Михаил Салтыков-Щедрин - Испорченные дети
Препирательства Младо-Сморчковских – первого и второго – по поводу канцелярского слога, являются одним из откликов салтыковской сатиры на реформаторскую деятельность Комитета по сокращению делопроизводства и переписки, учрежденного при министерстве внутренних дел еще в 1853 г. и действовавшего 50 начала 1861 г. Предписания и циркуляры Комитета, ломавшие архаические форму и стиль старого, еще XVIII века, приказного Делопроизводства, целое десятилетие волновали чернильно-вицмундирный мир. Использование самых матерых штампов канцелярского и делового языка царской бюрократии для ее же осмеяния и заклеймения – один из эффектнейших приемов в салтыковской сатире. В "Испорченных детях" он представлен в обыгрывании выражений: "С одной стороны", "с другой стороны", "но в то же время", "употребить меры строгости", "о том, зачем по присланному указу исполнение учинить невозможно" и т. д.
Второе сочинение на тему «Добрый служака» написано «откровенным ребенком». "Откровенный ребенок" – политическая полиция царизма и ее секретные сотрудники, осведомители – штатные и добровольные. Правительственная и общественная реакция конца 60-х годов предъявила большой спрос на людей такой профессии и такого «призвания». «Откровенный ребенок» – своего рода первоначальный набросок знаменитого «ташкентца, обратившегося внутрь», выведенного Салтыковым в очерке «Они же», который должен был появиться в «Отечественных записках» через месяц после «Испорченных детей», но не появился, так как был вырезан цензурой из ноябрьской книжки журнала за 1869 г.
Поход правительства против "неблагонадежных элементов" в провинции, горячка полицейского сыска и наблюдения "на местах" – основной предмет сатирической критики во втором сочинении. Гротескные образы и ситуации воспроизводят те реальности политического быта в стране периода резкого обострения реакции, которые были вполне сравнимы с созданиями сатирической фантазии Салтыкова.
Третье сочинение является, по существу, первой в творчестве сатирика сказкой о животных – жанр, который он стал разрабатывать позднее. Сказка «о кротихе и кротике» содержит примечательные высказывания Салтыкова об отечестве – России, как о «сырой и темной норе», которую, однако, должно «любить больше всего на свете». В этих словах – голос самого Салтыкова, одно из бесчисленных выражений его «тоскующей любви» к своей стране.
Комментарии[1] «Иди! спасай царей!» – В злободневном плане это восклицание являлось эзоповским откликом на царистские «адреса» и призывы, во множестве посылавшиеся раболепными верноподданными Муравьеву (Вешателю) в дни, когда он был назначен председателем Верховной комиссии по делу неудачно стрелявшего в Александра II Каракозова. В историческом же плане восклицание, вырвавшееся у Катерины Павловны в момент, когда она наблюдала, «какие трудные походы» ее Ваня заставлял делать своих оловянных солдатиков, ассоциировалось с А. В. Суворовым, его Итальянским и Швейцарским походами (1799), предпринятыми в рамках борьбы Павла I с революционной Францией, во имя восстановления в ней монархии. Еще ближе к призыву «спасай царей» роль, сыгранная Суворовым в усмирении крестьянского восстания под водительством Пугачева.
[2] "Разграбив имущества ... возвращались восвояси, обремененные добычею". – Из "Истории Государства Российского" Н. М. Карамзина (1766-1826).
[3] ...пение "ура!"... – обычная салтыковская парафраза для обозначения царского гимна.
[4] ...по методе г. Миллера-Красовского. Пощечины следовали одна за другою... – Эта "метода" была изложена ее автором, надзирателем Гатчинского Николаевского сиротского института, в книге "Основные законы воспитания", вышедшей еще в 1859 г., но не забытой и спустя десятилетие. Педагог-обскурант рекомендовал добиваться послушания детей посредством "сильного моментного действия", то есть пощечин.
[5] Satur venter non studet libenter – латинское изречение, ставшее пословицей: "Сытое брюхо к учению глухо".
[6] ...если бы вообще было признано относительно лиц сей категории, что города и селения в самом принципе для них не существуют. – Отклик на усиление репрессивных мер режима после и в результате выстрела Каракозова. Призванный в 1866 г. к руководству политической полицией новый шеф жандармов и начальник III Отделения, граф П. А. Шувалов, прозванный за грозное всевластие "Петром IV" и "Аракчеевым II", расширил географию административной ссылки для участников революционного движения в пользу малонаселенных глухих мест империи.
[7] В "Российской родословной книге", составленной кн. Петром Долгоруковым, значится... – Возможно, что Салтыков имеет в виду не только "Российскую родословную книгу" (четыре выпуска, СПб., 1855-1857), но и заграничные генеалогические сочинения памфлетного характера того же автора, изгнанного правительством из России (1859), в которых Долгоруков разоблачал не только генеалогические фальсификации, но и многие другие темные стороны из прошлого и настоящего виднейших аристократических фамилий и сановников России. Но книги эти: "Notice sur les principales families de la Russie", "La Vérité sur la Russie" и др. – находились в России под запретом, и говорить о них в печати было нельзя. Упоминаемый ниже в списке кавалер индустрии Сан Фуа-ни-Луа (без веры и закона, беспардонный – франц. – sans foi ni loi) – сатирический персонаж.
