Водолаз Его Величества - Яков Шехтер
– Думаю, что освою, – согласился Артем. – Но зачем в апельсиновом саду пистолет?
– Только чтобы пугать. Наши работники, арабы, уважают силу. Особенно вооруженную. Если у тебя есть пистолет, ты хозяин. Но, упаси Боже, кого-то убить или ранить – хлопот не оберешься.
– Понятно.
– Браунинг – система тонкая, нежная, – продолжил Эфраим, передавая Артему пистолет. – Спусковой крючок надо не дергать, а плавно на него нажимать. Словно прикасаясь к любимой девушке. У тебя есть любимая девушка?
– Была, – со вздохом произнес Артем.
– Ну-ну, не надо так мрачно, – Эфраим похлопал его по плечу. – Не хочу лезть тебе в душу, но ты еще очень молод. Уверяю, все вернется. Обязательно вернется. И куда лучше, чем прежде.
Вместо ответа Артем снова тяжело вздохнул.
– Пока едем, позабавляйся этой игрушкой, – сказал Эфраим. – Патроны я тебе потом дам.
Артем взял пистолет, вытащил пустую обойму, осмотрел, вернул на место. Затем примерился и несколько раз нажал на крючок, целясь в кроны придорожных пальм.
– Умеешь, – уважительно произнес Эфраим. – Руки у тебя как надо. На месте руки.
– Ерунда, – отмахнулся Артем. – Что тут уметь.
– Послушай, я хочу тебя кое о чем предупредить, – продолжил Эфраим, когда Артем, получив три обоймы с патронами, спрятал браунинг в карман, заменив пустую обойму в пистолете полной. – В мое отсутствие на плантации всем заправлял Басир. Он у нас около трех лет, и я был вполне доволен, пока один знакомый не сказал, что видел его раньше на Русском подворье в Иерусалиме. Он там работал, пока монахи не выгнали. Я навел справки. Выяснилось, что Басира уволили за воровство. Тогда мне стали понятны пропажи, в которых я подозревал других работников, но поймать не мог. Когда Басир узнает, что вместо него помощником будет другой человек, реакция может оказаться весьма бурной.
– Бурной так бурной, – пожал плечами Артем. – Как-нибудь договоримся.
– Вот именно о «договоримся» я и хотел тебя предупредить. Мой опыт работы с арабами не очень велик, меньше десятка лет. Но кое-что я понял, и понял основательно. Не знаю, как происходит внутри их общества, но по отношению к европейцам араб занимает только одно из двух положений. Если европеец хозяин, он – раб. Если он хозяин, то раб – европеец. Дружеских отношений не существует, взаимному уважению и партнерству нет места. Раб или хозяин, третьего не дано! Рабство в глазах арабов означает готовность к унижению, смиренное принятие воли хозяина, раболепство и пресмыкание. Барство – право повелевать, безнаказанно унижать и гнобить.
– Ну, я и в России встречал похожих людей, – возразил Артем.
– Такие люди есть везде, – согласился Эфраим. – Только на Востоке этот тип отношений распространен куда шире, чем в Европе. Я думаю, тут дело не в национальном характере какого-то народа, а в сложившейся общей традиции. Когда в Палестину придет просвещение, думаю, это переменится.
Но вернемся к нашими делам. Как только Басир узнает, что хозяин теперь ты, он устроит проверку. И если ты не покажешь себя господином, станет вредить, где только сможет.
Учти, он человек неглупый, за несколько лет работы с монахами на подворье успел выучить русский язык. Если с ним поладить, это очень пригодится для дела. И я весьма рассчитываю, что поладишь. Коль скоро ты управился с лодочником, сможешь поставить на место и Басира.
– Попробую, – ответил Артем и, засунув руку в карман, прикоснулся кончиками пальцев к ребристой рукоятке браунинга.
Он вдруг вспомнил слова отца, их первый разговор после возвращения из Кронштадта. Артем не подал вида, что они поразили его, но сохранил их в своем сердце. Отцу удалось заглянуть в наглухо закрытую комнату, в которую Артем никого не пускал и сам старался заходить как можно реже. Сейчас, когда его жизнь делала очередной поворот, давнишний совет отца показался ему особенно важным.
– Сынок, – сказал Лейзер, поглаживая книгу, лежащую перед ним на столе. – То, что тебе сейчас кажется главным и от чего болит душа, то, что толкает или может толкнуть на опасные или безумные решения, через год уйдет, через два забудется, через пять с трудом вспомнится. Через десять лет ты вообще будешь недоумевать, как мог волноваться из-за подобной ерунды. Поэтому очень тебя прошу, как это у вас моряков говорят: не меняй резко курс. Наши мудрецы призывали во всем придерживаться золотой середины. Когда что-то хочешь поменять в своей жизни, постарайся взглянуть на свою боль издалека. Это трудно, это очень непросто. Но хотя бы пытайся.
Когда солнце поднялось высоко над кронами придорожных пальм, коляску накрыла волна дивного аромата. Эфраим поначалу лишь иронически хмыкал, видя, как Артем крутит головой, пытаясь понять, откуда идет запах, а потом спросил:
– Ты что, никогда не бывал в апельсиновом саду во время цветения?
– Конечно, не бывал, у нас в Чернобыле апельсины не растут.
– Ну тогда ясно, почему запах тебе в диковинку. Скоро ты им надышишься до отвала. Он доносится из наших садов.
– Но ты же говорил, что сейчас начинается сбор урожая. Как может дерево цвести и давать плоды? – удивился Артем.
– Цитрусовые так себя ведут. Их тут называют адар – от слова «дар», жить. Апельсины живут на дереве круглый год. Вот приедем, увидишь сам.
Вскоре коляска свернула на проселок, узкую дорожку, посыпанную щебнем. Она привела к большой площадке, от которой ровными рядами расходились апельсиновые деревья, усеянные крупными оранжевыми плодами. На многих ветках красовались белые бутоны, источавшие опьяняющий аромат.
– Видишь эти будки? – спросил Эфраим, указывая на неказистые халабуды у правого края площадки, напомнившие Артему его с Базыкой жилище в Графской бухте. – В одной из них ты будешь жить, во второй – подсобка для хранения инструментов и всяческого инвентаря. Зимой в ней работники прячутся от дождя. А в третьей, самой крепкой, хранят собранные апельсины до вывоза.
Не успела коляска въехать на площадку, как ей наперерез бросился курчавый, смуглый, точно цыган, мужчина в белой галабие.
– Здравствуйте, здравствуйте хозяин! – закричал он по-русски, хватаясь за лакированный бок коляски. – Вы с гостем?
– Нет, это наш новый работник, – ответил Эфраим, останавливая лошадь.
– Добро пожаловать! – приветствовал Артема Басир. – Позвольте помогу! – вскричал он и, прежде чем Артем успел опомниться, ухватил «сидор» и забросил себе на плечо.
Из домика высыпали навстречу около дюжины мужчин разных возрастов. Одеты они были в живописные лохмотья и походили на нищих, пришедших за милостыней.
– Удачно приехали, прямо во время обеда, – сказал Эфраим, пружинисто спрыгивая с коляски. – Все работники тут. Сейчас я тебя им представлю.
Он быстро произнес несколько фраз по-арабски. К своему удивлению, Артем почти все
