Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога
Едва опасность миновала, Олег вновь устремился к Матильде.
К счастью для любовников их никто не потревожил…
Из-за Матильды Олег задержался в Рязани дольше, чем собирался. Ярослав уже несколько раз намекал, что ему накладно содержать Олегово войско так долго. Настаивали на выступлении к Тмутаракани и воеводы. Олег же находил все новые отговорки, чтобы задержаться в Рязани ещё на день, а потом ещё и ещё.
Но однажды случилось то, чего Олег и Матильда так опасались. Их застала вместе ключница в сенях за час до полуденной трапезы. Ключница пришла, чтобы пересчитать берёзовые веники, заготовленные для бани на зиму, и увидела жену своего князя и его брата, занятых непотребным делом. Не сказав ни слова, женщина повернулась и скрылась за дверью.
Перед вынужденно быстрым выступлением из Рязани Олег встретился с ключницей, которую звали Чаруша за полноту (Чарушей вятичи называли пузатый глиняный сосуд для теста).
Разговор вышел короткий.
- Это тебе за молчание, - Олег протянул ключнице кошель с серебряными монетами. - Тут пятьдесят гривен.
- Щедр ты на диво, князь, - Чаруша усмехнулась краем губ и посмотрела Олегу в глаза. - Думаешь, поломанная женская судьба стоит этих денег. Убери. Не возьму.
- Бери, глупая! - Олег силой вложил кошель Чаруше в руки. - Хочу, чтобы ты не токмо Ярославу, но и мне служила.
Чаруша взглянула на Олега теперь уже с удивлением.
- В чем же будет состоять моя служба тебе, князь?
- Присматривай за Матильдой. Стань для неё оберегом от всех бед. Дорога она мне, понимаешь?
- Понимаю, князь, - серьёзно произнесла Чаруша. - Что ж помогу, чем смогу. Вот токмо по-немецки я не разумею.
- А ты пособи Матильде наш язык выучить, - сказал Олег. - Заодно и сдружишься с нею.
- Какая я ей подруга, - Чаруша вздохнула, - мне ведь уже тридцать четвёртый год пошёл.
- Разве в возрасте дело? - возразил Олег. - Чтобы для Матильды новая отчизна не была чужбиной, рядом родной человек нужен. И не мужчина, а женщина. Это даже хорошо, Чаруша, что ты знаешь про случившееся между нами. Тайна - самое лучшее основание для женской дружбы.
Глава двадцать четвертая. ДОЧЬ ХАНА ОСОЛУКА.
О смерти сестры Вышеславы Олег узнал от Феофании, вернувшись в Тмутаракань.
Покуда Олег ходил с войском в Польшу и на булгар, Феофания побывала в Киеве, куда добралась вместе с караваном торговых судов. С купцами же она проделала и обратный путь до Тмутаракани.
Этот поступок удивил и рассердил Олега: он знал о беременности жены, которая отважилась на столь не близкое путешествие.
- Коль ты о себе не печёшься, то хотя бы о будущем младенце подумала, - недовольно выговаривал Олег.
Феофания на укоры отвечала: ей наскучило сидеть затворницей в княжеском дворце. Она дальше Херсонеса никуда не выбирается, хотя живёт в Тмутаракани уже пять лет.
- Ты давно обещал показать мне Киев и Чернигов, - молвила Феофания. - Я долго ждала обещанного, покуда не решилась сама добраться до Киева. И не жалею о содеянном.
Олег мрачно слушал восторги Феофании по поводу всего увиденного. На неё произвёл благоприятное впечатление не только сам Киев, подобно Царьграду раскинувшийся на холмах, но и великий князь, который свободно владел не только греческим, но и немецким, английским и французским языками. Феофания и сама неплохо знала немецкий и французский, поэтому образованность Всеволода Ярославича была ей особенно приятна. Она также восхищалась его скромностью: понимает по-венгерски, по-польски и по-половецки, однако не считает себя смышлёным в этих языках из-за неумения свободно на них изъясняться.
Ещё Феофания была просто поражена огромным количеством книг. По её мнению, даже в императорской библиотеке в Царьграде книг меньше, чем у великого киевского князя.
- Всеволод Ярославич необычайно начитанный человек. Он так много знает. Мудрость веков, почерпнутая из книг, уместно и колоритно вплетается в его речь.
- Представляю, сколь глупым и грубым кажусь тебе я, имеющий всего-то три сундука с книгами, - произнёс Олег с лёгкой язвинкой в голосе. - Ты прости уж меня недостойного, лада моя, что я не разумею по-английски да по-французски.
