Саки - Чертова дюжина

Саки

Чертова дюжина

Майор Ричард Дамбартон.

Миссис Кэрви.

Миссис Пейли-Пэджет.

Сцена изображает палубу направляющегося на Восток корабля. Майор Дамбартон сидит в шезлонге, рядом стоит еще один шезлонг с табличкой «Миссис Кэрви», поблизости еще один.

Входит миссис Кэрви и опускается в шезлонг, майор делает вид, что не замечает ее.

Майор (неожиданно оборачиваясь). Эмили! Сколько лет! Вот так судьба!

Эмили. Судьба! Если бы! Это всего лишь я. Вы, мужчины, такие фаталисты. На целых три недели я задержалась с отъездом, чтобы попасть на один пароход с тобой. Подкупила стюарда, чтобы он поставил наши шезлонги в отдаленном уголке, и предприняла невероятные усилия, лишь бы выглядеть сегодня утром особенно привлекательной, а ты после всего этого говоришь «судьба!». Я ведь и вправду выгляжу особенно привлекательной, не так ли?

Майор. Как никогда. Время лишь прибавило зрелости твоим прелестям.

Эмили. Знала, что именно так ты и скажешь. Словарь любви такой скудный, не правда ли? Но в конце концов, главное – это чтобы тебя любили, не так ли?

Майор. Эмили, дорогая, и я кое-что сделал, чтобы оказаться рядом с тобою. Я тоже подкупил стюарда, чтобы он поставил наши шезлонги в отдаленном уголке. «Считайте, что это уже сделано, сэр» – таков был его ответ. Это было тотчас после завтрака.

Эмили. Мужчины только о том и думают, как бы прежде всего позавтракать. Я же занялась шезлонгами, как только вышла из каюты.

Майор. Будь же благоразумна. Я ведь только за завтраком узнал о твоем благословенном присутствии на борту. Дабы возбудить в тебе ревность, я за завтраком оказывал весьма необыкновенные знаки внимания одной молодой особе. Сейчас она, наверное, заперлась в каюте и пишет обо мне какому-нибудь своему приятелю.

Эмили. Не нужно тебе было из кожи вон лезть, чтобы возбудить во мне ревность, Дики. Ты уже сделал это много лет назад, когда женился на другой женщине.

Майор. Что ж, и ты вышла замуж за другого – и тоже за вдовца.

Эмили. И что в том плохого, когда выходишь замуж за вдовца? Попадись мне еще один, я и за него выйду замуж, лишь бы человек был хороший.

Майор. Послушай, Эмили, ну не торопись же так. Ты меня все время на круг обгоняешь. Теперь пришла моя очередь сделать тебе предложение. Все, что от тебя требуется, это сказать «да».

Эмили. Да я уже это практически сказала, так стоит ли на этом останавливаться?

Майор. Э-э-э… (Смотрят друг на друга, потом страстно обнимаются.) На этот раз мы пришли к финишу одновременно. {Неожиданно вскакивает.) Ах ты, ч… Забыл!

Эмили. Что такое?

Майор. Дети. Совсем забыл сказать тебе. Ты ведь не против детей?

Эмили. Нет, если речь идет об умеренном количестве. Сколько их у тебя?

Майор (быстро загибая пальцы). Пять.

Эмили. Пять!

Майор (с тревогой). Это очень много?

Эмили. Прилично. Но самое печальное, что и у меня их несколько.

Майор. Много?

Эмили. Восемь.

Майор. Восемь за шесть лет! О, Эмили!

Эмили. Только четверо мои. Остальные четверо достались моему мужу от первого брака. Но в целом все равно восемь.

Майор. А восемь плюс пять – тринадцать. Не можем же мы начинать семейную жизнь с тринадцатью детьми; это число несчастливое. (В волнении ходит взад-вперед.) Нужно что-то придумать. Если бы как-то сделать так, чтобы их было двенадцать. Тринадцать – это к несчастью.

Эмили. А что, с одним-двумя никак не расстаться? Может, французам еще нужны дети? Я часто видела объявления на этот счет в «Фигаро».

Майор. Думаю, им нужны французские дети. Мои и по-французски-то не говорят.

Эмили. Еще можно рассчитывать на то, что один из них обнаружит склонность к какому-нибудь пороку, и тогда можно будет отречься от него. Я слышала, что так делают.

Майор. Помилуй, но прежде ведь нужно воспитать его. Нечего и надеяться на то, что мальчик пристрастится к пороку, прежде чем не начал ходить в хорошую школу.

Эмили. А почему он не может быть порочным от природы? Таковы многие мальчики.

Майор. Это бывает тогда, когда порочны его родители. Ты ведь не думаешь, что у меня есть какие-то пороки, а?

Эмили. Иногда они передаются через поколение. У тебя в семье был кто-нибудь не такой?

Майор. Тетушка, о которой не принято было говорить.

Эмили. Ну вот видишь!

