Элизабет Мид-Смит - Дедушка и внучка

— Прежде, в мое время, меня считали хорошей музыкантшей.

— Ну, если ты хорошо играла прежде, значит, ты хорошо играешь и теперь. Играй, а я буду петь. Я знаю много замечательных песенок, и французских, и английских, и прежде пела их с мамой. И потом, тебе обязательно нужно носить новые модные платья…

— Дороти, у нас нет денег, чтобы купить их.

С минуту Дороти стояла неподвижно и что-то обдумывала.

— У меня есть полкроны, — наконец произнесла она, — этого довольно? Как ты думаешь? Если ты в течение двух недель будешь хорошо учиться, я отдам тебе эти деньги. Послушай, тетушка, ведь ради этого стоит поработать? А? Ведь правда? Ну, а ты, что ты дашь мне в награду, если две недели я буду очень хорошо учиться?

— Подожди, Дороти! Ты совсем сбила меня с толку. Послушай, ты не можешь меня учить. Это я буду давать тебе уроки. Завтра в десять часов утра мы приступим к учебе.

Дороти покачала головкой и ласково улыбнулась: — Ты немножко упрямая, тетя Доротея, и мне придется побороться, чтобы тебя переупрямить. Только, пожалуйста, не рассчитывай, что я брошу свою затею! Проговорив эти слова, Дороти стала отступать к двери, улыбаясь своей лукавой, веселой улыбкой, и так и вышла из комнаты.

Глава VI

Три прибора

— Пожалуйста, оденьте меня к ужину понаряднее, Мэри, — попросила Дороти.

— Но ведь вы поужинаете, дорогая моя, и ляжете спать.

— Я хочу поужинать с дедушкой и тетей, — заявила девочка. — Какое платье вы бы посоветовали мне надеть, Мэри?

— У вас много нарядных платьев, маленькая мисс, и я до сих пор не все вынула из ящиков.

— Я выберу одно из самых лучших, чтобы оно понравилось дедушке, — решила Дороти.

Минуты две она сосредоточенно что-то обдумывала, потом ее глаза заискрились, и на лице отразился восторг.

— Вспомнила! У меня есть голубое, очень мягкое платье, знаете, такого же цвета, как незабудки. Его-то я и надену.

— Но ведь вы носите черное, вы в трауре по вашим родителям, дорогая.

— Черное? — удивилась Дороти. — Я не ношу черного. Я всегда в белом.

— Белое — тоже траур, — объяснила Мэри, — маленькому ребенку, который потерял обоих родителей, не годится ходить в голубом, мисс Дороти, право, не годится.

Дороти повернулась и посмотрела на Мэри с глубоким изумлением.

— Я не понимаю вас. Пойдите вниз и накройте стол к ужину. Я знаю, что вам приходится слишком много работать. Мне нужно поговорить с дедулей, и он пригласит в помощь вам множество слуг. Не беспокойтесь, ждать осталось совсем недолго, и вам нужно будет только ухаживать за тетей Доротеей и за мной. Теперь я придумываю новые платья для тети. Ей нужно много, много платьев. Идите, милая Мэри, оставьте меня одну.

— Но ведь вы не сможете застегнуть платьице, мисс.

— Ну, я как-нибудь это устрою.

У девочки было решительное личико, а времени до ужина оставалось совсем немного. Мэри знала, что опаздывать нельзя ни на минуту, поэтому служанка так и полетела вниз готовить кушанья. В коридоре она встретила Карбури:

— Дороти еще совсем крошка, а между тем она так настойчива и так обезоруживающе мила, что я ради нее готова в огонь и в воду.

— Уж если сказать правду, — шепотом заметил Карбури, — наш господин так любит ее, что, мне кажется, сделает все, чтобы только угодить ей.

— Да уж, ему придется прямо сегодня кое-что для нее сделать, — улыбнулась Мэри, — потому что она велела подать на стол третий прибор. Подумать только: крошка, которой нет еще и семи лет!

— Я поставлю для нее прибор, только если прикажет сэр Роджер.

— Вот увидите, мистер Карбури, — со смехом отозвалась Мэри. — Вам придется принести прибор.

— Да что и говорить. Все может быть! — ответил Карбури. — Я этому не слишком удивлюсь после того, что мне рассказали Петерс и Джонсон.

— И что же они вам рассказали? — поинтересовалась Мэри.

— Да как же, она была в грядках земляники! Представляете? Для нее было приказано снять сетки, и она собирала столько ягод, сколько ей хотелось, а старик бродил кругом, смотрел и то и дело весело смеялся. Он велел Петерсу и Джонсу заниматься своими делами и уйти в другую часть фруктового сада. Но, конечно, они продолжали глазеть издали, смотрели и дивились. С тех пор как в Сторм приехала маленькая мисс, чудесам нет конца!

— Вам придется поставить для нее прибор к обеду, вот увидите! Ну, я побегу жарить рыбу, — заспешила Мэри. — Это самая дешевая рыба, которую мы только могли достать, но я точно знаю: наш господин найдет, что я за нее заплатила слишком дорого!

