Джон Пристли - Добрые друзья
Из глубин кресла донесся отрицательный ответ.
— Хватит! — вдруг закричала миссис Джо громко и чрезвычайно эффектно. Она выпрямилась и расправила плечи. — Хватит! Нельзя иметь все, я слишком о многом прошу. Нет, я не говорю — и не стану говорить — «если бы Джордж был здесь». Скажу иначе: знаешь, кем я называю себя прямо сейчас? Счастливой Женщиной, вот кем.
Она бросила гордый взгляд на Сюзи и строгий — на вязанье и тотчас встряхнула его, будто бы оно позволило себе какое-то дерзкое замечание.
— Тебе ведь тут нравится? — спросила Сюзи.
— Если говорить честно, милая, то да. Мне все по душе, — убежденно ответила миссис Джо, — целиком и полностью. Полагаю, я на своем веку уже наворчалась. Если что-то идет не так, я беру себя в руки и прошу остальных поступать так же. А когда все хорошо, я так и говорю. Здесь нам грех ворчать, я считаю.
— Да я и не ворчу! — возразила Сюзи.
— Вот и славно. Здесь так уютно и хорошо — болтаем, сидя у камелька — чрезвычайно жаркого камелька, на мой взгляд…
— Да, тут дров не жалеют, правда?
— Миссис Пеннифэзер точно не жалеет! — со знающим видом воскликнула миссис Джо. — Она не унизится до того, чтобы взять шиллинг за четыре полена и лопату золы. В смысле угля весьма и весьма щедрая дама. А мы сидим в тепле, слушаем вой ветра за окном, и нет нам до него никакого дела: завтра у нас будет полный зал благодарных зрителей — из Стандли, Горта, или где мы там играем на этой неделе. Ах да, в Мандли, конечно. Так ведь называется тот городок, где трамваи кружат возле грязного памятника посередине? Ужасно нелепые городишки, не находишь? Впрочем, для артистов лучше не придумать. И комнаты необычайно хороши, правда? Взгляни хоть на эту. Заметила картины маслом на стенах?
Поскольку все стены были чуть не сплошь завешаны полотнами в богатых золоченых рамах, на которых была изображена одна и та же коричневатая вата, Сюзи могла честно ответить, что заметила картины.
— Я вот все думаю, — сказала она, оглядывая их из-за подлокотника, — что на них нарисовано? Такое ощущение, что толком ничего, правда?
— Насколько я поняла, их написал дядя миссис Пеннифэзер, — заметила миссис Джо, в чьем голосе теперь слышался новый оттенок благородства, подобающий жилице столь выдающейся картинной галереи. — Художник-любитель — держал то ли семенную, то ли скобяную лавку, вылетело из головы, — но крайне одаренный. Работы не отличить от профессиональных. В каком-то смысле они даже лучше, я считаю.
— А по-моему, они все одинаковые, — сказала Сюзи. — Не пойму, что он хотел изобразить — может, внутренности матраса? Особенно вон те, коричневые.
— Мне кажется, его любимой темой были лесистые долины, — сказала миссис Джо. — Сразу видно, что он души не чаял в шотландских пейзажах, хотя миссис Пеннифэзер утверждает, что он там никогда не бывал. Мы однажды давали спектакли в Инвернессе и Абердине, так я из окна поезда видела очень похожие картины — может, не настолько коричневые, и оленей было поменьше, но все равно очень похожие. Признай, голубушка, они сообщают комнате особый Дух. После календарей и фотографий всяких обществ взаимопомощи глаз прямо отдыхает. Женщины, которые так хлопочут о домашнем уюте, редко сдают площадь. Вспомни, когда ты последний раз жила в такой славной комнате? Между прочим, — она понизила голос, — я тут узнала, что они до сих пор не расплатились за кресло, в котором ты сидишь, а еще за тот дубовый стол и книжный шкаф за твоей спиной. Хозяйка недавно сама сказала. Ты ведь знаешь, как Джо мечтает о собственном доме. Посади его в такое кресло, дай оглянуться по сторонам — он тебе все уши прожужжит: «О, как я хочу собственный дом!» Да ты и сама наверняка слышала. Но даже если у нас будет свой дом, в таком положении и с такой работой, как у нас, — что нам с ним делать? Если Джо и знает, то мне не говорит. Мужчины вообще ни о чем не думают, и ты однажды это поймешь, милочка.
— Я уже поняла о мужчинах все, что нужно, — поторопилась с ответом Сюзи.
— Ни за что не поверю! — воскликнула миссис Джо. — А будь это правдой, я бы тебя пожалела. И все-таки, согласись, если уж с комнатами повезет, то следующим шагом к собственному дому будет резидентный сезон. С комнатами нам повезло, и мы здесь практически осели, правда?
— Осели, да… только на трамваях ездить приходится, — ответила Сюзи. — Хотя я обычно езжу в Мандли на автобусе.
