Разипурам Нарайан - Седьмой дом

Р. К. Нарайан

СЕДЬМОЙ ДОМ

Кришна пальцем очистил кусок льда от покрывавшего его слоя опилок, отколол сколько нужно, растолок и насыпал в резиновый пузырь. Эта работа в тени, в углу задней веранды, оправдывала его отлучку из комнаты, где лежала больная, но прохлаждаться здесь было нельзя: пузырь со льдом нужно было держать на лбу жены все время, так сказал доктор. В жестокой битве между льдом и ртутным столбиком поражение терпел лед — он быстро таял, а ртутный столбик стойко держался на 103 градусах по Фаренгейту. В тот раз, когда доктор поставил диагноз — брюшной тиф, — вид у него был победоносный, и он с торжеством заявил:

— Теперь мы знаем, какой палкой бить этот недуг, она называется хлоромицетин. Так что можете успокоиться. — Он был хороший врач, но склонный к мрачноватому юмору и длинным монологам.

Таблетки хлоромицетина больная принимала, как было указано, но, когда врач пришел в следующий раз, Кришна дождался первой паузы и, перебив его словами: — Температура не падает, — протянул ему листок с температурной кривой.

Врач бросил на нее короткий равнодушный взгляд и продолжал:

— Муниципалитет прислал мне повестку, чтобы закрыть сточный люк у моих ворот, но мой адвокат говорит…

— Вчера вечером она не стала есть, — сказал Кришна.

— Молодец, помогает стране преодолеть затруднения с продовольствием. Вы знаете, что выкинул этот толстяк, что торгует на рынке зерном? Пришел показаться мне по поводу своего горла — и вдруг спросил, есть ли у меня ученая степень. И откуда только он узнал про ученые степени.

— Она металась и теребила простыни, — сказал Кришна, понизив голос, так как заметил, что жена открыла глаза.

Доктор пощупал ей пульс кончиком пальца и сказал беззаботно:

— Может, ей захотелось простыню другого цвета? Это бывает.

— Я где-то читал, что это плохой признак.

— А вы бы поменьше читали.

Больная пошевелила губами. Кришна наклонился к ней, потом выпрямился и объяснил:

— Она спрашивает, когда вы разрешите ей встать.

Врач сказал:

— Вовремя, чтобы поспеть на Олимпийские игры, — и посмеялся собственной шутке. — Я и сам бы не прочь съездить на Олимпийские игры.

Кришна сказал:

— В час ночи температура была сто три.

— А лед держали?

— Еще бы, даже пальцы онемели.

— Что ж, будем лечить вас от судорог, только сначала пусть хозяйка дома вернется на кухню.

Таким образом Кришна и врач нашли-таки общий язык. Кришне и самому до смерти хотелось, чтобы его жена вернулась на кухню. Он изо дня в день то недоваривал, то переваривал рис и, проглотив его с пахтаньем в положенное для еды время, бежал обратно к постели жены.

Во второй половине дня приходила женщина умыть больную и перестелить постель, и Кришна, оказавшись свободным почти на целый час, проводил этот час, глядя с порога на улицу: велосипедист, стайка школьников, вороны, усевшиеся в ряд на крыше дома напротив, разносчик, предлагающий свой товар, — все казалось интересным и хоть ненадолго отвлекало мысли от этой страшной температуры.

Прошла еще неделя. Сидя у ее изголовья, придерживая пузырь со льдом, он вспоминал свою женатую жизнь с самого начала.

Когда он учился в колледже при миссии Альберта, они часто видались: пропускали занятия, сидели на берегу реки, серьезно обсуждали свое настоящее и будущее и, наконец, решили пожениться. И его и ее родители сочли это примером того, как вредно современное воспитание. Молодые не желают ждать, пока старшие устроят их брак, а обо всем договариваются сами, подражая западным нравам и кинофильмам. Если бы не это нарушение обычая, сетовать, в сущности, было бы не на что: материальное положение обеих семей, кастовая принадлежность, возраст детей не вызывали возражений. Родители сменили гнев на милость, и были составлены гороскопы молодого человека и девушки, но оказалось, что они не соответствуют друг другу. В его гороскопе значился Марс в Седьмом Доме, а это предвещало несчастье для его будущей жены. Отец девушки заявил, что прекращает переговоры. Родители молодого человека возмутились — ведь отцу невесты положено домогаться, а отцу жениха — снисходить, как же они смеют привередничать. «Наш сын найдет себе жену в сто раз лучше, чем эта девушка. В конце концов, что в ней такого особенного? Нынче все студентки красятся и все кажутся красивыми, но не только в этом счастье». Влюбленные явно страдали, и это вынудило родителей возобновить переговоры. Какой-то умный человек высказал мнение, что, если все остальное в порядке, пусть попросят знамения и больше ничего не боятся. Стороны согласились на испытание цветком. Выбрав благоприятный день, они собрались в храме.

