Джудит Леннокс - Следы на песке

Тем же летом она отправилась в турне по южной Франции и северной Италии, надеясь, что путешествие пойдет ей на пользу. Это было интересно, но не помогло. Она решила, что надо найти работу, но не смогла придумать ничего более привлекательного, чем Холланд-сквер и больница. Элеонора отдавала себе отчет в том, что не обладает какими-то особенными талантами, и ею овладело жуткое предчувствие, что жизнь ее предопределена, что ее энергия и целеустремленность растратятся на кофе по утрам, на званые ужины и на бесконечные и бестолковые заседания благотворительного совета. И тогда она всерьез задумалась о замужестве.

Разумеется, у нее были кавалеры — молодые люди, которые сопровождали ее в театр и на приемы, но ни с кем из них отношения не длились больше нескольких месяцев. Молодые врачи, которых она приглашала на свои званые ужины, казались ей слишком юными и слишком пресными. Элеонора вступила в клуб бриджистов и, к изумлению отца, в клуб «Левой Книги». Она потеряла невинность и была разочарована. Она считала, что женщины выходят замуж, чтобы завести детей, однако, навестив подругу в родильном отделении, обнаружила, что новорожденные младенцы, с их сморщенными личиками и шелушащейся кожей, производят отталкивающее впечатление. «Быть может, — с сомнением сказала она себе, — собственный ребенок вызывает другие чувства?»

Ей хватало проницательности заметить, что некоторых мужчин отпугивает ее деловитость. Она пыталась прикинуться глупее и развязнее, чем была, но тут же стала казаться себе слишком противной. Кроме того, она поймала себя на том, что всех мужчин невольно сравнивает с отцом, и всякий раз сравнение было не в их пользу.

Гай вышел из вестибюля больницы, и яркое весеннее солнце ослепило его. Он заморгал и вдруг услышал знакомый голос:

— Не купите ли маргаритку ради Сент-Энн, сэр?

Он повернулся и увидел Элеонору Стефенс с коробкой для сборов в руке. Узнав его, она улыбнулась.

— Прощу прощения, я не узнала вас, доктор Невилл. У нас сегодня день сбора пожертвований. — На плече у нее висел лоток с бумажными цветами. — Мы предлагаем людям купить эти маргаритки, чтобы помочь больнице.

Гай полез в карман за мелочью, и Элеонора приколола ему цветок к лацкану.

— Вот, — сказала она. — На сегодня хватит. Мне надо домой, папа будет ждать меня к ужину. — Она взглянула на Гая. — Вы где живете? Может быть, нам по пути?

— На Мальт-стрит, в Хакни. Боюсь, вам в другую сторону, мисс Стефенс.

— Впрочем, сегодня такой чудесный денек… Мне надо размять ноги. Пожалуй, я провожу вас, доктор Невилл, а потом вызову по телефону кэб.

Он улыбнулся.

— Буду очень признателен вам за компанию.

Час пик уже миновал, и толпа на улицах стала редеть. Какое-то время они шли молча, потом Элеонора спросила:

— У вас был неудачный день, доктор Невилл?

— Осложнения при беременности. Врача не вызывали, потому что не было денег. В Сент-Эни говорят, что надежды почти никакой. И, разумеется, в семье еще куча детишек. Один Бог знает, что с ними будет.

Элеонора пробормотала что-то сочувственное, и они пошли дальше. В сапфировом небе белели лишь несколько облачков, похожих на клочья овечьей шерсти. Гай подумал, что молчание затянулось, что он держится слишком замкнуто. Прежнего Гая Невилла, того, который в Ла-Руйи мог болтать и смеяться все утро, уже не существовало. Тяжелые последние месяцы изменили его.

Они повернули за угол и вышли на Мальт-стрит. Элеонора вслед за Гаем вошла в дом. Гай впервые взглянул на свое жилище глазами другого человека: груда одежды в прихожей, пыльные балясины. Дом был холодным и неприветливым — типичное логово холостяка.

Он вспомнил опрятные, светлые комнаты Стефенсов и вынужден был извиниться:

— Боюсь, я не слишком хороший хозяин.

— Разве у вас нет служанки, доктор Невилл?

— Есть, но она не слишком старательна.

— Я знаю, что в наши дни трудно найти хорошую прислугу, но моя бабушка живет в Дербишире и всегда может подыскать понятливую деревенскую девушку. Я напишу ей, если хотите.

Гай подумал, что понятливая деревенская девушка наверняка доведет бедняжку Бидди до истерики. Подозревая, что гостиная еще украшена остатками завтрака, он провел Элеонору в переднюю комнату, которая служила ему кабинетом. Открыв дверь, он чуть не издал вопль отчаяния: стол был завален бумагами и отчетными книгами. Накануне ночью Гай предпринял очередную попытку в них разобраться, но через десять минут его одолел сон.

