Лев Демин - Глеб Белозерский
- Глеб это отрицал.
- Он был не искренен с тобой. И еще. Он терпимо относился к язычникам своего края.
- Язычество живуче. Одним мановением руки его не искоренишь. Глеб занимался просветительством, наладил переписку книг духовного содержания. Открывал монастырские школы, заботился о грамотности пастырей. Разве это не было борьбой с язычеством?
- Результатов этой борьбы что-то не было видно. А при себе держал полюбовницу, язычницу-весянку.
- Откуда тебе это известно?
- Не трудно было узнать через верных слуг.
- Допустим, ты, князь Дмитрий, в чем-то и прав. Твой дядюшка был далеко не праведник.
- Вот, вот, хорошо, что ты это признаешь, владыка. Что ты скажешь, как поступить с останками покойного?
- Я бы не стал их трогать. Пусть князь Глеб покоится рядом с родными.
- А я бы желал, чтобы Глебовы останки были вынесены из собора и преданы земле в монастыре Святого Спаса рядом с могилами простых смертных.
Подобные беседы между князем Дмитрием и владыкай Игнатием продолжались не раз. Дмитрий Борисович приводил все новые и новые факты греховности Глеба Васильковича. Факты были голословны, ничем не подтверждались и в основном выдумывались Дмитрием, затаившим злобу на дядю и желавшим мстить ему, даже мертвому. Но владыку охватывало двойственное чувство. Не соглашаясь в душе с надуманными доводами ростовского князя, он в то же время не хотел с ним ссориться. Он угадывал в Дмитрии тяжелый, властный и мстительный характер и после долгих и нелегких раздумий решил уступить.
Через девять недель после смерти князя Глеба ростовский епископ Игнатий распорядился вынести прах покойного из соборной церкви и просто закопать его в земле в монастыре Святого Спаса рядом с другими могилами. Перезахоронение совершили ночью, чтобы не привлекать внимание ростовчан…
Поступок духовного иерарха кажется на первый взгляд совершенно нелогичным. И он противоречит тому отзыву, какой сделал летописец, подводивший итоги княжения князя Глеба. Летописец по поводу его кончины пишет хвалебный панегирик. Но в словах летописца следует критически отделить традиционное славословие 'от справедливых слов, которые мог заслужить незаурядный, хотя и удельных масштабов политик. Составитель Никоновской летописи сообщает, что Глеб Василькович с молодых лет служил ордынцам и многих христиан избавил от обид. Эти слова летописца, несомненно, справедливы. Служба белозерского князя хану подтверждается упоминаниями в источниках о его участии в походах ханских войск. Но этой службой и ханским расположением князь Глеб избавил свое княжество от опустошительных набегов ордынцев. В летописях нет ни одного упоминания о ханских нашествиях на Белоозеро, тогда как имеется немало таких упоминаний о набегах на Рязань, Тверь и другие русские земли. Белозерское княжество жило сравнительно мирной жизнью, и это летописец мог постам вить в заслугу князю Глебу.
Итак, поступок владыки Игнатия кажется на первый взгляд совершенно нелогичным. Несомненно, не церковными мотивами руководствовался епископ. Он знал, что Глеб Василькович строил монастыри, храмы, занимался просветительством, заботился о распространении религиозной и светской литературы.
…Сторонники князя Глеба, возмущенные поступком владыки Игнатия, поспешили известить главу русской православной церкви, киевского митрополита Кирилла о случившемся. Кирилл относился к памяти белозерского князя с уважением и был возмущен поступком ростовского владыки. Митрополит сделал епископу строгое внушение и даже отстранил его от богослужений, но, впрочем, через некоторое время простил.
По всей видимости, епископ Игнатий был тесно связан с семейством Бориса Васильковича и готов был поддержать его сына Дмитрия, не смирившегося с тем, что после смерти его отца ростовское княжение попало в руки Глебу. И хотя Глеб Василькович успел прокняжить в Ростове непродолжительное время, племянник затаил на него злобу и решил отомстить хотя бы мертвому. Игнатий до принятия им епископского сана являлся помощником его предшественника Кирилла (тезки киевского митрополита) и был в хороших отношениях с ростовской княжеской семьей и боярской верхушкой.
Дальнейшие события вскоре после, казалось бы, мирного дележа Глебова наследства приняли драматический оборот. Дмитрий Борисович повел себя агрессивно и в отношении двоюродного брата. Он поставил себе целью завладеть его белозерскими волостями, изгнав Михаила Глебовича из его удела.