От светильника, горящего в алтаре, расходилось мягкое сияние. Жрец зажег кусочек камфары и покадил ею перед изваянием божества. Обе группы родителей и их сторонников, стоя в зале с колоннами, благоговейно взирали на божество и молились об указании им правильного пути. Жрец поманил к себе мальчика лет четырех из еще одной кучки молящихся. Видя, что тот робеет, он стал соблазнять его кусочком кокосового ореха. В предвкушении лакомства мальчик приблизился к порогу святилища. Из гирлянды, надетой на шею бога, жрец выдернул два цветка, красный и белый, положил их на поднос и велел мальчику выбрать, какой ему больше нравится.

— Зачем? — спросил малыш, смущенный тем, что на него устремлено столько взглядов. Если он выберет красный цветок, это будет означать благословение свыше. Малыш взял кусок кокосового ореха и попробовал улизнуть, но жрец удержал его за плечо и строго приказал:

— Возьми цветок. — Тогда он разревелся и стал рваться к матери. Взрослые опечалились: плач ребенка в такую минуту — дурное предзнаменование, то ли дело смех и красный цветок. Жрец сказал: — Этого знамения достаточно. Ребенок указал нам путь. — И все в молчании разошлись.

Вопреки астрологам Кришна женился на своей избраннице, и Марс в Седьмом Доме был со временем забыт.

Больная как будто уснула. Кришна на цыпочках вышел из комнаты и сказал женщине, дожидавшейся на веранде:

— Мне нужно сходить за лекарствами. В шесть часов дай ей апельсиновый сок и побудь около нее до моего возвращения. — Он спустился с крыльца, чувствуя себя как узник, выпущенный на волю. Шел и наслаждался сутолокой на Базарной улице, пока мысли его не вернулись к болезни жены. Ему до крайности нужно было услышать от кого-то всю правду о ее состоянии. Доктор говорил о чем угодно, но только не об этом. Когда хлоромицетин оказался бессильным против температуры, он сказал бодро:

— Значит, это не брюшной тиф, а что-то другое. Завтра сделаем еще кое-какие анализы. — А сегодня утром, уходя: — Вы бы лучше молились, чем без конца устраивать мне допросы.

— Какую же читать молитву? — простодушно спросил Кришна.

— Ну, хотя бы такую: «Боже мой, если ты есть, спаси меня, если это в твоих силах», — ответил доктор и захохотал, в восторге от собственного остроумия. Переносить его юмор бывало трудно.

Кришна понимал, что рано или поздно доктор доберется до правильного диагноза, но доживет ли до этого дня жена? Мысль о возможной утрате приводила его в ужас, вызывала бешеное сердцебиение. Марс, так долго таившийся, теперь взялся за дело. Марс в союзе с каким-то нераспознанным микробом. Микробом занимается доктор, хотя пока и без особого успеха. А вот происки Марса — это уже вне врачебной компетенции.

Кришна взял напрокат велосипед и покатил к кокосовой роще, где жил старый астролог, некогда составивший их гороскопы. Он застал старика дома — тот безмятежно наблюдал, как целая орава ребят влезала в окна, ездила верхом на скамейках и на мешках с рисом, сваленных в углу, и шумела так, что собственного голоса не было слышно. Он развернул скатанную циновку и, когда Кришна сел, прокричал ему в ухо:

— Я тогда сразу сказал, как оно будет, а вы не захотели слушать. Да, сейчас Марс начал проявлять свои самые пагубные свойства. При таких обстоятельствах выздоровление известного вам лица сомнительно. — Кришна застонал. Ребятишки тем временем окружили его велосипед, звонили в звонок и пытались общими силами сдвинуть велосипед с подставки. Ничто теперь не имело значения. Что значит потеря взятого напрокат велосипеда для человека, которому угрожает потеря жены? Пусть поломают хоть все велосипеды в городе, Кришне не жалко. Все можно приобрести заново, кроме человеческой жизни.

— Что же мне делать? — спросил он, представив себе, как жена его лежит на постели и спит непробудным сном. Он цеплялся за старика как за последнюю надежду, разгоряченный ум твердил ему, что астролог может походатайствовать за него перед далекой планетой, воздействовать на нее, даже оправдаться перед ней от его имени. Он вспомнил красноватый Марс, который ему показывали в телескоп, когда он был бойскаутом, — красноватый от злобы, извергающейся из него подобно лаве. — Что ты посоветуешь? Помоги мне!