Перебежчики - Илья Недилько

Перебежчики

Часть первая

Паровоз нёсся сквозь бескрайние пшеничные поля, через которые пролегала старая железная дорога, гул, издаваемый им, был слышен на несколько километров.

В полях трудились рабочие, услышав звук приближающегося состава, некоторые оставили работу, и, разогнув спины, подняли свой взор в сторону железной дороги. На таких товарняках большинство из них передвигались, ища временный дом.

Близилась осень, жатва была в самом разгаре, фермеры собирали урожай.

Предзакатное солнце начинало окрашивать всё в алые цвета.

Товарняк пронёсся мимо рабочих, издал протяжный гул, и, оставив лишь след дыма в воздухе, исчез за горизонтом.

Рабочие продолжили сбор урожая.

Многие из них – перебежчики. Скоро соберут свои скудные пожитки в потёртые сумки, и, запрыгнув в проходящий мимо состав, умчатся на юг, где нет зимы и всегда тепло. У таких людей нет дома. Они переезжают с места на место, берутся за временную работу, а закончив её и получив обещанное вознаграждение, отправляются дальше в путь.

Одним из таких перебежчиков был Эд Салливан. Ему шёл четвертый десяток, но жизнь изрядно потрепала его, и на вид ему давали под пятьдесят. Его исхудалое и загоревшее от частого нахождение на открытом солнце лицо было испещрено глубокими морщинами. Некогда ярко голубые глаза выцвели и приобрели оттенок пасмурного неба. Выгоревшие волосы торчали, словно солома из головы пугала, коих было много на бескрайних полях среднего запада.

Две недели назад Эд спрыгнул из проезжающего мимо товарняка. Последний месяц он работал на виноградной плантации, но сбор урожая закончился, и ему пришлось продолжить свой путь неизвестно куда. Теперь же он устроился работать на ферму. Старик фермер взял его к себе в помощники по хозяйству за небольшое жалованье. По крайней мере, это хоть что-то. Близилась осень, а значит, заработать будет сложнее. Весь заработок с виноградных плантаций он оставил в одном из придорожных баров залившись дешёвым пшеничным виски и очнувшись на утро рядом с какой-то потаскухой без гроша в кармане.

***

Старика фермера звали Джон Эдвуд. Джон жил один. Из того что довелось узнать Эду – когда-то у Джона были жена и сын погибший на войне. Жена же покинула его во сне около пяти лет назад. Домик был обветшалым, но уютным. Джон разрешил мне спать в небольшом сарае на заднем дворе. Из хозяйства у него было несколько коров, куры, да пол акра земли засеянной окрой.

Первые дни я помогал собирать урожай, год выдался достаточно плодородным. Старик был доволен, что удастся хорошо заработать на окре. Позже Джон стал просить меня доить коров по вечерам, когда артрит не позволял ему с этим справиться без болей.

Иногда по утрам Джон сидел на крыльце и, уставившись задумчиво вдаль бренчал на гитаре. В один из дней я прервал его, и спросил, о чем он думает.

– Иногда, взяв в руки эту гитару, я вспоминаю детство или юность, – ответил Джон.

– Вы росли в большой семье? – спросил я.

Он взглянул на меня, лицо его освещало предрассветное солнце.

– У меня было два старших брата, по тем временам у нас была не столь большая семья, – Джон задумался, взгляд его потускнел, словно он заглянул в прошлое. – Я безумно любил самого старшего брата – Генри. Однажды он попал под один из товарняков, мне тогда было всего семь лет от роду, но я до сих пор помню как то, что недавно было моим братом, разбросало на сотню метров вдоль железной дороги.

– Извините, – протянул я.

Мне было не по себе от того что из-за меня пришлось вспомнить старику.

– Жизнь та ещё сука, – вдруг произнёс Джон.

– Соглашусь с вами, – ответил я.

На этом наш утренний диалог был закончен, весь тот день мы провели в поле, сбор окры был почти закончен. Вечером Джон сам отправился доить коров, я же отправился спать, день выдался жарким и под вечер меня начало мутить, возможно, схватил солнечный удар, что ж… не впервой.

***

У Джона были братья, я же вырос в приюте при одной из католических церквей которых множество разбросано по миру. Как только мне стукнуло пятнадцать, я сбежал из этого места и с тех пор мотаюсь по миру не найдя дома. Однажды, я услышал одно изречение: «Дом – это семья». А откуда взяться дому, если у тебя нет семьи?

***

Лето подошло к концу. Мы с Джоном закончили сбор окры, я помог ему заготовить сено для коров на зиму. Солнце уже не так обжигало землю, а ветер повеял духом осени. Такие же перебежчики, как и я, стали покидать эти края. Мне понравилось здесь, но нужно было собираться в путь. Не знаю почему, может в силу выработавшейся привычки, меня тянуло в дорогу.

Одним из вечеров я сказал Джону, что следующим утром покину его. К этому времени он уже разрешил жить вместе с ним в доме. Мы сидели за столом.

– Пожалуй, мне пора уезжать.

– Хорошо, – произнёс Джон. – Я понимаю таких ребят как ты Эд, вы не можете усидеть на месте.

– Да. Мы привыкли к такой жизни и иной не знаем.

– Что ж… удачи тебе.

– Спасибо вам за всё, – вдруг обронил я.

– Да, – протянул Джон, – только не закончи в сточной канаве, Эд, найди свой дом.

Я лишь кивнул, не произнеся больше ни слова. Вскоре мы отправились спать.

Утром я встал раньше Джона. Собрал свои небольшие пожитки в потертый рюкзак и отправился в сторону железной дороги. Дойдя, я пошел вдоль неё в сторону юга в ожидании своего состава.

Часть вторая

Железная дорога пролегала сквозь бескрайний океан деревьев, паровоз нёсся, своим гулом поднимая стаи птиц в воздух.

В лесах кипела работа, лесорубы валили столетние деревья, отправляя их на отработку. В будущем им предстояло стать чьей-то мебелью или даже домом, либо же их пустят на бумагу и они попадут под перо какого-то писаки и станут историей.

Товарняк сбавил скорость, впереди близился городок, там находилась деревообрабатывающую фабрика, на которую и следовал состав. Миновав черту города, с одного из вагонов вылетела потрепанная сумка, а следом за ней выпрыгнул мужчина. По тому, как удачно он приземлился на гравий, насыпанный вдоль железной дороги, было видно, что проделывает он это далеко не впервые.

Подхватив на плечо сумку, мужчина двинулся в