Эрнест Хемингуэй - Проблеск истины

— Доброе утро, бвана! — сказал он, снимая фуражку.

— Завтракать будешь?

— Не время, бвана.

— Что случилось?

— Тревога, бвана, готовность номер один. Их четырнадцать, бвана. Четырнадцать отъявленных головорезов.

— Вооружены?

— До зубов.

— Бежали из тюрьмы в Мачакосе?

— Да, бвана. Откуда вы знаете?

— Егерь доложил сегодня утром.

— Мы вновь должны объединить усилия, губернатор!

Эта форма обращения была чистой лестью и не имела ничего общего с управлением губернией.

— Полиция может на меня рассчитывать.

— Каков план совместной операции, губернатор?

— Это твое шаури. Я здесь по части охоты.

— Войдите в положение, бвана. Помогите парню. Вы и бвана старший егерь меня всегда выручали. В трудные времена мы должны действовать сообща. Будем держаться до последней черты.

— Это замечательно. Но я не полицейский.

— Зато вы охотник на опасных хищников! Объединим усилия. Что бы вы сделали на моем месте, губернатор? Я с вами до последней черты.

— Надо организовать кордон, — сказал я.

— Могу я попросить стакан пива?

— Открой бутылку, я составлю компанию.

— Глотка пересохла от дорожной пыли.

— В следующий раз потрудись не вздымать ее возле нашего белья.

— Простите, губернатор. Глубочайшие извинения. Мой ум был занят нашими проблемами; к тому же недавно был дождь.

— Позавчера. Все уже давно высохло.

— Вернемся к делу, губернатор. Итак, организуем кордон?

— Да, — ответил я. — Здесь неподалеку шамба, где живут камба.

— Мне об этом ничего не известно. Знает ли старший егерь?

— Знает. В общей сложности в округе четыре шамбы, где варят пиво.

— Это нарушение закона.

— Обычное дело для Африки. Предлагаю во все четыре послать наблюдателей. Если беглецы объявятся, мне сразу сообщат. Мы поднимем людей, окружим шамбу и возьмем их.

— Живыми или мертвыми!

— Даже так?

— Никак иначе, губернатор. Отъявленнейшие головорезы.

— В этом еще надо убедиться.

— Ни к чему сомнения, губернатор. Слово чести! Но как наблюдатели с вами свяжутся?

— Мы предвидели подобный оборот событий и создали разветвленную сеть сарафанного радио. Его эффективность выше всяких похвал.

— Отличный ход. Рад, что вы об этом позаботились. Надеюсь, сеть достаточно широка?

— Более чем. Во главе стоит девушка выдающихся организаторских способностей, прирожденная подпольщица.

— Могу я с ней встретиться?

— Попытаюсь устроить. Только форму не надевай.

— Подполье — это здорово, — сказал полицейский. — Я всегда мечтал о подрывной работе в тылу врага.

— Почему бы нет? Когда эта история закончится, попрошу прислать пару старых парашютов. Порепетируем высадку десанта.

— Давайте займемся деталями, губернатор. Итак, наблюдательный кордон. Здравая мысль. Но что дальше?

— Дальше вот что. Я собираю в лагере мобильную группу быстрого реагирования. По первому сигналу выступаем в сторону той шамбы, где появятся беглецы. А ты сейчас возвращайся в бому и организуй оборону. Далее, предлагаю устроить заставу на дороге у поворота, в десяти милях отсюда. Расстояние определишь по спидометру. На ночь заставу следует передвигать ближе к болоту. Помнишь, где мы охотились на бабуинов?

— Никогда не забуду, бвана.

— В случае тревоги я с тобой свяжусь. Только смотри, не постреляй мирных жителей. Там ночью движение оживленное.

— Да вроде никто не ездит.

— Еще как ездят. На твоем месте я бы повесил предупреждающие знаки на каждой дуке: мол, вводится комендантский час, соблюдение которого строго обязательно. Это не повредит.

— Дадите мне людей, бвана?

— Только если ситуация выйдет из-под контроля. Не забывай, наблюдение будут вести мои люди. Могу предложить следующее. Я сейчас напишу телефонограмму, попрошу самолет. Ты ее отправишь через Нгонг. Самолет мне так или иначе нужен.

— Отлично, бвана. Могу я надеяться, что вы возьмете меня в полет?

— Вряд ли, — ответил я. — Ты необходим на земле.

Я написал телефонограмму, попросил завтра после обеда прислать самолет с грузом свежей почты из Найроби и добавил, что мне потребуется два часа полетного времени.

— А теперь отправляйся в бому, — сказал я. — Ради Бога, парень, в следующий раз не влетай в лагерь по — ковбойски. Теперь у нас везде пыль: и на еде, и в палатках, и на чистом белье.

— Глубочайшие извинения, губернатор. Больше не повторится. Еще раз спасибо за помощь.

— Может, вечером увидимся в городе.

— Хорошо.

Он осушил пиво, отдал честь и принялся громко звать водителя.

