В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская

образующего хлортетрациклин, активирует работу гена ctrA, функционирование которого обеспечивает устойчивость штамма к этим антибиотикам и инициирует синтез его собственного антибиотика, который вызывает гибель актиномицетов в его окружении, чувствительных к хлортетрациклину. Не помню, когда мы впервые установили факт наличия у актиномицетов множественной устойчивости к антибиотикам. Анализируя по этому признаку большую коллекцию природных штаммов актиномицетов, мы обсуждали причину этого явления. Очевиден ответ, который как будто лежит на поверхности: это необходимо для защиты штамма от антибиотиков, образуемых другими штаммами в окружающей природной среде. Ведь почвы и другие природные субстраты просто напичканы актиномицетами. И вот, наверное, ряд актиномицетов имеют экономные генетические системы, когда один или небольшое число генов обеспечивают устойчивость к значительному числу антибиотиков. Кроме того, есть и реальные возможности приобрести гены устойчивости путем обмена генетическим материалом между разными штаммами актиномицетов. Вот все и вооружаются против всех, на том и существуют. А кто не вооружился, гибнет. Но похоже, что практически все уже вооружены. Следует, может быть, еще раз упомянуть, что такая устойчивость является абсолютно индивидуальной характеристикой каждого штамма, как например, отпечатки пальцев. Быстро взглянула на сайты в компьютере. Похоже, что наши работы по характеристике множественной резистентности актиномицетных штаммов являются приоритетными. На первый взгляд не видно, чтобы эта проблема интенсивно изучалась впоследствии. К сожалению, работы по клонированию и изучению свойств гена ctrA, контролирующего множественную индуцибельную резистентность к хлортетрациклину и ряду других антибиотиков, не были полностью опубликованы в доступных источниках. Результаты этих работ докладывались на международных симпозиумах в Болгарии, США, Германии, опубликованы в виде тезисов докладов и в сборниках докладов, были частично опубликованы в журналах Генетика, 1990, т. 35, стр. 636–646 и Антибиотики и химиотерапия, 1990, т. 35, стр. 7–11. Подробная статья по этим данным была опубликована в Москве в 1992 году в сборнике статей, о котором я уже упоминала «Генетическая инженерия штаммов, образующих антибиотики», стр. 56–71. Соавторы статьи: Н. Д. Ломовская, Л. М. Исаева, Г. В. Сезонов, Т. А. Чинёнова, Т. А. Воейкова. О. А. Клочкова, И. В. Бирюкова, Л. К. Емельянова. По всем этим материалам была подготовлена статья для публикации в зарубежном журнале, но в связи с моим отъездом так и осталась только в моем архиве.

Особенно обильным на публикации оказался 1990 год. Под моим авторством опубликована глава «Генетика актиномицетов рода Streptomyces», стр. 35–62 в книге издательства ”Наука“ Генетика промышленных микроорганизмов и биотехнология. Оттисков у меня не сохранилось.

Большую помощь в описании работ, вышедших из стен нашей лаборатории, оказал полный список моих публикаций. Когда мы в 1992 году в большой спешке внезапно уехали, как считалось, в годичную командировку в Америку, никакого списка публикаций у меня с собой не было, так же как и оттисков опубликованных работ. Когда наше пребывание в Америке стало продлеваться на неопределенно долгий срок, мы в 1993 году стали собирать бумаги на получение документов (green cards) для постоянного жительства в стране. Тут и понадобился список моих публикаций. Пошли в одну из многочисленных и прекрасных библиотек Висконсинского Университета в Мэдисоне и спросили библиотечного работника, сможет ли она помочь мне достать список моих публикаций из компьютера. Она согласилась и с большим умением, которым мы сами тогда не обладали, стала это делать. Из принтера стала выходить бумажная лента большой длины. У нашей помощницы было такое удивленное выражение лица, которое мне запомнилось. Как это такая, небольшого росточка, неприметная женщина с сильным акцентом, особенно непривычным для жителей Среднего Запада, могла иметь такой список публикаций? Надо сказать, что такого полного списка я сама из компьютера никогда потом достать не могла. Мы попали к очень опытному работнику. Конечно, в этом списке были только публикации, в которых я была автором или соавтором. Но надо сказать, что таких работ было большинство, как я надеюсь, в силу моего активного участия в постановке и анализе экспериментов. В это же время мы сделали копии моих публикаций в зарубежных журналах и в переведенных на английский язык отечественных журналах Генетика и Молекулярная биология.

В этих воспоминаниях я не ставила задачи описать все результаты, полученные за долгие годы научной работы, а только хотела вспомнить своих коллег, друзей, учеников, с которыми судьба связала нас на долгие годы.

В заключение этого скучного для большинства читателей раздела не могу не упомянуть о парадоксальном явлении, которое, я надеюсь, очевидно из предыдущего короткого описания полученных нами результатов. Все годы моей научной карьеры (особенно это относится ко времени между 1968 и 1992 годами), когда функционировала моя лаборатория генетики актиномицетов и актинофагов, в подавляющем большинстве случаев я пользовалась абсолютной свободой в выборе направлений исследований.

Делали только то, что представлялось нужным и интересным. Уверена, что это относилось и ко всем теоретическим лабораториям нашего института. В. Н. Крылов часто говорил, что вот я занимаюсь своим любимым делом, делаю все, что считаю нужным, и мне за это ещё и платят деньги. Правда, когда их стали платить с перебоями, тут уже было не до свободы выбора. И все это сочеталось с жизнью за железным занавесом в условиях несвободы.

Книги мы читали между строк, имели большую библиотеку самодельно переплетенных произведений, с трудом пробившихся в журнальную печать, читали Солженицына, Евгению Гинзбург, Шаламова в рукописях. С 1974 по 1980 годы негласно меня перестали выпускать в капиталистические страны, срок долгий для активного научного функционирования. Но актиномицетное сообщество имело крупные центры в социалистических странах, и все ученые актиномицетчики собирались на конференции в Чехословакии, бывшей ГДР, Венгрии, Польше. В это же время в СССР состоялись две советско-американские конференции, о которых я уже упоминала. Не говоря уже о Международном генетическом конгрессе в Москве в 1978 году, на который, конечно, съехалось большинство микробных генетиков. Так что недостатка в контактах с актиномицетным сообществом, практически, не ощущалось. А в 80-е годы властям уже было не до запретов. Приходили другие времена. Конечно, всегда не хватало денег на оборудование и реактивы. Все-таки теоретические лаборатории в институте не были престижными. На первый план вышли лаборатории, интенсивно внедряющие в селекцию промышленных продуцентов методы генной инженерии, которые в первую очередь и обеспечивались импортным оборудованием и реактивами. Практически до 1985 года, когда стал сильно ощущаться недостаток государсвенных субсидий, мы находились в свободном плавании, периодически помогая сотрудникам из лаборатории В. Г. Жданова в получении фагоустойчивых промышленных продуцентов кормогризина (стрептотрицина). Надо сказать, что и с 1985 года, когда в число наших объектов вошли продуценты хлортетрациклина, стрептотрицина (гризина) и биалофоса, мы не испытывали давления и использовали