Последний стих человечества - Кирилл Цветков
Андрей поблагодарил Вика, и задал ему, следующий вопрос.
— Но, получается, если автор пишет исходя из собственного чувства, почему многие отвергают работы творцов? Ведь на вкус и цвет товарища нет, а тут получается, что литература зависит от человеческого мнения.
— Ну конечно! Для создателя своё произведение всегда является высшим искусством. Да будет так, но, к сожалению, мы люди. Мы любим всё оценивать, выбирать, выносить вердикты. А в условиях, когда публика готова платить за мысленный труд, а конкуренция достигает необъятных размеров, то мы начинаем остерегаться, читать отзывы, полагаться на мнение критиков. Это факт. Нравится это тебе или нет — но ты выставил свою книгу в свет, будь готов и к комментариям, критике, осуждениям. Даже самые гадкие невежи, прочитавшие твою книгу, становятся твоими читателями, и ты обязан выслушать их мнение. Не прислушиваться, конечно, но выслушать. А затем работай дальше.
— Хорошо. А что тогда нужно сделать чтобы твои произведения понравились всем?
— Работать. Очень долго и усердно работать. До потери пульса. Шлифовать своё произведение, как драгоценный алмаз, идущий в ожерелье известного ювелира. Должен выработать свой стиль, убирать неточности, и огрехи, создавать красочную и динамичную картину действий. Однако это лишь уменьшит недовольство, не погасит его полностью. Такого просто не бывает. Ты можешь хоть «Эфемериду» написать, но если твоя публика глупа и не соответствует твоему, уровню, то все старания напрасны. Всё относительно Андрей. В литературе есть своя переменная Х. Неопределённость. Тайна. Да-да, тайна. Именно она и завлекает людей читателя. А если эта Х вскроется, и все узнают содержимое, будут ли читатели вновь наслаждаться? Или у них пропадёт вкус?
Речь Виктора заразила Андрея, с того дня, он полностью погрузился в творческий процесс. В голове его возникали неясные образы и мысли. Маленькими шажками, нащупывая вдохновение, он практиковал стих за стихом. Образы становились всё более отчётливее. Пережитое слилось с вымышленным, существующее схлестнулось с абстрактным. У Андрея появилась идея. Охваченный порывом вдохновения он приподнялся писать свой главный стих. Все предыдущие события слоями ложились на идею, оседая и создавая прочный фундамент. Андрей неустанно писал. Работа кипела и днём, и ночью. Строчка за строчкой, катрен за катреном. И вот спустя две недели Андрей показывает Вику свою работу. Сказать, что брат был поражён, ничего не сказать: писатель был в полнейшем восторге.
— «Андрей это как раз-то что нужно»— заявил Виктор — «Мы утрём нос этой бессовестной нейросети».
Глава 9
И вот уже завтра уезжать. Стих написан, дела сделаны. Придётся уезжать из родной обители. Братья по случаю отъезда решили закатить небольшую пирушку: купили кило баранины, десяток куриных ножек, ну и две бутылочки пенного, естественно. Мясо предварительно уже было в маринаде, а потому братьям оставалось просто его пожарить. Дрова накололи, разожгли, баранину на шампуры, ножки в решётке. Минут через 20 на столе уже лежали все приготовленные явства. Братья уселись на свои места в беседке и начали трапезу. Писатель и поэт уплели с невероятной скоростью ножки, и затем перебросились на шашлык. Правда он дался братьям тяжелее: наверно дала знать о себе съеденная курица. Паузы между поеданием мяса стали дольше, а потому братья решили немного поболтать
— Кстати, знаешь- начал разговор Андрей — «Я пытался найти тобой потерянную коляску, и знаешь что? Её нигде нет. Все ближайшие леса обрысачил, всю местную округу обзвонил, коляски ни у кого нет.
— Да, врут тебе это всё. В Богодольска металлом принимает, авось какой-нибудь забулдыга стащил под шумок коляску и отдал её. Так скорее всего и получилось. Ну ладно, в принципе то она теперь мне и не понадобится.
Братья взяли по куску шашлыка. Прожевав, Андрей продолжил.
— Вик, а как думаешь? Сколько у нас шансов на победу? Ну хотя бы в процентах?
— Андрей, я врать тебе не буду… Мы победим.
— Так уверенно!? И с какой же стати мы победим!? Ты же говорил, что нейросеть делает всё с точностью и пафосом, а значит люди наверняка выберут Experience.
— Прости. Оговорился. Мы уже с тобой победили, Андрюх.
— Вик, ты случаем не подливал себе чего крепкого, а то мне кажется, что в твоих словах чувствуется запах «Хеннеси».
— Да полно тебе Андрей так шутить. Я говорю правду. Ты написал откровение. Откровение, которое может всколыхнуть общественность в долгосрочной перспективе. Я уверен, что этот стих станет классикой современной литературы.
— Ой, умоляю, перестань мне льстить. Стоп, что значит в долгосрочной перспективе?
— А!? Что!?
— Ну ты говорил про какую-то долгосрочную перспективу, я немножко не понял, можешь повторить то, что сказал?
— Ой не, Андрей. Я бред какой-то произнёс.
— То есть ты всё-таки подлил? Ах ты подлец! Показывай свою заначку!
— Не отрицаю, не отрицаю — хохотал Вик — ну боевых пятьдесят грамм то можно!?
Братья рассмеялись, взяли ещё по кусочку, и наевшись, откинулись на спинки стульев. Возникла небольшая пауза, но Вик тут же прервал её:
— Ох, Андрей, как же мне здесь нравится … Наверное, останусь здесь жить. Отстреляемся завтра, и обратно в деревню, а ты езжай к себе. У тебя работа, может быть подружка осталась, тебя ждёт… Здесь спокойнее. Никакого шума, гама. Никто не кричит, не орёт, не истерит. Никто не толкается, не пихается. Никто здесь не гонится за успехом, не пытается разбогатеть. Только здесь начинаешь ценить себя и жизнь, протекающую вокруг. А в городе… Чёрт бы побрал этот город. Гордыня, алчность, зависть, гнев — и всё это простирается на тысячи квадратных километров. Просто невообразимо. Люди сами идут в тюрьму, не замечая этого, и даже больше того, они радуются, что сбежали из своей глухомани. Конечно, это их выбор, но, когда они осознают свою ошибку, будет уже слишком поздно. Клетка захлопнется, и они никогда не выйдут и своей рутины, так и оставшись в