— Сейчас я их куда-нибудь запихну, — пробормотал он.

— Я могла бы помочь вам, доктор Невилл. — Элеонора окинула взглядом документацию и счета. — Для отца я делаю всю секретарскую работу. Вы позволите мне заняться этим?

— Я не хочу эксплуатировать вас, мисс Стефенс.

— Что вы, какие пустяки… Вот если бы вы открыли окно, чтобы немного проветрить, и сделали чашечку чая… О Господи! Вот я уже и вами командую. Папа говорит, что я готова руководить всяким, кто попадется мне под руку.

— С тех пор как умер отец, я пытаюсь заставить себя разобрать этот беспорядок, да не хватает времени. Я мечтаю создать амбулаторию для матерей с детьми — знаете, скольких осложнений можно было бы избежать своевременной профилактикой! И если пациенты к нам не идут, мы должны идти к ним сами. Но мне придется нанять медсестру, которая взвешивала бы младенцев и вела записи. — Он прервался и посмотрел на гостью. — Простите, опять меня понесло.

— Но это же замечательная идея, доктор Невилл! Только вам нужно привести все в порядок, а то вы запутаетесь.

Он криво усмехнулся.

— Как раз бумажную работу я терпеть не могу.

— А я могу. — Она села к столу. Гай открыл окно и пошел на кухню готовить для Элеоноры чай, а для себя — виски с водой. Вернувшись, он увидел, что она хмурится.

— Тут часто встречается пометка «м.п.». Что это значит?

Гай заглянул ей через плечо.

— Минимальная плата, — объяснил он. — Это люди, которые слишком горды, чтобы принять милостыню, но не могут позволить себе оплатить визит полностью. Видите ли, у нас есть несколько состоятельных пациентов — полковник Уолкер, например, или миссис Кроуфорд, — которым мы накидываем на каждые шесть гиней дополнительно четверть гинеи и получаем таким образом возможность снизить плату для более бедных пациентов до пяти шиллингов, даже если они ходят к нам каждый день.

— Вы хотите сказать, — медленно проговорила мисс Стефенс, — что эти ваши полковник Уолкер и миссис Кроуфорд субсидируют тех пациентов, у которых нет денег?

— Пожалуй, так. Я не думал об этом с такой точки зрения. Вероятно, это слегка отдает социализмом. Миссис Кроуфорд пришла бы в ужас. Она считает, что все социалисты — приспешники дьявола.

Элеонора снова перевела взгляд на бумаги. Ее темные, почти черные волосы отливали здоровым блеском. Словно смола, подумалось Гаю… Или патока. Нет, не так. Нет у него таланта подыскивать поэтические сравнения. Смолу или патоку потрогать не захочется.

Вслух он добавил:

— Мне пришлось выкупить практику после смерти отца. И дела у меня идут не лучшим образом.

Она подняла на него взгляд.

— Бедный доктор Невилл. — В ее карих глазах читалось сочувствие.

— Если вы собираетесь стать моей помощницей, мисс Стефенс, тогда зовите меня Гай.

Она улыбнулась.

— Я выдвину встречные условия.

— Какие?

— Во-первых, естественно, вы тоже должны называть меня Элеонорой. А во-вторых, смешайте мне виски с водой. Чай недостаточно крепкий напиток, чтобы помочь мне справиться с этой неразберихой.

Элеонора заходила в дом на Мальт-стрит дважды в неделю, чтобы привести в порядок счета Гая. После того как она перенесла все, что было записано на клочках бумаги, в толстый блокнот, он в знак благодарности пригласил ее на концерт. Одновременно он попытался привести дом в порядок: нанял мойщика окон и уговорил Бидди отскрести полы и слегка прибраться. Спустя какое-то время у них как-то сам собой выработался определенный распорядок. По пятницам после полудня Элеонора занималась счетами, а потом они с Гаем пили чай или шли в паб. Закончив со счетами, Элеонора направила свою кипучую энергию на другие дела. Она нашла бакалейщика, который доставлял товар на дом, неплохую прачку и умельца, который починил оконные рамы и покрасил входную дверь. А однажды в пятницу вечером, вернувшись после обхода, Гай увидел Элеонору стоящей на четвереньках в чуланчике под лестницей.

— Я искала тряпку, Гай. Я подумала, что пора заводить картотеку на ваших бесплатных больных. Но в кабинете такая пыль, а мне не удалось найти подходящего куска ткани ни в кухонном шкафу, ни в платяном. Вот я и решила поискать здесь.

Она выползла назад и поднялась на ноги. Рукава у нее были закатаны, поверх платья повязан грязный передник, и в таком виде она показалось Гаю моложе и беззащитнее.