Дом в степи - Сакен Жунусов
Первый раз за все время у меня появилась вдруг надежда: может, и я буду опять хорошо видеть?
Подошла очередь, я вошел в кабинет и увидел Сергея Ивановича, от которого я теперь уже ждал чуда. Это был крупный, с сильными, быстрыми руками и маленькой торчащей бородкой на полном лице человек. Он не побрезговал притронуться к моим глазам и, осторожно приподняв веко, нахмурил брови:
- Ай-яй-яй! Где же ты был до сих пор? Надо было давно показаться врачам. Ты из какого района?
Последний вопрос меня испугал: если я назову наш аул, то вся вина упадет на Ырыскельды. Сергей Иванович еще подумает, что он плохой председатель и сообщит в район. Откуда ему знать, что во всем виновата моя бабушка? И я увел разговор в другую сторону, сказав, что я из семьи погибшего воина и что у меня не было возможности приехать в область.
- Ладно, сегодня же ляжешь в больницу,- поднялся Сергей Иванович из-за стола и направился к умывальнику у двери, а в следующую среду будем делать операцию!
Операцию! Меня охватил такой ужас, которого я еще не испытывал даже тогда, когда бегал вокруг отары и не своим голосом отпугивал волков. Тогда у меня была хоть какая-то надежда на то, что волки не нападут. А сейчас это слово «операция» прозвучало как приговор, который никто не отменит, кроме самого Сергея Ивановича. И я с последней надеждой посмотрел на него:
- Может, просто полечить?
Врач понял мое состояние и сказал очень спокойно, но твердо:
- Операцию надо делать как можно быстрей.
В первый миг я хотел зачем-то схватить со стола мои бумаги, которые мне выписали районные врачи, и потянул было к ним руку за спиной Сергея Ивановича, который стоял у умывальника. Но рука задрожала отчего-то, и я чуть было не закричал: «Не посылайте меня на операцию!» Но сдержался и кинулся в дверь.
- Мальчик! Маль...- понеслось мне вслед, но я уже был на улице, у скамейки, на которой ожидал Кайкен. Я плюхнулся с ним рядом и безнадежно опустил голову.
- Ты что молчишь?- ткнул меня в бок Кайкен. Не принимают в больницу? Да ты бы сказал им, что из аула приехал, что у тебя отца на фронте убили! А ну, пойдем!- и он схватил меня за руку,- Я сам им все объясню!
Я сопротивлялся, но Кайкен был сильнее меня и потащил волоком.
- Да подожди!- отбивался я от него.- Я же не сказал, что не берут! Берут!
- А чего ты тогда раскис?- выпустил меня из своих цепких рук Кайкен и удивленно посмотрел на меня.
- Операцию хотят делать.
- Операцию?- Кайкен подумал, потом решительно взял меня за рукав,- раз без этого нельзя, значит, надо делать!- и снова поволок в больницу.
В это время другую мою руку схватила медсестра:
- Ты что, девчонка, что ли? Чего испугался! А ну, идем, идем!
Вырваться из рук у меня не было сил. Так я попал в больницу. Первый раз в жизни.
Вначале я попал в руки прилизанного парикмахера, который наголо снял машинкой мои волосы. Голове сразу стало прохладно и как-то неуютно. Потом медсестры повели меня в ванную и начали раздевать, я пытался вырваться, но они, не обращая на мои выходки внимания, намылили меня и принялись купать. Когда стали одевать, одежды моей уже не было, и я решил, что навсегда распрощался с ней. На меня надели большую, словно отцовскую, рубашку, и такие же штаны, которые назывались кальсоны, халат из фланелевой ткани, на ноги - сандалии со стоптанными задниками. Засучив длинные рукава халата, я отправился вслед за сестрой. Мы шли по просторному, уже опустевшему залу. Я остановился у большого зеркала в деревянной раме на низенькой тумбочке, чтобы посмотреть на себя в новом одеянии. Вначале я даже вздрогнул от неожиданности, а потом мне стало весело. Глядя на это лысое чучело, я стал корчить рожицы и крутить головой, которая теперь напоминала мне колотушку, а длинная худая шея, торчащая из широкого воротника халата, была похожа на деревянную мешалку, которой бабушка сбивала тесто. Если не чучело, то лягушка - решил я, разглядывая свое отражение.
- Эй, мальчик!- услышал я за своей спиной голос медсестры, совсем забыв, что должен идти за ней.- Насмотрелся?- улыбалась она, не думая меня ругать.- Пойдем скорей в палату, я кровать твою покажу.
В палате стояло десять коек. На них лежали такие же мальчишки, как и я. Те, что были у дверей, повернули головы в нашу сторону: «Новенького привели!» Остальные даже не заметили нашего появления. Мне это показалось странным.
- Ляжешь здесь,- сестра подвела меня к кровати у самого окна.
Я робко присел на белоснежную простынь, перевел дух и украдкой принялся разглядывать моих соседей. Мальчишки, не обращая на меня никакого внимания, занимались своими делами. Один перебирал по губам пальцами и издавал звуки, очень похожие на конский топот, другой сосредоточенно склонился над стулом и раскладывал какие-то фигурки из спичек. Третий, что лежал на кровати в центре комнаты, смотрел, не отрываясь, в полоток и, казалось, не замечал происходящего вокруг. Глаза его были какие-то странные, неподвижные. «Может, это он спит вот так, с открытыми глазами?- подумал я и тут же вздрогнул от неожиданности: этот паренек, которого я уже успел рассмотреть, и который был старше меня и этих мальчишек, резко и громко закашлял и сел на кровати. Прокашлявшись, он уставился на меня и долго смотрел, не мигая. Я уже было приподнялся с постели и хотел поздороваться с ним, но вдруг понял, что его глаза ничего не видят перед собой... «Да он же слепой!»- догадался я. Мне стало жутко. Я потихоньку поднялся с кровати и на цыпочках вышел в коридор.
Я в первый раз оказался вдали от дома, от знакомых, друзей. Мне не с кем было поделиться своими впечатлениями, не у кого было найти сочувствия и поддержки. И я стал разглядывать блестящие, очень четкие фотографии, каких я еще никогда не видел. На всех фотографиях были изображены глаза. Я догадался, что здесь, на этих плакатах и стендах рассказывается о разных
