Джек Лондон - Джек Лондон. Собрание сочинений в 14 томах. Том 14
— Вот и вы, наконец! — в отчаянии воскликнул Бэском, когда Френсис в половине одиннадцатого вошел в его кабинет. — На бирже цены на все пошли вверх, кроме акций ваших предприятий. Риган хочет пустить вам кровь. Вот уж никогда бы не подумал, что он может проявить такую силу! Мы не способны выдержать этот натиск, нам крышка. Мы раздавлены — и вы, и я, и все мы…
Никогда еще Френсис не был так спокоен, как сейчас. «Раз все потеряно, чего же волноваться?» — рассуждал он. Не будучи большим специалистом в биржевой игре, он все же вдруг увидел просвет, которого не заметил многоопытный и слишком детально ее знавший Бэском.
— Не принимайте все так близко к сердцу, — посоветовал Френсис, меж: тем как зародившийся в его мозгу план с каждой секундой принимал все более ясные очертания. — Давайте покурим и обсудим немного положение.
Бэском нетерпеливо махнул рукой.
— Да подождите же, — взмолился Френсис. — Постойте! Послушайте! Вы говорите, что мне крышка?
Маклер кивнул.
— И вам тоже?
Снова кивок.
— Значит, мы с вами разорены, разорены дотла, продолжал Френсис развивать созревший у него в голове план. — А для вас и для меня совершенно ясно, что не может быть ничего хуже полного, абсолютного, стопроцентного, окончательного разорения.
— Мы теряем драгоценное время, — запротестовал Бэском, кивком головы все же давая понять, что он согласен с этим выводом.
— Что же нам осталось терять, если мы с вами разорены, как мы только что признали? — с улыбкой произнес Френсис. — Если человек разорен дотла, то уже ни время, ни покупка, ни продажа акций — ничто не имеет для него значения. Все ценности перестали теперь для нас существовать. Вам это понятно или нет?
— Ну, и что вы предлагаете? — спросил Бэском с внезапным спокойствием, какое порождает отчаяние. — Меня разорили, я вылетел в трубу, да еще с каким треском!
— Вот теперь вы меня поняли! — обрадовался Френсис. — Вы — член биржи. Так кто же вам мешает участвовать в игре? Продавайте или покупайте. Делайте все, что вашей душе угодно. И моей тоже. Нам нечего терять. Сколько бы вы ни вычитали из нуля, все равно будет нуль. Мы спустили все, что у нас было. А теперь давайте спустим то, чего у нас нет.
Бэском еще пытался слабо протестовать, но Френсис решительно положил конец его сопротивлению.
— Помните: сколько бы вы ни вычитали из нуля, все равно будет нуль.
И вот Бэском, следуя советам Френсиса, но действуя уже не как маклер, а на собственный страх и риск, пустился в самую сумасшедшую финансовую авантюру, какую он когда-либо предпринимал в своей жизни.
— Ну, вот и все, — со смехом сказал Френсис в половине двенадцатого, — теперь мы можем и выйти из игры. И помните: положение наше в данную минуту ничуть не хуже, чем оно было час назад. Тогда мы были на нуле. Мы и сейчас на нуле. Теперь вы в любое время можете вывесить объявление о распродаже имущества.
Бэском тяжело опустился в кресло и устало взялся за телефонную трубку, намереваясь отдать распоряжение прекратить борьбу и объявить безоговорочную капитуляцию, как вдруг дверь распахнулась и в комнату ворвался знакомый припев старой пиратской песни. При первых же звуках этой песни Френсис вырвал трубку из рук маклера и бросил ее на рычаг.
— Стойте — закричал Френсис. — Слушайте!
И они услышали
Мы — спина к спине — у мачты,Против тысячи вдвоем!
А затем и сам Генри ввалился в комнату, таща огромный чемодан, но уже не тот, который был у него утром. Увидев его, Френсис подхватил припев.
— Что случилось? — спросил Бэском у Чарли Типпери.
Друг Френсиса был по-прежнему во фраке, но выглядел совсем серым и измученным после бессонной ночи и пережитых волнений.
Типпери вынул из внутреннего кармана и вручил Бэскому три индоссированных чека на общую сумму в миллион восемьсот тысяч долларов.
Бэском грустно покачал головой.
— Слишком поздно, — сказал он. — Это лишь капля в море. Положите их обратно в карман. Нечего пускать деньги на ветер!
— Подождите-ка, — воскликнул Чарли Типпери, выхватил чемодан из рук Генри, продолжавшего распевать во все горло, и открыл его. — А вот это вам не поможет?
«Это» состояло из огромной кипы аккуратно сложенных пачек облигаций и ценных бумаг с золотым обрезом.
— Сколько тут? — задыхаясь, спросил Бэском, и мужество вспыхнуло в нем, словно разгоревшееся пламя костра.
