Шарлотта Бронте - Джейн Эйр
– Это называется действовать по первому побуждению; вам нужно время, чтобы все обдумать, – только тогда ваше решение можно будет считать основательным.
– О, если весь вопрос в моей искренности, – это меня не беспокоит. Но скажите, вы-то сами согласны с тем, что такое решение справедливо?
– В какой-то мере оно, возможно, и справедливо, но ведь это идет вразрез со всеми обычаями. К тому же вы имеете право на все состояние: дядя нажил его собственными трудами; он волен был оставить его кому пожелает, и он оставил его вам. В конце концов, вы можете владеть им по всей справедливости и с чистой совестью считать его своим.
– Для меня, – сказала я, – это столько же решение сердца, сколько и совести; я хочу побаловать свое сердце, – мне так редко приходилось это делать. Хотя бы вы спорили, возражали и докучали мне этим целый год, я все равно не откажусь от величайшего удовольствия, которое мне теперь предоставляется, – хотя бы частично отплатить за оказанное мне великое благодеяние и на всю жизнь приобрести себе друзей.
– Вам так кажется сейчас, – возразил Сент-Джон, – пока вы не знаете, что значит владеть, а следовательно, и наслаждаться богатством. Вы не можете себе представить, какой вес вам придадут эти двадцать тысяч фунтов, какое положение вы займете в обществе благодаря им, какие перспективы откроются перед вами, вы не можете…
– А вы, – перебила я его, – ни на столько не можете себе представить, до какой степени я жажду братской и сестринской любви. У меня никогда не было своего дома, у меня никогда не было братьев и сестер; я хочу и должна их иметь; скажите, вам, может быть, неприятно назвать меня сестрой?
– Джейн, я и без того буду вашим братом, а мои сестры будут вашими сестрами, – для этого вам вовсе не нужно жертвовать своими законными правами.
– Брат? Да – за тысячи миль. Сестры? Да – на работе у чужих. Я богачка, купающаяся в золоте, которого не зарабатывала и ничем не заслужила. Вы же – без гроша. Замечательное равенство и братство! Тесный союз! Нежная привязанность!
– Но, Джейн, ваша жажда семейных связей и домашнего очага может быть удовлетворена и иначе, чем вы предполагаете: вы можете выйти замуж.
– Опять вздор. Замуж? Я не хочу выходить замуж и никогда не выйду.
– Вы слишком много берете на себя; такое опрометчивое утверждение только доказывает, насколько вы сейчас взволнованы.
– Я не беру на себя слишком много: я знаю свои чувства, и мне претит самая мысль о замужестве. Никто не женится на мне по любви, а быть предметом денежных расчетов я не желаю. И я не хочу иметь возле себя постороннего человека – несимпатичного, чужого, непохожего на меня, – я хочу, чтобы это были родные, те, с кем у меня общие чувства и мысли. Скажите еще раз, что вы будете моим братом; когда вы произнесли эти слова, я была так довольна, так счастлива; повторите их, и, если можете, повторите искренне.
– Мне кажется, я могу; я всегда любил своих сестер и знаю, на чем основана моя любовь к ним: на уважении к их достоинствам и восхищении их способностями. У вас также есть ум и убеждения; ваши вкусы и привычки сродни привычкам и вкусам Дианы и Мери; ваше присутствие мне всегда приятно; в беседе с вами я с некоторых пор нахожу утешение и поддержку. Я чувствую, что легко и естественно найду в своем сердце место и для вас – моей третьей и младшей сестры.
– Благодарю вас; на сегодня с меня этого достаточно. А теперь лучше уходите, – если вы останетесь, вы, пожалуй, снова рассердите меня сомнениями или недоверием.
– А школа, мисс Эйр? Вероятно, ее теперь придется закрыть?
– Нет. Я останусь в ней учительницей до тех пор, пока вы не найдете мне заместительницу.
Он улыбнулся, видимо, одобряя это решение; мы пожали друг другу руку, и он ушел.
Нет нужды подробно рассказывать о борьбе, которую мне затем пришлось выдержать, о доводах, которые я приводила, чтобы разрешить вопрос наследства так, как мне хотелось. Задача оказалась нелегкой, но решение мое было непоколебимо, и мои новые родственники вскоре убедились, что я действительно твердо намерена разделить наследство на четыре равные части; в глубине души они, вероятно, чувствовали справедливость этого желания и не могли не сознавать, что на моем месте поступили бы точно так же. Они в конце концов сдались и согласились поставить вопрос на решение третейского суда. Судьями были избраны мистер Оливер и один опытный юрист; оба они высказались в мою пользу. Моя цель была достигнута; акты о введении в наследство были составлены. Сент-Джон, Диана, Мери и я получили вполне достаточные средства к жизни.
