Александр Теущаков - Перстень с трезубцем
– Спасибо Этель.
– Илона, я все знаю, Михал не скрывает от меня тайн. Не будем вдаваться в подробности, но прошу тебя об одном, продолжай вести себя так, как будто бы считаешь, что Вашар Андор погиб. Ты понимаешь, о чем я тебя прошу?
– Значит, ты знала с самого начала, что мой сын Андор…
– Да, я знала и Михал делает вид, что Андор его племянник.
У Илоны заблестели глаза от слез.
– Как же ты с этим жила?
– Илона, прошу тебя, не будем больше об этом вспоминать.
– Спасибо тебе Этель, – графиня достала платочек и, вытерев слезы, тихо сказала, – не знаю, смогла бы я так жить, но делить любимого человека, так тяжело.
Она заплакала и уже не отнимала платочка от глаз.
Этель подсела к ней рядом и, проведя по плечу рукой, успокаивающе произнесла:
– Михал всегда любил меня и любит, потому я спокойна за нашу семью. Ты не вини себя слишком, ведь сердцу не прикажешь, оно без нашего согласия любит.
– Я всегда знала, что Михал тебя любит, и эта любовь вам дана свыше, теперь я окончательно это поняла. Этель, я клянусь тебе и обещаю, чтобы с нами не случилось в жизни, я никогда не встану между тобой и Михалом.
– Вот и тебе спасибо, Илона, – Этель улыбнулась и продолжила шуткой, – а то я не хотела оставлять мужа одного, всякое в голову лезло.
– Когда вы тронетесь в путь? – судорожно вздохнув, спросила Илона.
– Как Михал решит, может это случится завтра. Ты не переживай Илона, мальчик будет в полной безопасности.
– Этель, вот возьми, – Илона протянула ей мешочек, – здесь все документы на Андора, деньги на первое время. В Пресбурге по адресу найдешь человека – это поверенный в моих делах, если что, он оформит наследство на сына, а пока он несовершеннолетний, я хочу, чтобы ты взяла над ним опекунство и управление над всем нашим имуществом в Трансильвании и за границей. На случай, если бумаги, подтверждающие родство Андора, будут утеряны в пути, есть еще отдельный документ, он находится у того же человека. Бумагу я напишу, и заверим ее в Хэди. Храни эти вещи – это родовой перстень и медальон, потом передашь Андору. Я вывезла заранее все свои богатства из крепости, в документах ты найдешь все, что тебя будет интересовать. Мне больше не к кому обратиться, ты тот человек, которому я могу доверить все свое состояние. Ты готова все это принять?
– Ну, зачем ты так Илона, надейся на хорошее, ты сама приедешь и заберешь Андора.
– Всякое может случиться.
Этель была действительно удивлена и озадачена, но, так как ее кристально чистая душа не имела плохих помыслов, то решила принять завещание графини Жомбор.
– Я обещаю тебе Илона, все выполнить, как ты просишь. За своего сына не переживай, он ни в чем не будет нуждаться, и обделять его лаской и вниманием я не стану.
Им пришлось прервать разговор при появлении графа Ласло. Вместе с ним в залу вошли: Кэйтарина, Ханга, Гергей и все друзья Михала. Умиротворенный услышанным, что Этель и Илоне удалось договориться, граф приступил к делу.
– Борат, и ты Берток, согласно военному положению, по моему приказу вы сегодня же отправляетесь в замок Черный коршун. Возьмете с собой пушку и снаряды к ней. Поможете графине Жомбор своими умелыми действиями в обороне. – Увидев на их лице уныние, граф смягчился, – друзья мои, считайте, что Черный коршун – это линия обороны, проходящая вдоль наших крепостей. Мы должны помогать друг другу и ваше умение в бою, очень пригодится графине и ее воинам.
Теперь, что касается вывода нашей семьи и людей из замка. Завтра вы покинете крепость. Главным сопровождающим я назначаю Гиорджи.
– Михал, я хочу остаться здесь, неужели больше некому поручить.
– Хорошо, я пошлю Людвика с солдатами, после того, как он всех доставит в Бестерце, вернется в крепость.
Кэйтарина и Ханга были уже извещены о решении графа и потому молча слушали. Слова и возражения были излишни, все понимали, что скоро в замке и вокруг него произойдет побоище.
