Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1 - Марина Алиева
Но, если Буржского епископа посвятили в подобные замыслы, то почему же самого Карла так долго держали в неведении? «Надо будет поинтересоваться», – подумал он. «А еще узнать – что его светлость герцог де Бар попросил у герцогини взамен, потому что вряд ли этот хитрый лис станет утруждать себя такой неслыханной щедростью из одной только любви к родне».
Карл невольно усмехнулся. В приватных беседах ему нередко приходилось называть де Бара вместо «святейшества» «хитрейшеством», и теперь – хоть он мог никогда этого не узнать – все же ужасно интересовало: перехитрил ли дядюшка племянницу, или наоборот…
Сзади послышались шаги, и в кабинет без стука, как ему давно было позволено, вошел Рене.
– Что-то случилось, Карл? Слуга сказал, что меня ждут незамедлительно.
Герцог с сожалением убрал руки с теплого камня, но улыбнулся широко и крайне приветливо. Ему нравилось, что мальчик ходит по замку так, словно уже здесь хозяин. И нравилось, что иногда он позволяет себе называть наставника по имени. Правда, только один на один и очень почтительно, но все равно – не как отца, а как доброго друга. Сам будучи человеком разумным, Карл ценил проявления ума в других, и общение с ними накоротке делало беседы интимнее и придавало им легкий привкус избранности.
– Ох уж эти слуги, – заворчал герцог, возвращаясь к столу. – Это их вечное рабское рвение… Никогда не угадаешь, как они преподнесут твои слова. Я просил незамедлительно сообщить, когда ты появишься, и пригласить сюда – только и всего… Можно было не торопиться, я бы подождал…
– Я уже здесь, – улыбнулся Рене.
Многословием и ворчливостью его светлость часто прикрывал начало сложных для себя разговоров. И молодой человек, который тоже планировал переговорить о Жанне и всю обратную дорогу готовил убедительную речь, невольно поддался привычке наставника и насочинял для вступления целый ворох фраз, не относящихся к делу. Теперь же это сходство натур, проявленное со всей очевидностью, его очень позабавило.
– Что ж, тогда к делу… Я получил письмо, мой мальчик, – торжественно сообщил Карл. – Письмо неожиданное, из Бурже, где сейчас гостит дядюшка твоей матери. И хотя с де Барами у нас давняя соседская вражда, оно меня чрезвычайно порадовало.
Герцог протянул листок юноше, чтобы тот тоже прочел, но Рене спокойно покачал головой.
– Я знаю о чем там, – сказал он, не отводя глаз. – Матушка мне писала.
– Вот как?…
Карл поднял брови и беззлобно поинтересовался:
– Заранее сговорились за моей спиной?
– Как и любой другой на нашем месте, – ответил Рене.
– И как давно?
– С месяц… Его светлость хотел сначала уладить наследственные дела и завершить тяжбу с фон Юлихом, чтобы вы не подумали, будто в этом деле он имеет какую-то корысть. Теперь дело улажено, и вам тотчас написали. Если желаете, я покажу и письмо от матушки.
– Да нет, не надо…
Герцог первым отвел взгляд, скрывая понимание и довольство собой: все-таки не ошибся и приструнил фон Юлиха как раз вовремя. А Рене передвинулся в тень и облегченно выдохнул, благодаря все небесные силы за то, что его светлость так и не увидел, как покрылись густым румянцем щеки юноши, еще не научившегося лицемерить не краснея. Согласись Карл взглянуть на письмо мадам Иоланды, он бы узнал, что Буржский епископ из Сен-Флур не случайно торопился в Сарбур, где и дел-то у него особых не было. Просто герцогиня, не желая иметь никаких затяжных неприятностей в процессе дядюшки де Бара против фон Юлиха, решила таким образом ускорить благоприятный исход дела…
«Я не хочу, чтобы его светлость узнал об этом, – писала она сыну. – Он милейший человек, но именно таких следует оберегать от лишней информации. Пусть просто порадуется. Мне это гораздо приятнее, чем чувствовать себя обязанной за услугу. Уж лучше сделать обязанным его…».
Герцог отбросил подписанный де Баром листок обратно на стол и растянул губы в улыбке. Очень хотелось выглядеть искренним хотя бы теперь, когда повод для радости действительно был. Но дела требовали иного подхода, поэтому улыбка вышла довольно кислой.
– Сейчас мне следовало раскрыть объятья и сказать, как я счастлив видеть именно тебя своим зятем, мой дорогой. Но есть обстоятельства, Рене… Очень неприятные для нас обстоятельства, из-за которых я сижу над этими письмами целый день, решаю, как поступить, мерзну и злюсь. И хотя решение уже почти принято, без твоего согласия и одобрения оно так и останется в стенах этой комнаты всего лишь неудачным размышлением вслух.
С этими словами герцог подтянул к себе два других письма, взял их в руки и на мгновение замер, словно взвешивая одно и другое.
– Прочти для начала вот это.
Он протянул письмо дофина, которое молодой человек пробежал глазами с поразительным хладнокровием, хотя и было видно, что новости застали его врасплох. Только бледнеющее на глазах лицо и крепко сжатые челюсти выдавали степень его обеспокоенности, да еще в конце, когда под отогнутым краем письма обнаружилась дата, Рене не выдержал – вскинул на герцога испуганные глаза.
– Но что с Шарлем теперь? – спросил он севшим голосом. – Гонец что-нибудь рассказал?
– Только в общих чертах. Он был сильно измучен, и я отправил его отдыхать. Но сторонников у нашего дофина еще хватает: по словам гонца, на момент его отъезда Шарль уже готовился бежать в Мелен, откуда, надо полагать, отправится в Бурже, к вашей матушке.
Рене еще раз пробежал письмо глазами.
– Это ужасно! – пробормотал он. – А что же с графом Арманьякским? Шарль ничего о нем не пишет.
Карл ответил многозначительным взглядом.
– Не стоит надеяться, – сказал он как можно мягче.
Потом потянулся было за третьим письмом, но махнул рукой и вкратце сам изложил Рене его содержание, ничем не выказывая, впрочем, собственного отношения к лестному предложению королевы. Выдержал в конце паузу и спросил:
– Ну, что скажешь? Каково твоё мнение?
– А каково ваше?
Карл усмехнулся.
– Ты все-таки слишком сын своей матери, юноша. Это большой плюс для моего будущего зятя, но минус для друга, которого я хотел бы в тебе видеть.
Герцог потер поясницу. Потом перетащил стул к
