Михаил Булгаков - Том 7. Последние дни
Внезапно в радиорупоре в передней возникает радостный голос, который говорит: «Слушайте продолжение „Псковитянки“» И вслед за тем в радиорупоре грянули колокола и заиграла хриплая музыка.
Мне надоел Иоанн с колоколами! И кроме того, я отвинтил бы голову тому, кто ставит такой приемник. Ведь я же говорил ему, чтобы он снял, что я поправлю! У меня нету времени! (Вбегает в переднюю и выключает радио, и рупор, крякнув, умолкает. Возвращается в комнату.) На чем я остановился?.. Косинус… Да нет, управдом? (Открывает окно, высовывается, кричит.) Ульяна Андреевна? Где ваш драгоценный супруг? Не слышу. Ульяна Андреевна! Ведь я же просил, чтобы он убрал рупор? Не слышу. Чтобы он убрал рупор! Скажите ему, чтобы он потерпел, я ему поставлю приемник! Австралию он будет принимать! Скажите, что он меня замучил со своим Иоанном Грозным! И потом ведь он же хрипит? Да рупор хрипит! У меня нету времени! У меня колокола в голове играют. Не слышу! Ну, ладно. (Закрывает окно.) На чем я остановился?.. Косинус… У меня висок болит… Где же Зина? Чаю бы выпить сейчас. Нет, еще раз попробую. (Жмет кнопки в аппарате, отчего получается дальний певучий звук, и свет в лампах меняется.) Косинус и колокола… (Пишет на бумажке.) Косинус и колокола… и колокола… то есть косинус… (Зевает.) Звенит, хрипит… вот музыкальный управдом… (Поникает и засыпает тут же у аппарата.)
Освещение в лампах меняется. Затем свет гаснет. Комната Тимофеева погружается по тьму, и слышен только дальний певучий звук. Освещается передняя. В передней появляется Зинаида Михайловна.
(Финал)
Милиция выводит всех из квартиры. В ту же минуту гаснет свет в комнате Тимофеева. Радостный голос в рупоре в передней: «Слушайте продолжение „Псковитянки“» И тотчас грянули колокола и заиграла хриплая музыка. Комната Тимофеева освещается. Тимофеев, спавший, завалившись за аппарат, просыпается.
Тимофеев. Скорей, скорей, Иван Васильевич… Фу, черт, да я заснул! Боже, какая ерунда приснилась!.. Аппарат-то цел? Цел. Батюшки, меня жена бросила!.. Да нет, это во сне. Слава Богу, во сне. А вдруг… Косинус… черт, надоел мне с колоколами…
Передняя освещается. Входит Зинаида.
Зинаида. Коля, это я.
Тимофеев. Зиночка, ты!
Зинаида. Ты так и не ложился? Колька, ты с ума сойдешь, я тебе говорю. Я тебе сейчас дам чаю, и ложись. Нельзя так работать.
Тимофеев. Зина, я хотел тебя спросить… видишь ли, я признаю свою вину… я, действительно, так заработался, что обращал мало внимания на тебя в последнее время… косинус… ты понимаешь меня?
Зинаида. Ничего не понимаю.
Тимофеев. Ты где сейчас была?
Зинаида. На репетиции.
Тимофеев. Скажи мне, только правду. Ты любишь Якина?
Зинаида. Какого Якина?
Тимофеев. Не притворяйся. Очень талантлив… ему действительно дадут квартиру?.. Ну, словом, он ваш кинорежиссер.
Зинаида. Никакого Якина режиссера нету у нас.
Тимофеев. Правда?
Зинаида. Правда.
Тимофеев. И Молчановского нету?
Зинаида. И Молчановского нету.
Тимофеев. Ура! Это я пошутил.
Зинаида. Я тебе говорю, ты с ума сойдешь.
Стук в дверь.
Да, да!
Вбегает Шпак.
Тимофеев. Антон Семенович, мне сейчас приснилось, что вас обокрали.
Шпак (залившись слезами). Что приснилось? Меня действительно обокрали!
Тимофеев. Как?
Шпак. Начисто. Пока был на службе. Патефон, портсигар, костюмы! Батюшки! И телефонный аппарат срезали! Зинаида Михайловна, позвольте позвонить. Батюшки! (Бросается к телефону.) Милицию! Где наш управдом?