- Я вовсе не осуждаю тебя за это, милый, - Феофания не обратила внимания на его язвительность. - Я знаю, что ты прежде всего воин в отличие от своего дяди…
Это замечание ещё больше рассердило Олега:
- Ах, вот как! Стало быть, я всего лишь воин, а мой дядя - прирождённый правитель. Ему, выходит, княжеская шапка к лицу, а для меня и шлем сгодится. Благодарю, супруга! Вижу, не зря ты съездила в Киев. Опутал тебя Всеволод Ярославич своими умными словесами.
- Ну, не сердись, Олег, - попросила Феофания. - Всеволод Ярославич мудрее тебя и возрастом старше. С годами и ты обретёшь большую мудрость. Всему своё время.
- Это небось тебе дядюшка мой наговорил, - Олег хмуро взглянул на жену.
- Нет, это моё мнение. Признаюсь, я была в душе настроена против Всеволода Ярославича, памятуя твои прошлые скитания. Но после встречи и после бесед я больше не испытываю к нему неприязни. Ведь в былой вашей вражде был боле повинен Изяслав Ярославич. Разве не так?
- Не так, - огрызнулся Олег. - В ту пору дядья мои одинаково были настроены против меня. Негоже Всеволоду Ярославичу чернить покойного и обелять себя как эдакого миротворца. Я-то помню, как дядья стояли против меня в сече у Нежатиной Нивы.
- Незачем ворошить прошлое. Ныне Всеволод Ярославич очень дорожит дружбой с тобой.
- Ещё бы не дорожил при моей-то силе! - Олег зло усмехнулся…
Ни Феофания, ни Олег не догадывались о том, что трещинка, возникшая между ними после этой беседы, в скором времени превратится в пропасть.
Олег был раздражён тем, что Феофания при встрече со Всеволодом Ярославичем ни разу не заговорила о Чернигове. Затем ему не понравилось, что жена, родив столь долгожданного сына, решила назвать его Всеволодом. Олег остался недоволен выбором имени для сына, но переубедить Феофанию не смог.
В их супружестве с самого начала чувствовалось некоторое преобладание Феофании, которая всегда умела настоять на своём. Ослеплённый любовью 1С ясене, Олег не считал уступки ей чем-то постыдным для себя. Но на этот раз, уступая, Олег поставил непременное условие: следующий сын будет назван Романом в честь его брата. Феофания без колебаний согласилась…
Тем временем череда смертей, случившаяся в Польше, свела на нет все усилия русских князей, пытавшихся укрепить своё влияние на трон Пястов.
Всего через полгода после смерти Вышеславы были отравлены во время пира Мешко и его жена Евдокия. Наследником польского князя объявили малолетнего Болеслава, рождённого Владиславу Герману его первой женой, дочерью чешского князя Братислава. Теперь подле трона подвизались немцы, приехавшие в Польшу вместе с новой женой Германа, доводившейся сестрой германскому королю.
Святополк Изяславич потребовал от Всеволода Ярославича решительных мер, а именно нового вторжения в Польшу, дабы наказать тех польских можновладцев, которые, оглядываясь на Германию, осмелились отравить Мешко и Евдокию.
Между тем Всеволод Ярославич настолько увяз в распре с Ростиславичами, продолжавшими покушаться на волынские земли, что и слышать не хотел о новом вторжении в Польшу. Отвечая отказом Святополку, Всеволод Ярославич писал, что поляков за их подлость накажут поморяне, которые ныне вновь обратили мечи на своих извечных недругов. Дела у Владислава Германа стали столь плохи, что он, по слухам, собирался со всем своим двором бежать к германскому королю.
«Ежели не Бог, то Сатана ныне мстит полякам мечами язычников, - писал Всеволод Ярославич в Новгород. - Чаю, скоро вновь узреём в Киеве польских послов со сладкими речами и униженными поклонами, токмо не дождутся ляхи нашей милости. Об убиенной же сестре твоей я велел отслужить панихиду в Десятинной церкви. Крепись, сын мой, ибо сказано в Писании: «Через страдания плотские и душевные укрепляет нас Господь в вере».
Олега же не трогали беды поляков. Ему были безразличны и склоки великого князя с Всеславом Полоцким и Ростиславичами. Он был обуян одним-единственным стремлением проучить волжских булгар за их дерзость.
В начале лета полки Олега, усиленные половецкими отрядами, подошли к Рязани, где соединились с дружинами Давыда и Ярослава.
К тому времени Матильда родила сына, которого её супруг назвал в честь отца Святославом. Она тайком поведала Олегу: рождённый сын есть плод их прошлогодней тайной страсти. Ещё Матильда призналась, что, если бы не ключница Чаруша с её дружеской чуткостью, она сошла бы с ума от столь долгой разлуки с Олегом.
Войско братьев Святославичей вступило на землю Волжской Булгарии в конце июля. Пешая рать двигалась по Волге на ладьях, конница шла вдоль берега реки. Булгары встретили Святославичей и их половецких союзников, собрав все свои силы.
