Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины
Очевидно, Иаков либо позабыл, либо считал само собой разумеющимся, что Иисус исцелил Иоиля.
— Он умер, — сказал Иисус.
Ученики растерянно умолкли: такого они не ожидали. Иисус отправился в Магдалу и…
Первым заговорил Иуда.
— Мария, я глубоко сожалею. Прими мои искренние соболезнования. — Он выступил вперед, чтобы подойти ближе к ней.
Остальные тоже окружили ее, протягивая руки, чтобы обнять, словно это могло умерить ее горе.
Мария плотнее завернулась в плащ. Все слова сочувствия, сколь бы искренне они ни произносились, казались лишь пеной, скользящей над поверхностью моря, в то время как боль кроется в самых его глубинах.
Поднялся ветер, напомнив им, что наступила ночь и им некуда идти.
— И где мы будем ночевать? — прозвучал вопрос практичного Андрея.
— Я не осмеливаюсь просить мою жену приютить… ее соперников. Я боюсь, что это относится ко всем вам, — вздохнул Филипп.
— Можете переночевать у меня, в моем доме, — подал голос Фаддей, который еще не ушел с площади.
— Кто это? — спросил, как всегда, недоверчивый Симон.
— Друг, — сказал Иисус. — Человек, с которым мы только что познакомились, поджидая вас.
— Он присоединится к нам? — спросил Симон.
— Нет. Я пригласил его, но он отказался. Однако, Фаддей, твое приглашение весьма своевременно и великодушно. Мы от него не откажемся.
Дом родителей Фаддея находился в верхней части города, оттуда открывался прекрасный вид на наполовину построенный дворец Ирода Филиппа. Указав на него, Фаддей сказал, что правителю так нравится Вифсаида, что он строит этот роскошный дворец, чтобы там наслаждаться жизнью.
— Поговаривают даже, будто он собирается поменять название города на Ливия или Юлия в честь жены покойного императора, — сказал Симон, который любил прислушиваться к сплетням.
— А она еще жива? — удивившись, спросил Иоанн, — Старый император умер так давно.
— Очень даже жива, — живо ответил Симон, обрадовавшийся возможности поговорить о политике, — И по-прежнему обладает огромным влиянием, действуя из-за спины своего сына, императора Тиберия. Говорят, она вовсю использует это влияние. Оно и понятно, не зря же она убила столько людей, чтобы сделать своего сына императором. Жаль, что именно такие люди обладают властью и наслаждаются ею.
— Сколько ей лет? — спросил Петр, — Она уже, должно быть, сущая мумия.
— Семьдесят, — сказал Симон, который знал всю подноготную сильных мира сего. — В Риме сейчас в очередной раз обострилась политическая борьба. Сеян убедил Тиберия…
— Хватит, Симон, — неожиданно оборвал его Иисус. — У нас есть дела поважнее. Антипа казнил Иоанна Крестителя.
— Что? — воскликнул Симон, — Когда?
— На праздновании своего дня рождения, — вступил Фаддей, — Состоялся пир, и… — Он пересказал всю печальную историю, которую ученики выслушали в молчании.
— Давайте помолимся о нем, — наконец выговорил Нафанаил. В его голосе не было ничего, кроме безбрежной печали. В этот миг он позабыл даже о виновниках трагедии — Антипе, Иродиаде, ее дочери Саломии — и помнил лишь об Иоанне и его мученической смерти.
— Отец Небесный, услышь плач наш об Иоанне, — начал Филипп, — Призови его к себе, и да пребудет он в благости в лоне Твоем.
— Ты Господь Праведный, — молвил Иаков Большой. — Не попусти же злодеям, воздай им за слугу Твоего Иоанна в полной мере.
— Защити его душу и утешь нас, — тихонько сказал Иуда.
— Сейчас мы остались одни, — сказал Иисус. — От нас зависит, нести ли нам дальше это бремя, продолжить ли труды Иоанна.
Ученики растерянно переглянулись. Любой, вздумавший продолжить дело Иоанна, в нынешних обстоятельствах неминуемо навлекал на себя гнев сильных мира сего.
— А… разумно ли это? — спросил Матфей. Даже его флегматичная невозмутимость поколебалась, — Разве мы не можем достичь большего, работая тихо, обучая, наставляя и…
— Прячась? Ты это слово подыскиваешь? — спросил вдруг Иуда. — Ну что ж, скрытность — это лучшее, что можно сейчас посоветовать. Многим великим людям довелось таиться от врагов — тому же Илии, Давиду, Моисею. В этом нет ничего постыдного.
Тут заговорил Фома, знаток Торы:
— Право же, Иуда, не стоит прятать собственную трусость за Священным Писанием. Все эти трое были готовы выступить открыто в любой момент, как только их призовет Господь.
Иуда ощетинился.
