часовъ не только не напоминалъ ему о снѣ,