– Дорогие мои родственники, друзья, – обратился Михал, – наступил тот момент, когда мы вынуждены принять решение. Соберите все свое мужество, запаситесь терпением, ибо неизвестно, чем закончится сражение. Но чтобы не произошло, помните, что те, кто останется здесь – встанут на защиту родной земли, а значит и вашу в том числе. Сколько таких сражений уже было и будет. Сейчас многие венгры поднялись против проклятых турок и не только мы защищаем свои города и крепости. Войска Ахмеда-паши осадили Темешварскую крепость, воины Иштвана Лошонци и наемники генерала Кастальдо отражают атаку за атакой. Не хочу вас пугать, но многие крепости пали: Липпа, Надьлак, Чанад, Бечкерек и не известно, что ждет нас – жителей Железной руки и Черного коршуна.
Поймите меня, дорогие мои женщины и дети, я не хочу, чтобы вас – гордых и непокорных венгров, которые не захотели попасть под власть турок, гнали кнутами в неволю. Лучше смерть на поле брани, чем прислуживать в рабстве нехристям поганым. Но вы должны сохранить наших детей, для дальнейшей борьбы и потому, ваш уход из крепости – это шаг ради спасения будущих поколений. Прощайтесь, у вас есть одна ночь, завтра вы покинете замок. Я сейчас поеду в Хэди и поговорю с рабочими и крестьянами, пусть каждый решит, как ему поступить, кому уехать из городка, а кому защищаться от турка.
Ханга и Гергей подошли к графу, по их виду он сразу понял, что молодая пара не захотела расставаться и, не дав им начать разговор, сказал:
– Ханга, я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе, ты тоже должна уехать.
– Михал, ты извини меня конечно, но я теперь замужем и решение принимала вместе с Герге. Я никуда не поеду и буду рядом с мужем до конца.
– А как же твоя мать, что мы ей скажем?
– Напишем письмо и передадим через Этель.
– Сестра – это очень опасно, еще неизвестно, что нас ждет, может, мы все здесь погибнем.
– Господин Михал, если у меня будет хоть маленькая возможность, то в самый опасный момент я выведу Хангу и женщин из крепости.
– Значит, Гергей, ты тоже хочешь, чтобы твоя Ханга осталась здесь?
– Разве можно ее убедить в обратном, – улыбнулся парень.
– Михал, я думаю, что в замке после нападения турок, будет много раненных, кто поможет им, как не я, – выставила неоспоримый аргумент Ханга.
– Ну, хорошо, – согласился граф, – но чтобы ты не высовывала нос из донжона и раненных с места сражения, будут подносить к тебе. Тебя это устраивает?
– Михал, я согласна, – глаза девушки радостно засветились.
Граф тяжело вздохнул и направился со своими друзьями в Хэди.
После выступления на площади в городке, Михал воспрял духом, в основном мужское население Хэди приняло его призыв встать на защиту городка и крепости. Завтра, поутру первые обозы с женщинами, детьми и стариками направятся на север, а кто и в горы. В Хэди было объявлено военное положение.
Ласло наставлял Бората и Бертока, как им лучше справиться со своими обязанностями.
– Берток, следи за Илоной, будь ее тенью. В бою зорко смотри, чтобы не одна стрела или сабля турок не ударила ей в спину. Борат, постоянно держите со мной связь, в случае прорыва обороны, обязательно шли гонца. Следите за северным склоном, с его стороны крепость менее защищена. Усильте там стены пушками. Бомбы берегите, понапрасну не бросайте, дождитесь, когда турки подойдут к стенам.
После разговора с ними, Ласло направился на рудники, и прошел в тюрьму. Он обратился к преступникам:
– В связи с надвигающейся войной, я вынужден закрыть тюрьму, у вас есть два выбора: кто хочет защищать свою родину от турок, сегодня отправятся в соседнее графство, а кто не пожелает – не обессудьте, останетесь здесь навеки.
Для разбойников, пожелавших жить, действительно выбора не было и они дали согласие на отправку в Черный коршун.
К вечеру небольшой отряд, погрузив на подводы пушку и снаряды, отправился в Черный коршун. Долго вслед Бертоку махали руками дети и его любимая жена Болгарка.
Наступила ночь, окутав землю темным покрывалом. Только ночные фонари, поскрипывая на ветру, освещали своим тусклым светом площадь. Луна изредка показывалась из-за туч и при ее свете виднелись две одинокие фигурки, сидящие на бруствере крепостной стены.
Подстелив под себя овчинный тулуп, Илона со своим сыном сидели между амбразур, они смотрели в темноту, силясь разглядеть, как вдалеке серебрится при лунном свете падающая со скалы вода.
Андор, положив голову на колени матери, слушал ее тихий голос и ощущал, как она перебирала его пряди волос. Они прощались, времени в запасе оставалось всего несколько часов. Иногда у Илоны выступали на глазах слезы, от этого менялся ее голос и в такие моменты сын, поднимая голову, спрашивал:
– Мам, ты плачешь?
– Чуть-чуть, сынок.
