Галина Серебрякова - Похищение огня. Книга 2
Из мюзик-холла, мимо дорогого ресторана, на открытой террасе которого сидели сытые и нарядные баре, оставив дочерей у выставки цветов, Карл и Женни прошли по пыльной дорожке к маленькому пруду. Два белоснежных лебедя, обогнув камышовые заросли, медленно плыли по светлой поверхности воды, почти прикасаясь друг к другу блестящими крыльями. Женни не отрывала глаз от величавых, прекрасных птиц. Она думала о их любви и верности, о том, что пара лебедей, соединившись, никогда уже не расстается. Если один из них умирает, другой также обрекает себя на гибель.
Лебеди подплыли совсем близко к берегу, на котором стояли Женни и Карл, взявшись за руки.
Маркс мучительно искал способа, как бы вырваться из создавшегося безвыходного, безденежного положения.
Он решил поступить служащим в железнодорожное общество. Голландский адвокат Филппс имел большие знакомства в Лондоне и взялся походатайствовать за своего двоюродного брата. В одно обыкновенное сырое сентябрьское утро, надев сюртук, шляпу, вооружившись большим дождевым зонтом, Карл пошел наниматься на работу. Он произвел хорошее впечатление на почтенного управляющего канцелярией.
— Видите ли, в пашем деле все решает почерк, — сказал тот важно. — Наше дело — бумаги. Приходилось ли вам, мистер Маркс, писать?
Карл ответил, что случалось.
— Вот текст. Прошу вас переписать его с возможной тщательностью и четкостью.
Карл отошел к соседнему столу и принялся списывать документ. Он старался во много раз больше, нежели на уроках чистописания в гимназии Фридриха-Вильгельма, осторожно выводил буквы, пытаясь сделать их разборчивыми и красивыми. Ему показалось, когда он закончил это испытание, что никогда еще не достигал такого каллиграфического совершенства. На лбу Карла выступил пот. И, однако, выражение презрения и негодования появилось на лице канцелярского начальника.
— Мистер Маркс, я грущу о вас. Человек с таким почерком обречен в Англии, если он не наследный лорд, на жалкое существование. О чем думали ваши родители и вы сами? Готов держать любое пари, что для того, чтобы разобрать хоть одно ваше слово, нужны ученые, расшифровывающие древние письмена на камнях. Сожалею, но мы не можем предоставить вам никакой работы.
Карл вернулся домой крайне удрученный. Но как бы ни было тяжело у него на душе, он отдавался весь работе и быстро находил удовлетворение и покой.
В эти поистине кошмарные дни, критически анализируя труды Рикардо, Маркс в «Теориях прибавочной стоимости» развивает свои выводы о капиталистическом накоплении и экономических кризисах. Ничто не могло помешать его мозгу творить и делать величайшие открытия.
Несмотря на все тяготы и заботы по дому, Женни постоянно выполняла секретарские обязанности. Нелегко было переписывать рукописи Маркса, а когда он диктовал, трудно было успевать записывать. Это было ответственным делом и требовало, как и ответы на письма, основательных, разносторонних знаний. Такт и деловитость Женни были поразительны. Она нередко вела вместо Карла деловые переговоры с типографиями и издателями. Чтобы добиться в Париже издания на французском языке книги «К критике политической экономии», Женни решила сама отправиться на континент, в страну, откуда ее когда-то выслали. Однако невезение, которое могло бы вызвать немало мистических страхов у суеверных людей, преследовало ее на всем протяжении этого короткого пути. Сперва корабль попал в сильную бурю и случайно уцелел, в то время как идущий поблизости пошел ко дну. Локомотив поезда, в котором находилась жена Маркса, испортился и долгое время простоял в пути. Свалился омнибус, в котором она ехала по улицам Парижа. Когда Женни пересела в наемный кеб, тот столкнулся с другим экипажем. Знакомого, ради которого она предприняла это путешествие, как раз перед ее приездом хватил удар.
В это же время Маркс в Лондоне пережил немало волнений. Сестра Ленхен, Марианна, еще молодая женщина, приехала погостить в семью Маркса и серьезно заболела сердцем. Целую неделю Карл и Ленхен выхаживали ее попеременно. Но ничто не помогло. За два часа до возвращения Женни из злополучного и безрезультатного путешествия во Францию Марианна скончалась.
В дом, не видевший давно ни одного беспечного дня, вошло еще одно несчастье. Марксу пришлось войти в новые долги, чтобы добыть необходимые деньги на погребение Марианны. Таковы были рождественские каникулы в доме № 9 на Графтон-террас.
Карл постоянно заботился о своих соратниках и готов был отказать своей семье в самом необходимом, лишь бы помочь нуждающемуся товарищу. В эти дни нагромождения неудач он писал Энгельсу о том, что у их соратника, коммуниста Эккариуса, от скарлатины умерли один за другим трое детей и сам Эккариус находится в нужде. «Собери немного денег среди знакомых и пошли ему», — просил друга Карл, хотя в это время в его доме не было ни угля, ни провизии и лавочники наотрез отказывали ему в кредите.