Майор. Но на это не нужно очень-то рассчитывать. В средневикторианские времена не принято было говорить о многом таком, о чем нынче говорят повсюду. Думаю, что эта самая тетушка вышла замуж за унитария, а может, ездила на охоту на лошади, вставив обе ноги в стремена, или что-нибудь еще в этом роде. Но ведь не можем же мы ждать до бесконечности, пока кому-то из детей передадутся отрицательные качества дальней родственницы, которых, может, и не было вовсе. Нужно придумать что-то другое.

Эмили. А может, кого-то еще усыновить?

Майор. Я слышал, что так поступают бездетные пары и тому подобная публика…

Эмили. Тише! Кто-то идет. Кто это?

Майор. Миссис Пейли-Пэджет.

Эмили. Вот она-то нам и нужна!

Майор. Это еще зачем? Чтобы усыновить кого-нибудь из наших детей? У нее что, своих нет?

Эмили. Только одна жалкая девчонка.

Майор. Ну-ка, давай прощупаем ее на этот предмет.

Входит миссис Пейли-Пэджет.

А, доброе утро, миссис Пейли-Пэджет. Я за завтраком все время думал, где мы могли в последний раз встретиться?

Миссис Пейли-Пэджет. В ресторане «Эталон», разве не так? (Опускается в свободный шезлонг.)

Майор. Ну конечно же, в «Эталоне».

Миссис Пейли-Пэджет. Я там обедала с лордом и леди Слагфордами. Очаровательные люди, но такие подлые. Потом они пригласили нас на «Велодром», чтобы насладиться «Песнью без одежды» Мендельсона[1] в интерпретации какой-то танцовщицы. Мы ютились в небольшой ложе где-то под крышей, и вы представить себе не можете, как там было душно. Как в турецкой бане. И, разумеется, оттуда ничего не было видно.

Майор. Значит, сравнение с турецкой баней неудачно.

Миссис Пейли-Пэджет. Майор!

Эмили. А мы как раз о вас вспоминали.

Миссис Пейли-Пэджет. Вот как! Надеюсь, ничего плохого вы обо мне не говорили?

Эмили. О, нет, дорогая! Путешествие ведь еще только началось. Нам было вас немножко жаль, вот и все.

Миссис Пейли-Пэджет. Жаль меня? Это еще почему?

Майор. Мы вспомнили ваш дом, который не оглашается ребячьими голосами. Ножками там никто не топает.

Миссис Пейли-Пэджет. Майор! Как вы смеете! Вы же знаете, у меня есть маленькая девочка! И ножками она топает не хуже других детей.

Майор. Но вы говорите только о паре ножек.

Миссис Пейли-Пэджет. Разумеется. Но мой ребенок не сороконожка. То, что нас высаживают время от времени в этих жутких джунглях, где и приличного бунгало нет, вынуждает меня удерживать мою девочку на борту, чтобы она не топала зря ножками. Но за сочувствие вам спасибо. Оно попало в точку. Как это и бывает при отсутствии такта.

Эмили. Дорогая миссис Пейли-Пэджет, мы лишь жалели о том времени, когда ваша миленькая девочка станет старше. Ни сестер, ни братьев, с которыми можно поиграть, у нее не будет.

Миссис Пейли-Пэджет. Миссис Кэрви, весь этот разговор мне, мягко говоря, представляется неуместным. Я замужем всего два с половиной года, и, естественно, семья у меня небольшая.

Майор. Не будет ли некоторым преувеличением называть семьей одну маленькую девочку? Говоря о семье, оперируют числами.

Миссис Пейли-Пэджет. Вы, майор, произносите необыкновенные вещи. Да, пока у меня в семье только маленькая девочка…

Майор. Но ведь мальчиком-то она все равно не станет, если вы на это рассчитываете. Поверьте нам на слово; у нас в этом плане гораздо больше опыта. Родился девочкой, значит, девочкой и быть. Природа тоже совершает ошибки, но она на них учится.

Миссис Пейли-Пэджет (вставая). Майор Дамбартон, эти пароходы ужасно малы, но, полагаю, я сумею сделать так, чтобы до конца путешествия более не встречаться с вами. То же относится и к вам, миссис Кэрви.

Миссис Пейли-Пэджет уходит.

Майор. Какая-то непонятливая мать! (Опускается в шезлонг.)

Эмили. С таким характером ей вообще нельзя доверять детей. Ах, Дики, и зачем у тебя такая большая семья? Ты всегда говорил, что хотел бы, чтобы я была матерью твоих детей.

Майор. Я не мог ждать, пока ты вскармливаешь одну династию за другой. Ума не приложу, почему бы тебе было не ограничиться собственными детьми, а не коллекционировать их, как почтовые марки. Как такое вообще могло прийти в голову – выйти замуж за мужчину с четырьмя детьми!

Эмили. Что ж, а ты просишь меня выйти за того, у кого их пять.

Майор. Пять? (Вскакивает.) Разве я сказал пять?

Эмили. Ну конечно.

Майор. Постой, Эмили, может, я ошибся? Давай считать вместе. Ричард – его так назвали в мою честь.

Эмили. Один.