Вольдемар Балязин - Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых
Новелла 9
Рождение сына
в «малой» семье императора
В 1871 году Александр еще раз побывал на водах в Эмсе, а возвратившись в Россию в конце августа, уехал на Кавказ, взяв с собой двух старших сыновей — Александра и Владимира. После трехдневной остановки в Москве царь и великие князья отправились на пароходе по Волге, останавливаясь ненадолго в Нижнем Новгороде, Казани, Симбирске, Самаре, Саратове, Астрахани. Затем на пароходе «Цесаревна Мария» через Каспийское море они поплыли в Петровск (ныне Махачкала), где высадились 7 сентября.
Александр направился в Гуниб — столицу мятежного Шамиля, скончавшегося весной того же года в Медине. Далее царь проехал Владикавказ и 20 сентября торжественно въехал в Тифлис.
Пять дней купался Александр в грузинском гостеприимстве, а затем через Боржоми, Кутаиси и Поти приехал 30 сентября в Ливадию. Пробыв там до конца октября, все царское семейство возвратилось в Петербург. И здесь их ожидала большая неожиданность — приятная для Александра и весьма неприятная для императрицы, но в равной мере волнующая и его и ее. Дело в том, что Екатерина Михайловна забеременела. Александр опасался порочащих слухов, сплетен и пасквилей, равно боялся и за ее жизнь.
Долгорукова по-прежнему жила у своего брата. По счастливой случайности ее беременность протекала таким довольно редким образом, когда внешне до самых родов не было заметно никаких ее признаков, и Екатерина Михайловна продолжала сохранять прежнюю стройность. Будущие отец и мать договорились, что как только Екатерина почувствует первые предродовые схватки, она тут же поедет в свое убежище — кабинет Николая I, и там, строго сохраняя тайну, у нее будут приняты роды.
Под вечер 29 апреля 1872 года Долгорукова почувствовала, что роды близки. Никого не предупредив и ничего не сказав ни княгине — своей невестке, ни горничной, она вышла из дома, наняла карету и поехала в Зимний. Незаметно войдя во дворец, Екатерина Михайловна прилегла на диван, и тут пришел к ней Александр.
Они провели вместе около часа, как вдруг схватки прекратились и боли утихли. Роженица отпустила Александра в его апартаменты и постаралась уснуть. Возле нее остался только гренадер-часовой из стариков «Золотой роты» Преображенского полка.
…Александр уснул после полуночи, как вдруг в три часа ночи старый солдат разбудил его. Доверенный слуга тут же кинулся за врачом, но схватки сменяли одна другую, роженица, сдерживая стоны, корчилась на диване, а врача все не было. Александр, не боявшийся выстрелов в упор, теряя самообладание, держал роженицу за руки и, как мог, нежно ободрял и успокаивал ее. Наконец появился доктор Красовский и бабка-повитуха.
Роды были мучительными и долгими. Лишь к десяти часам утра 30 апреля Долгорукова родила сына. Было воскресенье, и царь должен был стоять обедню. Александр оставил мать и ребенка, поручив их заботам своего доверенного друга и конфидента генерала жандармерии Рылеева — начальника своей охраны. Рылеев был родней повешенному декабристу К. Ф. Рылееву и особенно дорожил доверием к нему императора. Он жил в глухом Мошкове переулке, и никто не заметил, как туда доставили новорожденного. Тотчас же возле мальчика появилась кормилица, а чуть позже и гувернантка-француженка.
Мальчик был здоров и красив. Через несколько дней его крестили, назвав Георгием.
Одним из первых узнал о рождении Георгия германский посол князь Рейс. Он сообщил об этом своему правительству и некоторым русским придворным. Отсюда новость пошла кругами и дошла до царской семьи. Волнение ее членов было необычайно сильным. Особенно потрясены были цесаревич Александр, его жена и обманутая императрица. Братья царя — Константин и Николай, шестидесятилетняя тетка великая княгиня Елена Павловна, старшая по возрасту в императорском доме, собравшись вместе, не только возмущались и негодовали, но и высказывали друг другу серьезные опасения по поводу тех конфликтов и неожиданных ситуаций, которые мог породить этот инцидент. Они были единодушны в том, что ни Георгий, ни его мать ни в коем случае не будут введены в царскую семью и останутся вне династии.
Императрица Мария Александровна, узнав о рождении Георгия, заболела еще сильнее, но ни с кем не обмолвилась по этому поводу ни единым словом. Позицию царской семьи разделяла и вся родовая знать Петербурга. Воронцовы, Шуваловы, Куракины, Панины, Орловы-Давыдовы, Барятинские, Дашковы единодушно осуждали царя, жалея государыню и цесаревича, оказавшегося в сложном и щекотливом положении.
