Борис Тумасов - Мстислав
Спросил у Саввы:
- Дружны ли тмутараканцы с касогами?
- Слободой вокруг города селятся, - ответил Савва.
- То и добро. Им верить надо, не обманут.
Налил кубки, поднял:
- За Тмутаракань!
- За Чернигов! - сказали Савва и Федька Аршин.
Закусывали грибами солёными и запечёнными рёбрами вепря. Мстислав похвалился:
- Сам взял. А прошлой зимой медведя поднял.
Тут Федька Аршин вставил:
- В плавнях вепря развелось.
Добронрава о весенней путине расспрашивала. Савва такого вопроса ожидал, рассказал, что рыба на нерест пошла отменно, но зимой её не брали, рукав не замёрз, а в плавнях лёд был тонок. Но белугой и осётром они не обижены, и ей, княгине, Тмутаракань кланяется балыками и икрой.
- Ты, княгинюшка, поди, не забыла, как сама засаливала, - спросил Савва, - и какой икрой свежепробоиной угощала?
Запечалилась Добронрава, Мстислав разговор перевёл:
- Воевода пишет, не та жизнь в Тмутаракани, и купцов поубавилось, и у Византии интерес потерян. Ошибается воевода, может нынче базилевсам и не до Тмутаракани, но к Тамани и Корчеву они руки протянут. Византия хотела бы видеть в Тмутаракани не воеводу русского, а катапана, подобно херсонесскому.
Передали купцы ларец с гривнами и золотом, которые Давид завещал черниговскому собору и на помин души, сбыли товар город посмотрели и закупив лен и полотно, пеньку и канаты, в Тмутаракань засобирались.
Надумали Ярослав с Мстиславом воевать с королевством Польским за червенские города. Мстислав согласен, Червонная Русь к Киевской Руси отойдёт, но что Чернигов от той войны иметь будет?
Чернигову не земли нужны, ему гривны требуются, эвон на какое строительство замахнулись, детинец, хоромы каменные, собор заложили… А казна черниговская оскудела, печенеги левобережья разоряли, Переяславль сожгли, и его строить пришлось, да и в степь ходили - и на всё из скотницы деньги…
И решил Мстислав ехать в Киев рядиться с Ярославом о дани, какую возьмёт Чернигов с короля.
Проводив тмутараканских гостей, Мстислав отправился в Киев, позвал с собой и Добронраву.
4
Лето жаркое, и на небе ни облачка. Вдали перекатывалось марево, а по седому ковылю гуляли волны. Колючий репейник цвёл ало. Гудели шмели.
Окраиной степи ехал сотник Белибек. Его воины стерегли границу с Русью. Ехали осторожно, того и гляди, на засаду наскочишь. Белибек считал князя Мстислава достойным противником, смелым и решительным, чего не хватало хану Булану.
Зорко оглядывали степь печенеги. За беспечность прошлой сторожи пострадал улус, сколько кочевников полегло под русскими мечами, утонуло в Дону, сгорели вежи.
Сотник не любил хана Булана, он подл, как шакал. Разве не по-шакальи он убрал Демерчея, окружил себя сворой трусливых собак? Если бы Демерчей был ханом, урусы не подкрались бы незаметно к становищу. Булан не принял боя, бежал, а тумен Затара, потерявший под Киевом половину воинов, мог ли отбить Мстислава?
Нет, Демерчей не убежал бы за Дон, он встретил бы Мстислава и дал ему бой. Тогда степь не услышала бы победных криков русичей.
Неожиданно Белибек насторожился, приподнялся в стременах. Ему послышался топот множества копыт. Остановились печенеги. Показался табун. Дикие кони уходили вглубь степи, распушив хвосты, а впереди уводил табун красавец жеребец.
Сотник залюбовался конём. Такого бы да объездить, но он даже заарканить себя не даст.
Дикие табуны печенегу на удивление, их не мало в степи, и они не подпускают человека близко.
Кто-то из печенегов засвистел, и табун распластался в беге. Рукавом халата сотник стер с лица пот, тронул коня. Над степью запел, затрепыхал жаворонок. Поднял глаза Белибек, но птичку так и не увидел. А жаворонок заливался, веселил печенегов.
Вдали блеснула река, и сотник, пустив коня в рысь, решил сделать привал Спешившись, Белибек поел вяленого, отбитого под седлом мяса. Разбросав на траве потник и намотав повод на руку, лёг.
Чутко спал сотник, слышал, как хрумкает траву стреноженный конь, переговариваются караульные, бьёт хвостом рыба… Пробудился, когда звёзды гасли и небо засерело. Вскочил, запахнув халат и нахлобучив войлочный колпак, подседлал коня. Суетились печенеги, садились в седла, спешили за сотником.