Зинаида (распахнув окно, кричит). Ульяна Андреевна! Где Иван Васильевич? Шпака обокрали!
В радиорупоре сильнее грянула музыка.
Конец
Александр Пушкин. Наброски из черновой тетради
Из раздела «Дубельт Леонтий Васильевич»
(1792–1862).
В 1837 г. — 45 лет.
В 1835 г. — получил должность начальника штаба Корпуса жандармов.
Шпион. Ваше превосходительство, заботясь…
Дубельт. В заботах твоих правительство не нуждается…
…Дубельт. Что ты там нахрюкал про Жулковского? Кто такой Жулковский?
У Дубельта волчий взгляд, длинные седые усы, большие серые глаза. Страстно любил театр, в особенности — балет.
Шпион. Ваше превосходительство, дайте хоть сорок рублей!
Дубельт. Сорок рублей — сумма для тебя слишком грандиозная… Тридцать сребреников.
Шпион. Ваше превосходительство, мало…
Дубельт. Любезный, у государя шестьдесят миллионов подданных, и все довольны, никто не жалуется, кроме тебя.
Шпион. Ваше превосходительство! Смею ли я!
Дубельт. Наше вам почтение! Ступай, любезный, на все четыре стороны.
В 1937 г. был начальником Корпуса жандармов.
В 1839 г. был генерал-майором. (Надо полагать, что и в 1837 г.)
«…Ежели я, вступя в Корпус жандармов, сделаюсь доносчиком, наушником…»
«…Чтобы в местах судебных давали тяжебным делам прямое и справедливое направление…»
Рытвины и на щеках и на лбу. Черты его имели что-то лисье.
Шпион. Здравия желаю, ваше превосходительство!
[Дубельт]…И Иуда Искариотский, един от обою на десяти иде ко Архиереям, да предаст его им. Они же, слышавши, возрадовашася, и обещаша сребреники дата… И было этих сребреников, друг любезный, тридцать! (Марк. Глава XIV).
Лукавый генерал.
Глядя на «Распятие Спасителя» Брюллова, рыдал.
<…>
24. IV. 1826 ― было образовано II Отделение.
25. VI. 1826 ― указ об основании жандармской полиции.
3. VII. 1826 ― Особая канцелярия Министерства внутренних дел преобразована в III Отделение.
28. IV. 1827 г. издано «Положение о Корпусе Жандармов».
Дубельт (шепотом, Жуковскому). Высшее наблюдение признало своею обязанностью мерами негласными устранить все почести, что и будет исполнено
<…>
Дубельт. Помимо сего ваше сиятельство в последнее время получили распространение стишки писанные уже лет пятнадцать назад.[82]
Из раздела «Николай Первый»
(Николай I.) Кстати скажите Пушкину, что неприлично ему быть на бале во фраке, когда все в мундирах. Похож на каналью фрачника! Объясните ему всю бессмысленность его поведения. Слава Богу муж, отец семейства.
(Николай I.) (Наталье). Я вас искренно люблю, как очень добрую женщину. Но красота ваша опасна, она подвергает вас камеражам[83] в обществе. Будьте сколько можно осторожнее, берегите свою репутацию для мужа, для самой себя.
Наталья. Благодарю вас за добрый совет.
Николай I. Разве вы могли от меня ожидать другого? Скажите, почему у вас всегда опущены шторы?
Прости за тяжесть бремени (Бенкендорфу).
Одинако дурные люди… Изменническая рука… Я страшусь… Все в исправности… К щастию… Меня ужас объял…
В 1825 г.
Конная гвардия.
Гвардейский конно-пионерный эскадрон.
Конная артиллерия.
Лейб-гренадерский полк.
Вы должны быть известны об происходившем вчера.
Он себя погубит невозвратно (Пушкин).
Ежели так… Ступайте вон…
Нужна особая твердость ума…
Ничем не смоет с себя пятно…
(Николай I.) Говоря это вам, я следую чувству своего сердца. Я говорю с вами с душою чистой.
Наталья. Я признательна вам за доверие.
Николай I. И дружбу… От кого ждать мне спасибо за ту печальную жизнь, которую я веду?
Я повергаю себя к вашим стопам.
Наталья. Терпите смиренно, как ангел… Вы будете вознаграждены и утешитесь. Я буду молить о том провидение.
«За тебя скучаю» (Мих. П-чу, 7.XII.1825 г.)
