Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Николаса Никльби

Наружность мистера Сквирса не располагала в его пользу. У него был только один глаз, а в результате обычного предрассудка предпочтение отдается двум. Глаз его был бесспорно полезен, по решительно некрасив — окрашенный в зеленовато-серый цвет и напоминающий своим разрезом веерообразное оконце над парадной дверью. Лицо со стороны, лишенной глаза, было в морщинах и складках, что придавало мистеру Скиирсу очень мрачный вид. В особенности, когда он улыбался, ибо в таких случаях у него появлялось выражение чуть ли не злодейское. Волосы v него были прямые и лоснящиеся, зачесаны наверх над низким выпуклым лбом, прекрасно гармонировавшим с его грубым голосом и резкими манерами. Ему могло быть пятьдесят два — пятьдесят три года, и он был немного ниже среднего роста; он носил белый галстук с длинными концами и черный костюм, приличествующий учителю, но так как рукава фрака были слишком длинны, а брюки слишком коротки, то, казалось, ему было не по себе в этом наряде, и он как будто пребывал в непрестанном изумлении от столь респектабельного своего вида.

Мистер Сквирс стоял у камина в кофейне, перегороженной на отделения; там находился такого вида стол, какие обычно бывают в кофейнях, и еще два стола необычной формы и размеров, благодаря чему они могли поместиться в углах, у перегородки. На скамейке стоял очень маленький деревянный сундучок, обвязанный тонкой веревкой, а на сундучке, как на насесте, сидел крохотный мальчик; его зашнурованные полусапожки и штанишки из вельвета болтались в воздухе; втянув голову в плечи и положив руки на колени, он время от времени робко, с явным страхом и недоверием посматривал на владельца школы.

— Половина четвертого, — пробормотал мистер Сквирс, отвернувшись от окна и мрачно взглянув на часы в кофейне. — Сегодня никто не придет.

Крайне раздосадованный этой мыслью, мистер Сквирс бросил взгляд па мальчика, желая убедиться, не делает ли он чего-нибудь такого, за что его можно приколотить. Так как тот ровно ничего не делал, то мистер Скпирс дал ему пощечину и запретил впредь ничего не делать.

— Двадцать четвертого июня, — забормотал мистер Сквирс, вновь принимаясь за сетования, — я увез десять мальчишек. Десятью двадцать равняется двумстам фунтам. Завтра в восемь часов утра я уезжаю домой, а у меня только трое мальчишек; трижды ноль — ноль, трижды два — шесть, шестьдесят фунтов. Что случилось с мальчишками? Что вбили себе в голову их родители? Что все это значит?

Тут мальчуган на сундуке отчаянно чихнул.

— Эй, сэр! — оглянувшись, проворчал владелец школы. — Это что такое?

— Ничего, простите, сэр, — вымолвил мальчуган.

— Ничего, сэр? — воскликнул мистер Сквирс.

— Простите, сэр, я чихнул, — ответил мальчуган, задрожав так, что сундучок под ним закачался.

— А-а, так ты чихнул? — произнес мистер Сквирс. — В таком случае, почему же вы сказали «ничего», сэр?

Не находя ответ на вопрос, мальчуган стал ввинчивать себе в глаза суставы пальцев и расплакался, после чего мистер Сквирс свалил его с сундука ударом по одной шеке и снова водрузил на сундук ударом по другой.

— Подождите, молодой джентльмен, пока я вас доставлю в Йоркшир, а тогда уж получите от меня остальное, — сказал мистер Сквирс. — Вы прекратите этот шум, сэр?

— Д-д-да, — всхлипывая, ответил мальчуган, энергически вытирая лицо «Мольбой нищего»[22] на носовом платке из набивного коленкора.

— В таком случае прекратите немедленно, сэр, — сказал Сквирс. — Слышите?

Так как это увещание сопровождалось угрожающим жестом и было произнесено со свирепой миной, то мальчуган еще более энергически принялся тереть себе лицо, словно с целью загнать обратно слезы, и больше ничем не проявлял своих чувств, если не считать сопенья и приглушенных всхлипываний, раздававшихся попеременно.

— Мистер Сквирс, вас спрашивает какой-то джентльмен в баре, — доложил лакей, заглянувший в эту минуту.

— Проводите джентльмена сюда, Ричард, — мягко огозвался мистер Сквирс. — Эй, ты, маленький негодяй, спрячь носовой платок в карман, не то я тебя убью, когда уйдет этот джентльмен!

Не успел владелец школы произнести грозным шепотом эти слова, как вошел незнакомый джентльмен. Мпстер Сквирс притворился, будто его не замечает, сосредоточенно чинил перо и давал благосклонные советы своему юному питомцу.