Лассаль злобно и настойчиво требовал выплаты ничтожно малой денежной суммы, которую дал Марксу под вексель. С большим трудом расплатился с ним Энгельс, снова спасши этим Карла от неминучей беды.
Мери Бернс внезапно умерла. Вечером, в ночь смерти, она выглядела здоровой, цветущей, как в ранней молодости. Фридриха не было дома, и Мери рано ушла в свою комнату, чтобы лечь спать. В полночь младшая сестра, Лицци, нашла ее уже мертвой. Энгельс узнал о случившемся только утром следующего дня. Помимо общей квартиры с Мери Фридрих снимал также отдельно две комнаты. Он принимал там но делам фирмы посторонних ему людей и своих немногочисленных, не всегда симпатичных ему родственников, часто наезжавших в Манчестер.
Смерть Мери потрясла Энгельса. Он чувствовал, что с этой горячо любившей его женщиной хоронит последнюю частицу своей молодости. Мери Бернс была добродушие, остроумна и на редкость приветлива. С ней Фридрих отдыхал и чувствовал себя освеженным и набравшимся сил. Она никогда ничего не требовала и ни о чем не расспрашивала.
С тех пор как судьба свела их в этом же Манчестере почти двадцать лет назад, Мери привязалась к Фридриху всем своим простым, бесхитростным сердцем и через всю свою жизнь пронесла непрерывно возраставшее беспредельное чувство. Она нашла в Фридрихе свое счастье и благодарила случай, давший ей, маленькой скромной работнице из порабощенной Ирландии, такого необыкновенного, доброго, чуткого мужа и друга.
Мери была подобна резеде, неприметной, незатейливой и, однако, благоухающей, как лучший из цветов. Энгельс понял возле ее гроба, что лишился огромной, совершенной по силе и чистоте любви. Мир для него, казалось, опустел. Сердцу стало холодно, одиноко. Никто, думал он, не будет уже так любить его, как Мери. В гробу, как-то сразу похудевшая, она казалась снова очень юной.
«Бедная девочка, — думал Фридрих, — любила меня от всей души». Всегда мысль о ее огромном чувстве вызывала в нем нежность и грусть. Но только потеряв жену, он понял, как она была ему необходима и сколь велика была и его привязанность к ней. Сестра умершей, Лицци, понимала переживания Фридриха. Она сама горько оплакивала Мери.
Огромная выдержка помогла Фридриху внешне не выразить своего смятения и отчаяния. В поисках душевной опоры он тотчас же написал Карлу. Тяжесть свалившегося неожиданно горя была так сильна, что нужно было плечо друга, чтобы устоять.
Письмо Энгельса, однако, попало в накаленную другими бедами атмосферу. Когда Карл, вскрыв конверт из Манчестера, сообщил о смерти Мери, вся его семья была вначале потрясена этим неожиданным известием. Но в тот день до вечера в рабочей комнате Карла просидел судебный пристав, присланный домовладельцем. Перехватив на крыльце Женни, мясник представил ей опротестованный вексель. В нетопленной комнате верхнего этажа уже несколько дней лежала в постели больная Лаура. Женнихен и Тусси давно не выходили из дома, так как не имели ни одежды, ни обуви.
Оставшись поздно вечером один, Карл взялся за перо.
«С моей стороны, — писал Карл в Манчестер после нескольких формальных слов соболезнования по поводу смерти Мери и описания подробностей своего критического положения, — ужасно эгоистично, что я в такой момент занимаю тебя такими ужасами… у себя дома я играю роль молчаливого стоика, чтобы уравновесить бурные взрывы с другой стороны».
Прочитав письмо Карла, Фридрих почувствовал себя глубоко обиженным и огорченным. Мери еще не была похоронена, а друг не нашел для него слов утешения и сочувствия. Впервые омрачилась светлая дружба этих людей.
Энгельс высказал на бумаге Марксу все, что думал. Ему было особенно больно оттого, что даже городские обыватели проявили в тяжелые дни душевное участие, только Карл этого не сделал.
Глубоко огорченный письмом друга, Маркс объяснил, как сложившиеся неудачно обстоятельства привели их к этому удручающему недоразумению, и просил извинить и понять его. Одновременно он сообщал о своем решении резко изменить образ жизни, объявив себя банкротом и несостоятельным плательщиком, чтобы избавиться от кредиторов и судебного преследования. Он намеревался также уговорить Ленхен Демут поступить на другое место и соглашался подыскать подходящие места гувернанток старшим своим дочерям. Сам Карл с Женни и Тусси думал переселиться в один из казарменных домов, построенных для бедняков столицы.