Между тем Дороти в детской была сильно занята. В свои семь лет она уже действительно многое видела, встречалась с людьми самых различных классов общества и все пропускала сквозь свое чистое, невинное детское сердечко, глядя на мир счастливыми открытыми глазами. Она проходила мимо зла, не касаясь его, и всюду с восторгом замечала добро и счастье. Правда, она рано лишилась отца и матери, но для девочки они продолжали жить. Ее дорогая мама и горячо любимый папа любили голубое платьице цвета незабудки, и ей хотелось надеть его в этот вечер.

Поэтому она рылась в вещах, приводя все в ужасный беспорядок, и наконец нашла-таки платьице светло-голубого цвета, сделанное из очень нежной, мягкой, воздушной материи. Дороти выбрала также маленькие голубые ажурные чулки и голубые сафьяновые туфельки; отложила их в сторону, потом причесала щеткой темные курчавые волосы, опять вымыла лицо и руки и наконец оделась.

Но когда пдатье уже было накинуто на плечи, начались затруднения. Оно застегивалось сзади, и Дороти никак не могла достать до крючков и петель. Что тут было делать? Она собиралась войти в гостиную без пяти минут семь, то есть в то время, когда там появлялась тетя Доротея. Нельзя было терять ни минуты. И девочка решила, что можно обратиться за помощью только к одному человеку. Потревожить Мэри, занятую в кухне, она не хотела, не хотела также мешать и Карбури, накрывавшему на стол. Не бежать же далеко, в комнату тети Доротеи? А вот дедуля! Ведь его спальня совсем близко.

Она побежала по коридору и постучала в его дверь.

— Кто там? — спросил недовольный и удивленный голос.

— Это я, впусти меня, дедуля.

— Тебе нельзя войти, Дороти. Сейчас же уходи.

— Это очень важно, дедушка! Нужно, чтобы кто-нибудь застегнул мне платье.

— Я сказал, уходи, Дороти! Пусть Мэри застегнет тебе платье.

— Она готовит нам ужин. Дедуля, я вхожу!

— Нет-нет, уходи.

Дверная ручка тихонько повернулась. Дверь отворилась на дюйм, и маленькое, сияющее личико заглянуло в комнату. Старый сэр Роджер только что окончил бриться и стоял в жилете, собираясь надеть свой старый сюртук.

— Ах, ты прекрасно выглядишь! — одобрила Дороти. — И как ты напоминаешь мне моего папу! Пожалуйста, застегни мне платьице.

Она быстро, одним прыжком подскочила к нему и повернулась спиной.

— Дитя мое, я, право, не знаю, что мне делать… И почему ты не послушалась меня и вошла в комнату?

— Дедушка, пожалуйста, застегни мне поскорее платьице и поторопись: мне холодно, у меня мурашки по спине бегают.

— Зачем ты надела это платье?

— Как зачем? Чтобы быть нарядной! Ведь я буду ужинать с тобой, дедуля. Ну, становись же на колени и застегни платье. Поскорее, поскорее!

— Конечно, я попробую, но я совсем не знаю, как это делается.

— Ах, какой ты непонятливый, дедуля, ты настоящий гусенок! Ну, разве ты не видишь крючков? Разве не видишь петелек? Нужно просовывать крючки в петельки, только и всего. Я уверена, что смогла бы застегнуть твое платье.

— Извольте стоять смирно, маленькая мисс. Да не вертись же так, Дороти! Ну, хорошо. Теперь готово. Я застегнул платье; правда, не очень хорошо, но все-таки оно держится.

— Оно застегнуто очень плохо, дедушка, но, будем надеяться, что завтра вечером ты застегнешь получше.

— Нет уж! Я не собираюсь больше его застегивать. Все, уходи. Сегодня ты больше не сойдешь вниз.

Дороти отступила на несколько шагов, прислонилась к одной из ножек большой кровати и прямо посмотрела деду в лицо:

— Я сойду вниз с тобой. Я нарядная-пренарядная, и знаю, что на самом деле ты шутишь и тебе очень приятно быть со мной. А погляди-ка, какие у меня миленькие туфельки? Ну, не прелесть ли они? Как ты думаешь, дедушка, я достаточно нарядна?

— Я нахожу, что ты самая странная, самая непослушная, самая…

— «Милая», скажи «милая» в конце, — подсказала Дороти.

Старый сэр Роджер не произнес слова «милая», но морщины на его лице разгладились. Он быстро надел сюртук, потому что часы пробили семь.

— Теперь возьми меня за руку, — приказала она. Через минуту они рядышком вошли в гостиную.

Мисс Доротея, одетая в свое привычное выцветшее платье, стояла возле окна на привычном месте, в привычной позе. Увидев отца и маленькую Дороти, она вздрогнула от неожиданности. Карбури тоже увидел их и скорее вылетел, чем вышел в столовую; быстро-быстро он поставил прибор «для маленькой мисс» и потом доложил, что ужин подан.