Дмитрий решил нанести удар по Белоозеру весной, когда реки очищались от льда и становились судоходными. Он приказал снарядить три дощаника и отобрал около сотни дружинников. Все они были старыми ростовчанами. Ни один из белозерцев не был включен в состав отряда. Затем Дмитрий пригласил к себе Антипа Евлампиева.
- Поплывешь с дружиной в Белоозеро, - отдал распоряжение ростовский князь.
- Что я должен там делать?
- Передашь Михаилу мое повеление покинуть удел. Он больше не принадлежит ему.
- Не слишком ли много берешь на себя, князь? Ведь Михаил ханский внук, и тесть его породнился с ханом.
- Не пристало тебе меня учить.
- А если князь Михаил ответит сопротивлением твоим дружинникам?
- Я тебе даю большую дружину, а у Михаила и двух десятков не наберется. Коли не справитесь с ним, никуда вы не годитесь.
- Справимся, конечно. Но…
- Это уже не тебе рассуждать. И еще повелеваю… Управляющему Власию скажешь, что он больше не управляющий. Так мне угодно. А управляющим поставишь твоего младшего брата Евстафия. Чем он сейчас занят?
- Хозяйничает в родовой волости.
- Пусть хозяйничает на Белоозере. Все тебе понятно, боярин?
В последних числах апреля по весеннему половодью к Белоозеру приблизился караван дощаников с ростовской дружиной. Дружинники высадились на берег, поспешно окружили княжеские палаты. Немногочисленная охрана была легко разоружена, почти не оказав сопротивления. На шум вышел князь Михаил и столкнулся с Антипом Евлампиевым.
- Что тебе угодно, Антип? - спросил Михаил, не понимая, что происходит. Антип, как всегда безукоризненно вежливый, произнес извиняющимся тоном:
- Не взыщи, княже, что побеспокоили. Такова воля князя Дмитрия, моего господина. Приказано тебе покинуть Белоозеро.
Михаил увидел, что сопротивляться бесполезно: слишком неравные силы. Не случайно Дмитрий заупрямился, не желая возвратить Михаилу белозерских дружинников. Уже тогда ростовский князь замышлял изгнать его из Белоозера и завладеть уделом.
Михаил Глебович спросил Антипу:
- Куда я должен отбыть из Белоозера?
- На сей счет никаких указаний от князя Дмитрия не поступало. Отправляйся, княже, куда тебе угодно.
- Передай, боярин, своему князю. Хан своего родственника в обиду не даст. И с обидчика строго спросит.
- Непременно передам. Есть ли у тебя какие просьбы?
- Дай мне одни сутки на сборы, чтоб собрать вещи, самые необходимые.
- Изволь. Собирайся, Бог в помощь. А у меня к тебе только одна просьба. Позови сюда Власия.
Но Власий, почувствовавший неладное, был уже в палатах.
- Повеление ростовского князя Дмитрия, - торжественно начал Антип. - Ты теперь не управляющий уделом. Передашь дела моему брату, Евстафию. Теперь он управляющий.
На следующий день Михаил вместе с женой Анастасией отплыл из Белоозера. Его сопровождали немногие люди. Среди них были Каллистрат с женой, старый повар и еще трое верных стражников. Уже в дороге у Михаила созрело решение - надо плыть в Ярославль, к тестю. Он примет по-родственному. На этом стала настаивать и Анастасия.
Федор Ростиславич встретил зятя с дочерью и, почувствовав неладное, спросил многозначительно:
- Гости или изгнанники?
- И то, и другое, - ответил Михаил.
Федор, выслушав грустную историю, ответил смачными ругательствами в адрес Дмитрия Борисовича.
- Не унывай, зятек, - сказал он Михаилу. - Живите у меня, как родные дети. А на Митьку найдем управу. Заручимся поддержкой великого князя Дмитрия Александровича и золотоордынского хана. Против такой силы Митьке не устоять.
На могиле князя Глеба Васильковича первое время был лишь малозаметный холмик. Но могилу усердно посещали прежние белозерские дружинники, кольчужные мастера и корабелы, служившие теперь в Ростове. Наведывались сюда и белозерские купцы, сохранившие к Глебу чувство глубокого уважения. Как-то посетил могилу именитый новгородский купец Гусельников, потом встретился с монастырским игуменом и резко выговорил ему:
- Пошто такое пренебрежение к могиле князя Глеба?
- Глеб Василькович неугоден нынешнему князю Дмитрию.
- Ну и что? Поставили бы каменную плиту с надписью или на плохой конец дубовый крест.
- Поставить-то не трудно. Да угодно ли это будет князю Дмитрию?