В палатку вошла Мэри, по-утреннему свежая и сияющая.

— Кто этот мальчик? Он из полиции? Что-то случилось?

Я рассказал ей о побеге из тюрьмы в Мачакосе, не поскупившись на детали. Это произвело должное впечатление.

За завтраком она спросила:

— Вызвать самолет — это же очень дорого?

— Мне так или иначе нужна почта из Найроби. Да и с буйволами пора уже закончить. На болоте их нет, надо проверить окрестности Чулуса; самолет пригодится.

— Жаль, я еще не добыла льва. Могла бы слетать в Найроби за всякой рождественской всячиной.

— Думаю, мы его добудем очень скоро. Надо только дать передышку и тебе, и ему. Арап Майна считает, что он со дня на день спустится к нам.

— Мне не нужна никакая передышка.

— Ну хорошо, только ему. Он должен потерять страх и совершить ошибку.

— Скорее бы.

Около четырех я вызвал Нгуи и приказал ему вместе с Чаро приготовить ружья и дробовик, а Мтуке передать, чтобы пригнал машину. Мэри в палатке писала письма. Нгуи привел Чаро, и они принялись вынимать из-под кровати зачехленное оружие и считать патроны для «Спрингфилда» и «маннлихера». Нгуи приготовил тяжелую артиллерию: «штуцер» калибра 0,577. Это был первый из приятных моментов предстоящей охоты.

— На кого идем? — спросила Мэри.

— Нам нужно мясо. В качестве подготовки к охоте на льва я хочу проделать опыт, о котором говорили мы с Отцом. Ты должна убить антилопу гну с двадцати ярдов. Чаро тебя подведет.

— Вряд ли мы сумеем подойти так близко.

— Сумеете. Только свитер не надевай. Возьми с собой, на обратном пути наденешь, если замерзнешь. И рукав закатай заранее, прямо сейчас. Я серьезно.

У мисс Мэри была привычка перед выстрелом закатывать правый рукав; иногда это сводилось просто к подворачиванию манжеты. Так или иначе, начиная с дистанции в сто ярдов, звери неизменно пугались.

— Ты же знаешь, я так больше не делаю.

— Ну и отлично. Про свитер я сказал, потому что он фактически удлиняет приклад.

— А если будет холодно, когда мы пойдем на льва?

— Я просто хочу посмотреть, имеет ли это значение.

— Все всегда на мне экспериментируют. Я что, не могу просто пойти и убить антилопу?

— Конечно, можешь. Вот прямо сейчас.

Мы проехали аэродром, затем рощу выкорчеванных деревьев. На одной из полян я заметил две группы антилоп гну: самки паслись, а старый бык лежал в тени под кустами. Я указал на него Мтуке и сделал круговой жест, означавший, что надо подъехать слева и сзади, чтобы не было видно за деревьями.

Машина остановилась, Мэри и Чаро вышли; у последнего на шее висел бинокль. Мэри передернула затвор «маннлихера», дослала патрон и поставила оружие на предохранитель.

— Что теперь? — спросила она.

— Видишь, лежит старый бык?

— Вижу. А в кустах, кажется, еще два.

— Вы с Чаро попробуете подобраться к нему как можно ближе. Ветер правильный, до опушки дойдете без проблем. Видишь, где начинается просвет?

В просвете лежал старый самец антилопы гну: черный уродливый зверь с огромной головой, загнутыми книзу рогами и буйной гривой. Когда Мэри и Чаро приблизились, он поднялся, сделавшись еще чернее и уродливее. Охотников он не видел: стоял к ним боком, глядя на нас. Антилопа гну — очень странное животное, мы к ним просто привыкли и принимаем как должное. Уникальный, замечательный зверь, хотя благородным его не назовешь. Какое счастье, думал я, наблюдать это чудо природы и двух неотвратимо приближающихся к нему осторожных охотников.

Мэри была уже на опушке и могла стрелять; мы видели, как Чаро опустился на колени, а она подняла ружье и склонила голову. Мы слышали выстрел, практически слившийся с глухим ударом пули в кость, и черный исполин, встав на дыбы, тяжело завалился на бок. Остальные антилопы ударились в галоп. Рявкнул мотор, и машина помчалась к охотникам. Когда мы подъехали, Мэри и Чаро уже стояли над черной тушей. Чаро был счастлив, как ребенок, и сжимал в руке нож. Все говорили наперебой: «Лига мзури! Пига мзури сана, мемсаиб! Мзури, мзури сана!»

— Добить его в лоб, вот сюда?

— Нет, лучше за ухо.

Мэри знаком велела всем отойти, сняла предохранитель и медленно подняла ружье. Глубокий вдох, выдох, вес на левую ногу — выстрел. Пуля проделала аккуратную дырочку у основания черепа. Старый бык вытянул передние ноги и тихо повернул голову; его смерть была благородна. Я обнял жену за плечи и увлек прочь, чтобы она не видела, как Чаро вонзает нож в должное место, превращая добычу в халяль, годную для мусульманина пищу.