Через две ночи Белибек вывел их к Дону. Дальнейший путь продолжали по течению реки. Так, следуя за ней, печенеги выедут к своему улусу.
Когда они вернутся в орду и сотник доложит тысячнику, а тот темнику, Белибек отправится в свою вежу, напьётся вдосталь кумыса и ляжет спать, а к нему придёт его любимая жена, которую он привёз из Таврии.
Посмотрел Белибек на ту сторону Дона и глазам не поверил: из-за дальней гряды холмов выехало десятка три всадников. Сначала сотник принял их за печенегов, но когда всмотрелся, понял: это половецкий разъезд. Сначала они ехали в том направлении, что и печенеги, потом повернули к следующей гряде и вскоре скрылись.
Гикнул Белибек, погнал коня. Он догадался, за этими придёт орда. Половцы многочисленны, и они одолеют печенегов, завладеют их богатством…
Белибеку в уме не откажешь. Пока конь нёс его к становищу, он думал о том, что когда половцы придут в степь и покорят печенегов, для урусов это обернётся большей бедой, чем набег печенегов, потому как половцы многочисленнее и сильнее. С ними много кочевых народов из-за Итиля и гор Урала. А потому надо бы печенегам и урусам объединиться против половцев. Но поймут ли это урусские князья и согласится ли хан со своими советниками?
Великая опасность подстерегает улус хана Булана, и как избежать её?
И снова собрались мурзы и беки в юрте хана. Тревожную весть привёз сотник.
Обвёл Булан медленным взглядом хмурые лица советников, спросил:
- Половцы объявились, что делать будем?
Молчали мурзы и беки, никто не хотел начинать первым, да и какой совет подать? Но вот нарушил тишину старый мурза Маджар и напомнил всем, о чём говорил в прошлый раз: об улусах печенегов, какие кочуют от гор Угорских до Днестра и Буга. Потом на половцев речь повернул:
- Разве могли вы, перебив орду Мустая, не знать, что это была совсем малая часть половцев? Завтра они явятся сюда всей большой ордой, и ваши глаза будут выклёвывать хищные коршуны…
- Мудрый Маджар, мы ждём твоего совета, а ты пугаешь нас. Разве нам не известно, что ждёт нас?
Прикрыл веки старый Маджар, покачал головой, прежде чем заговорить снова:
- Я предлагал вам, мурзы и беки, откочевать на правый берег Днепра, но вы посмеялись надо мной. Вы заявили, что не оставите эту степь. Но теперь бросите её, потому как, оставаясь здесь, вы лишитесь жизни. Только за Днепром мы найдём себе спасение. Если и сегодня вы не примете мой совет, горько взрыдают ваши жены.
Замолчал старый Маджар, притихли мурзы и беки, и только слышно, как сопит Булан. Насупив брови, он думал. Наконец заговорил:
- Ты, мудрый Мурза Маджар, долго жил и много видел. Ты был уже воином и ходил вместе с моим отцом на Русь, когда я лишь сравнялся с колёсной чекой. Сегодня ты говорил истину, мы уведём орду за Днепр, и хотя там мы можем столкнуться с улусом Мамлыка, это меньшая опасность, чем половцы. Собирайтесь, мурзы и беки, нам предстоит нелёгкая дорога.
Минул целый месяц, прежде чем улус Булана стронулся с места. От низовий Дона погнали табуны, ревели стада, скрипели колеса кибиток. Тысячи воинов гарцевали, горячили крепких коней, и там, где прошла орда, оставалась вытоптанной трава и тянулся след наезженной колеи.
Далеко опередив орду, ехал Белибок. Темник Затар велел его сотне ждать улус на переправе.
Мрачен Белибек. Стронулась орда и движется в места малоизвестные. Побывавший за Днепром темник Затар рассказывал, что травы там хуже и раньше выгорают, в Таврию дорога Днепром перекрыта, а в низовье бродов нет. Может, он, Белибек, напрасно поднял тревогу и нет никаких половцев? Но ведь видел же он их, вся сотня смотрела на них. Неспроста они появились в печенежской степи…
На третий день добрался Белибек до Днепра. Теперь он переберётся на правый берег и вёрстах в пятидесяти от Канева станет следить, не появятся ли урусы во время переправы.
Что орда зашевелилась, в Киеве и Чернигове узнали сразу. Из дальних засек сообщили, улус Булана из низовий вышел, в степь идёт. А куда?
К тому времени Мстислав был в Киеве. Гадают князья, что замыслил Булан? Почему в преддверии зимы становище покинул? Добром да в такую пору покинуть обжитое становище мурзы и беки вряд ли согласились бы без причины.