[8] Характеристика одиннадцатой дочери является откликом на не остывшие еще ко времени писания "Испорченных Детей" крупные политические события в Испании: в 1868 г. революция свергла с престола королеву Изабеллу II. Она бежала в Париж вместе со своим придворным и фаворитом Марфори. Царствование и само имя этой королевы стали символами террористического режима. Ярая католичка, Изабелла вместе с тем ввела при своем дворе нравы, превосходившие своей распущенностью "галантный быт" французской аристократии XVIII в. Ее наставницей была монахиня Патросиния, еще более жестокая и развратная, чем сама королева. Баль-Мабиль – модное увеселительное заведение в Париже 60-х годов.
[9] ...она разумела здесь: Новосильцева, Строгонова, Чарторыйского и Сперанского, то есть известный в то время comité du salut public... – Сатирический яд заключается здесь в том, что название руководящего органа якобинской диктатуры периода Великой французской революции – Комитет общественного спасения – применено к Негласному комитету – неофициальному совещательному органу при Александре I, в который входили "молодые друзья" царя: гр. П. А. Строганов, кн. А. Е. Чарторыйский, гр. В. П. Кочубей и Н. Н. Новосильцев. При участии Негласного комитета был проведен ряд умеренно-либеральных реформ. Не входивший в Негласный комитет М. М. Сперанский разрабатывал в 1807-1812 гг. проект о придании самодержавию формы конституционной монархии.
[10] Приехавши в П***, я ...начал стороной выведывать, в каких отношениях находится губернский предводитель к губернатору, не разжигают ли акцизные чиновники народных страстей... – Отражение связанных с Пензой фактов и ситуации. Об этом свидетельствуют официальные и строго секретные документы – служебные донесения в III Отделение графу Шувалову от главы политического надзора в Пензе, жандармского штаб-офицера подполковника А. Глобы. Таково, например, донесение от 12 января 1866 г., озаглавленное "О неприязненных отношениях, возникших между пензенским губернатором Александровским и тамошним губернским предводителем дворянства Араповым", и др. (Центральный государственный архив Октябрьской революции; журн. "Каторга и ссылка", 1931, кн. 5).
[11] ...известные романсы: "à moi l'pompon!", "et j'frotte et j'frotte et aliez donc!" – Две популярные в конце 60-х гг. фривольные песенки, исполнявшиеся французскими шансонетками на гастролях в Петербурге.
[12] Во-первых, увеличил число моих товарищу. – Добрые товарищи – агенты тайной политической полиции. Первое распоряжение "откровенного ребенка" близко к такому, например, факту действительности, запротоколированному в записи дневника Никитенко от 7 февраля 1867 г.: "Граф Шувалов вносил два проекта в Государственный совет. Один по поводу того, что все Поволжье исполнено дурного духа, и потому необходимо все это пространство оцепить жандармскими агентами, разделив их на группы <...>. Другой проект его касался усиления карательных мер против тайных обществ и против зловредных покушений в земских собраниях" (А. В. Никитенкодобрых товарищей в такой мере, что вскоре на каждого обывателя считалось по одному доброму. Дневник, т. 3, Л., 1956, стр. 73).
[13] Не меньше того занимали меня и гимназисты ... в некоторых государствах уже не родители детей секут, а наоборот... – Еще одно отражение пензенских впечатлений Салтыкова. Общий эзоповский подтекст комментируемого заявления администратора но секретной части" выясняется в связи с тем обстоятельством, что и сам Каракозов, и руководитель революционного кружка, из которого он вышел, – его двоюродный брат Ишутин, и ряд других видных членов того же кружка – Загибалов, Странден, братья Федосеевы, Юрасов – были воспитанниками пензенской гимназии и пензенского дворянского института. Поэтому политическое наблюдение за пензенскими гимназистами и другими учащимися особенно занимало "жандармский пост" Пензенской губ. Более же частный подтекст комментируемого места связан с получившим широкую огласку пензенским инцидентом конца 1864 г. – пощечиной, нанесенной гимназистом шестого класса Николаем Кузнецовым директору гимназии, крайнему обскуранту и насадителю казарменных порядков Шарбе. Салтыков знал всю эту историю от самого Кузнецова, в судьбе которого принял большее участие (С. Кузнецов и В. Шварев. Из новых материалов к биографии М. Е. Салтыкова-Щедрина. – Альманах "Земля родная", Пенза, 1951, кн. 7, стр. 132-133; "М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников". Гослитиздат, М., 1957, с; р. 504 и след.).