— Я не трус, и мои слова правдивы. Каждый из этих троих скрывался от тирана, подобного Антипе и угрожавшего ему смертью. Фараон хотел убить Моисея, Саул — Давида, а Ахав и Иезавель — уничтожить Илию — и все по несправедливым обвинениям. Они не только имели право, но и обязаны были скрываться, чтобы сохранить себя ради Господа.
— Господь не хочет, чтобы мы скрывались сейчас, — невозмутимо сказал Иисус. — Ему угодно, чтобы мы проповедовали открыто, на виду у всех. Времени мало, а людям нужно услышать слово истины. Итак… — Он помолчал, чтобы привести в порядок свои мысли. — Все это произошло гораздо быстрее, чем я ожидал. Я думал, что у нас будет больше времени… — Иисус вздохнул. — Но у нас его нет. Поэтому будь что будет. Я хочу, чтобы вы, разбившись на пары, отправились по городам и деревням с моим посланием.
— Что же мы будем делать? — потрясенно спросил Петр.
— Проповедовать весть о пришествии Царства Божия, исцелять недужных и изгонять демонов.
— Как? — Обычно зычный голос Петра прозвучал очень тихо.
— Я дам вам эту силу.
— Так легко?
— Вместе с молитвой. Это очень важная составляющая.
— А как мы узнаем, что это случилось?
— Тут главное — вера, — пояснил Иисус. — А еще нужна смелость обещать что-то людям на глазах у всех.
— Но если… если не получится?
— Ты должен верить, что сумеешь.
— Но… но…
— Я не хочу, чтобы братья отправлялись вместе, — заявил Иисус, мысли которого уже уносили его вперед. — Пары нужно подбирать иначе. Симон, ты отправишься с Иаковом Меньшим.
Зилот с мытарем? Марию такое решение изумило.
— А ты, Петр, с Нафанаилом.
Импульсивный Петр с рассудительным Нафанаилом! Как они смогут трудиться вместе?
— Иуда, ты пойдешь с Иаковом Большим.
И того не легче. Один утонченный, ироничный, другой начисто лишен воображения.
— Матфей, с тобой на пару пойдет Фома.
Поначалу Марии показалось, что хоть эти двое, оба практического склада люди, подойдут друг другу. Но потом она вспомнила, насколько Фома благочестив: надо думать, он до сих пор считает мытаря Матфея нечистым.
— Иоанна, ты пойдешь с Филиппом.
Мария с Иоанной переглянулись. Оказывается, женщины не будут вести домашнее хозяйство, а разделят с мужчинами их труды.
— А ты, Мария, будешь вместе с Иоанном.
Иоанн. Этот деятельный подвижный красавчик. И она, обычная, легко поддающаяся влиянию.
«Представляем ли мы противоположность друг другу? — подумала Мария. — А может быть, нам самим неведомы те наши качества, которые разглядел со стороны Иисус? Наверное, ему виднее».
— Старших не будет, — заявил Иисус. — Все вы равны, и полномочия у всех равные.
Мария чувствовала, что готова упасть в обморок. Она едва могла стоять и говорить, на сердце у нее лежала тяжесть, но даже в лучшем своем состоянии, полная телесных и духовных сил, она никогда не взялась бы за такое дело. Да как вообще она — и вдруг выйдет к людям с поучениями?
— Нет, учитель, — взмолилась Мария, — я не могу… У меня и знаний нет… и мудрости. Мне нечего дать людям.
— Ты права, — подтвердил Иисус. — Ни знаний, ни мудрости у тебя нет.
Мария подумала, что он понял свою ошибку, и у нее чуть голова не закружилась от облегчения.
— Вот почему, — продолжал Иисус, — ты должна всецело положиться на Господа. И помни, Господь дал тебе дар ясновидения. Ты пророк. Может быть, одна из всех.
— Но она женщина! — выпалил Петр.
Иисус строго посмотрел на него.
— А разве пророчицы Олдама и Ноадия из тех, незапамятных времен не были женщинами?
Петр открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал.
— Так вот, — продолжил Иисус, говоря с расстановкой, чтобы никто не упустил ни слова, — вы ничего не возьмете с собой, ни денег, ни лишней одежды, ни хлеба. Приходя в любую деревню, останавливайтесь в том доме, где вас захотят приветить. Войдя в дом, первым делом произнесите: «Мир дому сему». И мир да пребудет с домом, где вас встретят с миром.
Иисус обвел их взглядом, предоставив последнюю возможность задать ему вопрос. Но вопросов не последовало, только испуганные взгляды.
— Исцеляйте больных, которые встретятся вам в каждом городе, и возвещайте всем, что приблизилось Царствие Божие. Если же вас не захотят принять, уходите со словами: «Мы отряхиваем с наших ног пыль вашего города во свидетельство против вас. Но ведайте. Царствие Божие близится». Я же говорю грядет день, когда город, отвергнувший вас, позавидует и Содому.