А Френсис, пораженный столь солидным подкреплением, перестал петь и замер с раскрытым ртом. Но когда Генри вытащил из внутреннего кармана еще двенадцать индоссированных чеков, Френсис и Бэском совсем онемели и вытаращили глаза, ибо каждый чек был на миллион долларов.
— И мы можем получить еще сколько угодно там, где получили это, — небрежно бросил Генри. — Достаточно тебе сказать слово, Френсис, и мы сотрем эту банду «медведей» в порошок. А теперь живо принимайся за дело! Все только и говорят о том, что ты разорен дотла. Покажи-ка им, где раки зимуют! Разори всех до единого, кто полез на тебя! Вытряси из них все золото вплоть до часов и коронок на зубах.
— Значит, вы все-таки нашли сокровище старого сэра Генри? — обрадованно спросил Френсис.
— Нет, — покачал головой Генри. — Это часть древнего сокровища майя; тут примерно одна треть. Вторая треть находится у Энрико Солано, а последняя отдана на хранение «Национальному банку ювелиров и торговцев». Знаешь, у меня для тебя много новостей. Я расскажу тебе их, когда ты сможешь меня выслушать.
Но Френсис уже готов был их слушать. Бэском лучше его знал, что надо делать, и уже отдавал по телефону распоряжения своим помощникам покупать акции в таких огромных количествах, что всего состояния Ригана не могло хватить на то чтобы вручить покупателям все, что он продал с обязательством доставить в кратчайший срок.
— Торрес умер, — сообщил Генри.
— Урра! — возликовал Френсис, услышав эту новость.
— И умер, точно крыса в крысоловке. Я видел его голову, которая торчала из щели в скале. Зрелище было не из приятных. И начальник полиции тоже умер. И… и еще кое-кто умер…
— Неужели Леонсия! — воскликнул Френсис.
Генри покачал головой.
— Кто-нибудь из Солано? Старый Энрико?
— Нет, твоя жена, миссис Морган. Ее убил Торрес, застрелил самым подлым образом. Я был рядом с ней, когда она упала. А теперь держись: у меня есть для тебя еще новости. Леонсия тут рядом, в соседней комнате, и ждет тебя. Стой, куда ты! Погоди! Выслушай до конца! Есть еще новости, которые я должен сообщить тебе, прежде чем ты ее увидишь. Фу-ты, черт рогатый! Будь сейчас на моем месте один знакомый китаец, уж он бы заставил тебя заплатить миллиончик за этот секрет, который я тебе собираюсь выложить задаром.
— Ну, так выкладывай, что там еще? — нетерпеливо спросил Френсис.
— Новость безусловно приятная, даже очень, самая приятная, какую ты когда-либо слышал. Я… только, пожалуйста, не смейся и не вздумай снести мне голову с плеч… Так вот: у меня появилась сестра.
— Ну, и что же? — грубо перебил Френсис. — Я всегда знал, что у тебя есть сестры в Англии.
— Но ты меня не понимаешь — продолжал интриговать его Генри. — У меня появилась совсем новая сестра, вполне взрослая, и такая красавица, что другой такой на свете нет.
— Ну и что же? — пробурчал Френсис. — Для тебя это, наверно, очень приятная новость. Но я-то тут при чем?
— Ну вот, мы и подошли к самому главному, — ухмыльнулся Генри. — Ты женишься на ней. Даю тебе на это полное разрешение…
— Даже если бы она была десять раз твоя сестра и сто раз красавица, я бы все равно на ней не женился, — перебил его Френсис. — Такой женщины, на которой я мог бы жениться, нет на свете.
— И все-таки, Френсис, мой мальчик, на этой женщине ты женишься. Я это знаю. Я это всем своим нутром чувствую. Хочешь пари?
— Ставлю тысячу, что не женюсь.
— Нет, уж ты повысь ставку, чтобы это было настоящее пари, — сказал Генри.
— Могу поставить, сколько хочешь.
— Отлично. В таком случае тысячу пятьдесят долларов. А теперь пройди в соседнюю комнату и посмотри на невесту.
— Она там с Леонсией?
— Ничего подобного. Она одна.
— Мне послышалось, что ты сказал — там Леонсия.
— Да, сказал. Я это сказал. И Леонсия действительно там. И с ней нет ни одной живой души: она ждет тебя, чтобы поговорить с тобой.
Тут уж Френсис начал сердиться.
— Ну чего ты меня водишь за нос? — спросил он. — Ни черта не пойму из твоего кривляния. То у тебя там твоя новая сестрица, то твоя жена…
— Кто это сказал, что у меня есть жена? — в свою очередь, вспылил Генри.
— Сдаюсь, — воскликнул Френсис. — Пойду к Леонсии. А с тобой мы поговорим позже, когда к тебе вернется здравый рассудок.