— Ну да, трамваи и автобусы, — серьезно проговорила миссис Джо. — Но мы живем в одних и тех же комнатах, и это придает нам оседлости, мне кажется. Хотя по сравнению с резидентным сезоном в Борнмауте это ерунда, конечно. Когда я узнала о предложении, — оживленно продолжала она, — только я про это услышала, как сразу сказала Джо: «Наконец-то нам улыбнулась Удача. Мы у Цели». И он согласился, хотя Борнмаут не вполне в его духе. Глупости, разумеется, но ты ведь знаешь, Джо вечно строит из себя эдакого неотесанного верзилу. «Это большой город, — сказала я. — У тамошних жителей есть вкус и понимание — и деньги, разумеется. Пять месяцев, да еще с гарантией — это просто чудо!» Если б меня спросили, какое место лучше выбрать для целого летнего сезона на побережье, я бы без всяких раздумий ответила: Борнмаут. И теперь мы туда едем. Правда, все почему-то сидят сложа руки и ничего не делают. Надеюсь, уж из-за условий-то мы не станем жадничать? Все так замечательно складывается! Борнмаут ведь не жадничает?
— Нет, условия очень даже ничего, — равнодушно ответила Сюзи.
— Тогда надо немедленно им телеграфировать!
— Да, пожалуй… — Сюзи неотрывно смотрела на пламя. — Наверное, это и вправду большая удача.
— Несомненно! Помнишь Роусли, где нас нашла мисс Трант? — убежденно проговорила миссис Джо. — Всегда помни об этом ужасном месте, милочка, и остальные покажутся тебе раем.
— Знаю. Да и всего полгода прошло… Ах, я только про это и думаю! — Сюзи выбралась из кресла, встряхнулась, поставила локти на каминную полку и стукнула ногой по решетке. — Да, предложение чудесное — просто ягодка — из разряда тех, какими вечно хвастаются бродячие артисты, но от которых они всегда вынуждены отказываться. Вруны! И все-таки… я чувствую себя свиньей за такие мысли… просто… — Сюзи стремительно развернулась к миссис Джо. — Ах, честное слово, я совершенно не хочу целое лето сидеть в Борнмауте!
— Именно так я и сказала Джо! — возликовала ее подруга. — «Сюзи не хочет», говорю. Это было сразу видно. Джо, конечно, ничего не заметил, но он вообще растяпа. А почему ты не хочешь? Объясни.
Сюзи нетерпеливо повела плечами и, надув губки, взглянула на пламя.
— Все говорят мне, что я хожу как неприкаянная, и это чистая правда. Дело, верно, в погоде — или нервы взыграли, или самомнение, если угодно. В этом году у меня было чересчур много благодарных зрителей — а для юной девочки это нехорошо. Теперь она не видит собственного блага. — Сюзи горько рассмеялась.
В миссис Джо проснулась мать.
— Не глупи, Сюзи. Никто тебя не винит и не осуждает.
— Да и пусть осуждают, мне все равно! — вскричала Сюзи. — Беда не в этом. Я постоянно жду какого-то чуда, а потом кто-нибудь приходит и вопит: «Ура! Полгода в Борнмауте! Сюзи будет опять исполнять Двадцать седьмой номер программы! Дважды в день! Днем на свежем воздухе, в ненастье — под крышей! Приходите и приводите детей!» И тогда я понимаю, что меня ждет та же унылая тягомотина, снова и снова, и… ах, проклятье!
— Никакое это не проклятье! — с упреком возразила ей миссис Джо.
— Да, проклятье! — повторила Сюзи, готовая заплакать или расхохотаться. — Я тут застряла. С этими тремя песенками, которые сочинил Иниго, я могла бы выступать где угодно. Они слишком хороши для провинциальной публики.
— Не слишком хороши, — заметила миссис Джо, — просто не в их вкусе.
— Извини. Я, конечно, не это имела в виду, просто здешнему зрителю нужно другое. И вообще… — Она вдруг умолкла. — Ой, какая же я дура! Я ведь не ныть пришла. Хотела рассказать про Корал Кроуфорд. Я злая, как собака, и тут меня можно понять. Где же газета, которую я принесла… А, вот! В общем, слушай, — строго продолжала Сюзи, — ты ведь помнишь Корал Кроуфорд? Она играла с тобою в «Жаворонках и совах», ушла незадолго до моего прихода.
— Еще бы не помнить! Корал Кроуфорд. Одна из самых наглых вечных должниц, которых мне доводилось встречать.
— Именно! — воскликнула Сюзи. — Ну, и что ты о ней думаешь — только честно?
Миссис Джо ответила с таким видом, словно давала рекомендацию:
— Как артистка — безнадежна. Как подруга, коллега и леди — не лучше. Любит приврать и слукавить, доверия не внушает, не говоря уж о том, что запросто может попросить на время такие вещи, какие ни одна уважающая себя девушка брать у других не станет — при этом сама не вернет, пока сто раз не напомнишь. — Миссис Джо откинулась на спинку кресла и спросила: — А что случилось?