— Милое мое дитя, — сказал мистер Сквирс. — у всех людей бывают испытания. Это испытание, постигшее тебя в юном возрасте и заставляющее твое сердечко надрываться, а глаза наливаться слезами, что представляет оно собой? Ничто. Меньше чем ничто! Ты покидаешь своих друзей, дорогой мой, но во мне ты обретешь отца, а в миссис Сквирс — мать. В очаровательной деревне Дотбойс, близ Грета-Бридж в Норкшире, где мальчиков принимают на пансион, обеспечивают одеждой, книгами, умывают, снабжают карманными деньгами и всем необходимым…

— Это и есть тот самый джентльмен, — заметил незнакомец, прерывая владельца школы, декламировавшего свое газетное объявление. — Мистер Сквирс, сэр?

— Он самый, сэр, — ответил мистер Сквирс с видом крайнего изумления.

— Джентльмен, который дал объявление в газете «Таймс»? — продолжал незнакомец.

— В «Морнинг Пост», «Кроникл», «Геральд» и «Адвертайзер»[23] касательно академии, называемой Дотбойс-Холл, в очаровательной деревне Дотбойс, близ Грета-Бридж в Йоркшире, — присовокупил мистер Сквирс. — Вы пришли по делу, сэр. Об этом я заключаю, видя моих юных друзей. Как поживаете, мои юные джентльмены? И как поживаете вы, сэр?

Произнеся такое приветствие, мистер Сквирс погладил по головке двух щуплых мальчиков с ввалившимися глазами, которых привел с собой незнакомец, и стал ждать дальнейших сообщений.

— Я состою в фирме, торгующей масляными красками. Моя фамилия Снаули, сэр, — сказал незнакомец.

Сквирс наклонил голову, как бы желая сказать: «Прекрасная фамилия!»

Незнакомец продолжал: — Я подумываю о том, чтобы поместить моих двух мальчиков в вашу школу, мистер Сквирс.

— Не мне это говорить, сэр, — отозвался мистер Сквирс, — но полагаю, что лучше вам ничего не найти.

— Гм! — сказал тот. — Кажется, двадцать фунтов и год, — мистер Сквирс?

— Гиней, — с вкрадчивой улыбкой возразил владелец школы.

— За двоих — фунты, полагаю я, мистер Сквирс. — с важностью сказал мистер Снаули.

— Вряд ли это возможно, сэр, — ответил Сквирс, словно никогда не задумывался над таким предложением. — Позвольте-ка: четырежды пять — двадцать: удвойте эту сумму и вычтите… ну что ж, одним фунтом больше или меньше — это не помешает нам договориться. Вы меня порекомендуете вашим родственникам, сэр и это послужит возмещением.

— Мальчики не очень много едят. — сказал мистер Снаули.

— О, это не имеет ровно никакого значения! — отозвался Сквирс. — Мы в нашем заведении не обращаем внимания на аппетит мальчуганов.

Это была сущая правда: на аппетит внимания не обращали.

— Все полезное для здоровья, что только может дать Йоркшир, сэр,продолжал Сквирс, — все прекрасные нравственные правила, какие может внушить миссис Сквирс, все… короче говоря, все домашние удобства, какие только может пожелать мальчуган, все будет им предоставлено, мистер Снаули.

— Мне бы хотелось, чтобы сугубое внимание было уделено их нравственности, — сказал мистер Снаули.

— Я рад этому, сэр, — приосанившись, отозвался владелец школы. — Они попадут как раз в надлежащее место для усвоения нравственных правил, сэр.

— Вы сами человек высоконравственный, — сказал мистер Снаули.

— Надеюсь, сэр, — ответил Сквирс.

— Я имею удонольстпие знать, что это так, сэр, — сказал мистер Снаули.Я справлялся у одного из тех, кто вас рекомендовал, и он сказал, что вы благочестивы.

— Надеюсь, сэр, я имею к этому некоторую склонность, — ответил Сквирс.

— Надеюсь, что и я имею, — отозвался мистер Снаули. — Мне бы хотелось сказать вам несколько слов в соседнем отделении за перегородкой.

— Разумеется, — осклабился Сквирс. — Милые мои, поболтайте минутку-другую с вашим новым товарищем по играм. Это один из моих воспитанников, сэр. Фамилия его Беллинг; он из Таунтона, сэр.

— Вот как? — отозвался мистер Снаули, воззрившись на бедного мальчугана, словно тот был какой-то диковинкой.

— Он едет со мной завтра, сэр, — сказал Сквирс. — А сейчас он сидит на своих пожитках. Каждому мальчику, сэр, полагается захватить с собой два костюма, шесть рубашек, шесть пар носков, два ночных колпака. два носовых платка, две пары башмаков, две шляпы и бритву.

— Бритву! — воскликнул мистер Спаули, когда они перешли в соседнее отделение. — Зачем?

— Чтобы бриться, — ответил Сквирс, медленно и раздельно.

Ничего особенного не было в этих двух слонах, но тон, каким они были произнесены, должен был привлечь внимание, так как владелец школы и его собеседник пристально смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, а затем обменялись весьма многозначительной улыбкой. Снаули был человек елейного вида, с приплюснутым носом, одетый в темный костюм, а на ногах его были длинные черные гетры; физиономия его выражала величайшее смирение и святость; тем более примечательна была его улыбка без всякой явной причины.