И даже ближайшие к Александру — отец и сын графы Адлерберги — и те не смогли занять другую позицию.
Пересуды еще не замолкли, как вдруг Александр и Долгорукова подбросили еще одну охапку хвороста в жарко пылавший костер сплетен: в конце 1873 года Екатерина Михайловна родила еще одного ребенка. На сей раз это была девочка, названная Ольгой.
Здесь уже страсти ревнителей семейной чистоты закипели так сильно, что управляющий III Отделением, граф Петр Шувалов, должен был поставить царя в известность, что говорят о нем и его личной жизни в Петербурге, в России и за границей.
Царь холодно выслушал Шувалова и надменно дал ему понять, что в свою личную жизнь не даст вмешиваться никому.
Эта непрошеная инициатива стоила Шувалову места — через несколько месяцев Александр неожиданно для Петра Андреевича назначил его послом в Лондон, а на его место поставил дотоле скрывавшегося в тени, скромного и незнатного службиста виленского генерал-губернатора, генерал-майора Александра Львовича Потапова. П. В. Долгоруков сообщает, что был Потапов маленького роста и потому имел среди товарищей прозвище «Потапенок». Однако был у него большой ум, великая хитрость и неуемное стремление к власти, коей добивался он тонкими интригами и огромным трудолюбием. Кроме того, был он честен, ко взяточникам совершенно безжалостен и более всего предан карьере и службе, а отсюда и государю как верховному распорядителю этой стихии.
Новелла 10
Перекрестки матримониальных династических путей
Озабоченный хлопотами со своей «малой» семьей, Александр не забывал и семью «большую». А в ней в то время возникала важная матримониальная коллизия: двадцатилетняя великая княжна Мария Александровна готовилась выйти замуж за сына английской королевы Виктории герцога Эдинбургского.
В жизни Александра был эпизод, набрасывавший романтический оттенок на сватовство его дочери и герцога Эдинбургского. В мае 1839 года, когда он, тогда еще двадцатилетний цесаревич, объезжал в поисках невесты Европу, судьба завела его и в Лондон. Там в это время занимала трон девятнадцатилетняя и еще незамужняя королева Виктория. Ей предстояло великое и долголетнее царствование. Прожив и процарствовав до 1901 года, она оставила свое имя целой эпохе, названной «Викторианской», а время ее правления справедливо считали венцом могущества и процветания Великобритании и ее гигантской колониальной империи. Небезынтересным было и то, что крестным отцом Виктории был Александр I, и даже имя, данное ей при крещении, было Александрина, но уже в детстве девочке переменили его на Викторию.
На английском троне Виктория была последней представительницей Ганноверской династии, и потому поиски ей женихов традиционно связывались с немецкими принцами. Юная королева прекрасно понимала разницу между полунищими соискателями ее руки из захолустных немецких княжеств и цесаревичем Александром, чья страна была одной из великих держав мира.
За год до появления Александра в Лондоне одна из придворных дам показала Виктории письмо, написанное ей женою покойного русского посла в Англии княгиней Ливен. В ней княгиня писала: «Молодой цесаревич Александр — самый очаровательный из всех европейских принцев… Трудно себе представить более красивого молодого человека. У него привлекательное, прекрасное лицо и необыкновенно приятная манера говорить».
Виктория конечно же запомнила это, и, когда Александр предстал перед нею на официальном приеме в Букингемском дворце, юная королева убедилась в справедливости того, что она уже знала.
В свою очередь, и Александр помнил, что княгиня Ливен говорила о Виктории: очаровательная синеглазая красавица, с безукоризненными манерами и необычайно глубоким для ее возраста умом. Александр понравился Виктории, о чем она не преминула записать в своем дневнике.
В те же самые дни в Лондоне оказались два молодых голландских принца из дома Оранских с тайной надеждой, что один из них может понравиться Виктории. Однако она, увлеченная Александром, не уделила голландцам и десятой доли внимания, выпавшего российскому цесаревичу.
Виктория день ото дня все более увлекалась Александром и наконец поняла, что влюблена в него. Тогда Виктория пошла на неслыханное — особенно в среде чопорной английской аристократии — нарушение этикета: она пригласила Александра навестить ее наедине, а после того, как они вдосталь наговорились, поехала с ним на заранее оседланных лошадях на прогулку в парк. Она записала потом в дневнике: «Я страшно была довольна, видя, как легко вскочил он на лошадь и как она понравилась ему».