Глава XXXIV
К Рождеству все формальности были закончены. Приближалась праздничная пора. Я отпустила своих учениц и позаботилась о том, чтобы на прощание они не остались без подарков. Удача делает нас щедрыми, и дать хоть что-нибудь, когда мы получили много, значит лишь открыть клапан для избытка кипящих в нас чувств. Я давно уже с радостью замечала, что многие из моих учениц любят меня; при расставании с ними я еще больше в этом убедилась, так просто и искренне они выражали мне свою привязанность. Меня глубоко радовало сознание, что я завоевала какое-то место в их бесхитростных сердцах, и я обещала им на будущее время каждую неделю заглядывать в школу и заниматься с ними по часу.
Мистер Риверс пришел как раз тогда, когда я пропустила перед собой всех школьниц – их было теперь уже шестьдесят, – заперла дверь и стояла с ключом в руке, обмениваясь прощальными словами кое с кем из моих лучших учениц; это были вежливые, скромные и неглупые молодые девушки.
– Не кажется ли вам, что вы вознаграждены за эти долгие месяцы упорного труда? – спросил мистер Риверс, когда они ушли. – Не радует ли вас сознание, что вы принесли реальную пользу вашим ученицам?
– Безусловно.
– А ведь вы трудились всего несколько месяцев. Так разве целая жизнь, посвященная служению людям, совершенствованию ближних, не будет правильно прожитою жизнью?
– Да, – сказала я, – но я не могла бы всецело посвятить себя этому. Я хочу развивать и свои дарования, а не только дарования других. Теперь мне это удастся. Не напоминайте же мне больше о школе; все это позади, теперь я буду праздновать.
Лицо его стало серьезным.
– Что это? Чем это вы внезапно загорелись? Что вы собираетесь делать?
– Действовать, действовать как можно энергичней! И прежде всего я хочу попросить вас отпустить Ханну и поискать себе другую служанку.
– Она вам нужна?
– Да, пусть отправится со мной в Мурхауз. Диана и Мери вернутся домой через неделю, и я хочу, чтобы все было в порядке к их приезду.
– Понимаю, а я было подумал, что вы затеяли какое-то путешествие. Конечно, я отпущу Ханну.
– Скажите ей, чтобы она была готова к завтрашнему дню; вот ключ от школы, а утром я передам вам ключ от моего домика.
Сент-Джон взял ключ.
– Вы отдаете его с легким сердцем, – сказал он. – Мне не совсем понятно ваше веселое настроение, так как я не знаю, какое занятие вы избрали себе взамен того, которое оставляете. Какая у вас будет теперь цель в жизни, какие задачи, к чему будет влечь вас честолюбие!
– Моя ближайшая задача – вычистить (понимаете ли вы все значение этого слова?), вычистить весь Мурхауз, начиная с чердака до погреба; моя следующая задача – при помощи воска, олифы и бесчисленных суконок привести его в такой вид, чтобы все в нем блестело, как новое; моя третья задача – разместить с математической точностью каждый стул, стол, кровать, ковер; затем я разорю вас на уголь и торф, чтобы основательно протопить все комнаты, и, наконец, два последних дня перед приездом ваших сестер мы с Ханной будем сбивать яйца, чистить изюм, толочь пряности, печь сладкие рождественские булки, приготовлять начинку для пирогов и торжественно совершать ряд других кулинарных обрядов, о которых слова могут дать таким непосвященным, как вы, лишь приблизительное представление, – короче говоря, моей конечной целью будет приведение всего в полный порядок к ближайшему четвергу – дню приезда Дианы и Мери; а мои честолюбивые стремления сводятся к тому, чтобы эта встреча была идеалом всех встреч.
Сент-Джон слегка улыбнулся, однако он не был удовлетворен.
– Все это хорошо сейчас, – сказал он, – но в самом деле я надеюсь, что, когда пройдет первый порыв увлечения, вы направите ваш взор на нечто более высокое, чем домашние радости и удовольствия.
– Это лучшие вещи на свете, – перебила я его.
– Нет, Джейн, нет, земная жизнь дана вовсе не для наслаждения, не пытайтесь сделать ее такой; и не для отдыха, – не предавайтесь лени.
– Наоборот, я намерена действовать.
– Джейн, сейчас, конечно, все это вполне простительно; я даю вам два месяца, чтобы насладиться в полной мере вашим новым положением и прелестью столь поздно обретенных родственных связей; но затем, я надеюсь, вам наскучит Мурхауз, Мортон и общество сестер, вас перестанут удовлетворять эгоистическое спокойствие и комфорт обеспеченной жизни. Я верю, что живущая в вас энергия не даст вам покоя.
