Кристиан Камерон - Тиран
— Прости, старый друг. Мне придется уехать.
Диодор махнул рукой. Киний плетью показал на Никия, и они вдвоем пустили лошадей галопом.
Фалангу он догнал на вершине гряды, царившей над речной долиной. Киний на скаку помахал Мемнону: Мемнон не ждал от него бесед. Киний спустился с гряды, миновал повозки: они застряли там, где началась мягкая почва, Арни их вытаскивал. Его люди рубили кусты и подсовывали ветки под колеса повозок. Киний поехал дальше. За собой на болотистой почве он видел фалангу пантикапейцев; командиры кричали, приказывали сомкнуться. Воины снимали щиты со спины и брали в руки.
Битва близка.
С последнего отрога гряды Киний увидел, что у брода идет бой. С обеих сторон стреляли лучники, на земле лежали тела. Киний увидел свою конницу: она строилась в стороне от брода; увидел и пехоту — это, должно быть, Филокл; отряд разворачивался строем, отставшие спешили занять свои места. Мало кто сумеет пробежать тридцать стадиев по пересеченной местности без остановки, даже если упражнялся всю жизнь. Люди могли так устать от бега, что будут бесполезны в бою, — но они здесь.
Его догнал Никий.
— Что прикажешь?
Он казался спокойным, но пальцы одной руки отбивали такт на трубе, а пальцы второй гладили висящую на шее сову. Лошадь Никия опустила голову, бока ее вздымались и опадали. Жеребец Киния держал голову высоко и настороженно: скачка сказалась на нем не больше, чем легкая прогулка.
Киний потрепал его по шее.
— Ты, мой друг, лучше всех, ты чудо.
Он оглянулся на хаос у повозок и на фалангу Мемнона позади. Покачал головой.
— Вели Мемнону оставить несколько рядов помогать с повозками, а сам пусть поторопится, — сказал он. — Я спускаюсь.
Отсюда все видно как на ладони. Храм речного бога — груда камней на небольшом полуострове, который ниже брода вдается в течение, точно отставленный большой палец борца. Весь этот «палец» и вся земля вокруг него там, где полуостров встречается с берегом, густо заросли большими старыми деревьями — дубами и ивами. К северу от полуострова — выше по течению — брод; в свете заходящего солнца он виден очень хорошо, быть может, потому что вдоль него стояли указатели; вода растеклась широко, камни и стволы деревьев на отмелях тоже выдавали место брода. К востоку от брода, на ближнем берегу, на целый стадий расстилалась речная заливная долина; при красном свете заходящего солнца судить было трудно, но трава казалась короткой, а земля сухой и плотной.
Сам брод в полстадия шириной, дальняя его сторона плоская, не заросшая деревьями — ближняя тоже. Прекрасное место для действий таксиса. Ядра войска македонцев не видно, а ведь Киний может видеть на десять стадиев. Он увидел конницу, кучку пельтастов и людей в плащах (он решил, что это фракийцы).
Бросив последний взгляд, Киний тронул Танатоса с места и начал спускаться с последнего отрога гряды — сквозь тростник на краю болота, которое занимало южную часть заливной долины, по небольшому подъему к более прочной почве вдоль реки.
Киний ехал, поглядывая на землю. Под копытами жеребца хлюпало, но грунт под водой был достаточно твердым, а до завтра он еще больше подсохнет.
Он неторопливо проехал мимо двухсот человек Филокла. Его приветствовали криками. Киний приветственно вскинул кулак и поехал дальше, к Никомеду, который вместе с Аяксом находился в переднем ряду.
Никомед выглядел отлично — чистый, аккуратный и спокойный, но его напряжение выдавала сила, с какой он сжимал рукоять меча.
— Клянусь всеми богами, Киний, никогда не был так рад встрече! — Он улыбнулся. — Хочешь командовать войском? На здоровье! Я пробыл в полководцах час и постарел на год.
Аякс сдвинул шлем на затылок и насмешливо заметил:
— Он осторожен.
Сзади к ним подъехал Герон и приветствовал их. Киний ответил на приветствие и подъехал к долговязому молодому человеку.
— Молодец. Отлично.
Герон смотрел на свои руки, а когда встретился взглядом с Кинием, его глаза блестели.
— Я старался, — сказал он. — Просто слушал твоих ветеранов, и все…
Никий рассмеялся.
— Мир полон таких глупых людей, которым и это не помогло бы, — грубовато сказал он. — Прими похвалу гиппарха: ты ее заслужил.
Киний хлопнул Герона по спине, провел рукой по его доспехам.
— Молодец, — повторил он и перенес внимание на Никомеда.
Никомед показал на брод.
— Я отказался от искушения сражаться в воде. Если они хотят сразиться с синдами, пусть так и будет. Синды хотят сразиться, а у нас никто не ранен.
Киний коротко кивнул.
— Ты действовал правильно. Нам нужно только продержаться. Думаю, до захода солнца они еще раз попытаются прорваться.
Он осмотрел строй. Многие люди Филокла опустились на колени или сели на землю. Все они тяжело дышали, но многие остались стоять, поставив щиты на подъем стопы и взяв в руки копье.
Киний сделал знак Эвмену, и тот немедленно подъехал.
— Кого ты назначил своим гиперетом? — спросил он.
— Клиоменеда, — ответил Эвмен. И действительно, парень стоял сразу за ним. Самый молодой из участников зимнего похода, вероятно, вообще самый молодой во всем войске. Но Киний видел, как он орудовал мечом в стычке с гетами. Это больше не мальчик.
— Хорошо. Отведи свой отряд к югу и прикрой левый фланг Филокла. Если нас оттеснят с речного берега, мы отступим на юг. Ты будешь поворотным пунктом. Никомед, а где синды? У храма?
— Да. Они скрылись среди деревьев, и сейчас оттуда показываются только стрелы.
Никомед нервно рассмеялся.
Киний кивнул.
— Оставим их там.
Он посмотрел на юг и на восток и увидел колонну Мемнона. Она медленно двигалась по болоту. Киний плетью показал на Филокла и повел военачальников поверху, чтобы быстрее добраться до спартанца.
Он потер подбородок, снова посмотрел за реку, почувствовал, что сердце забилось чаще, и остановил коня; Филокл стоял рядом.
— Господа, через несколько минут они попробуют пробиться. Филокл, эти фракийцы — в сущности пельтасты, но с большими мечами. Они бегом пойдут на тебя. Их фланги прикрывает конница.
Филокл поправил на голове большой коринфский шлем. Он выглядел обычно — рослый приятный мужчина. Философ. Но когда заговорил, казалось, говорит Аякс:
— Мы остановим их здесь, — сказал он. — Сам я никогда с ними не сражался, но знаю, какая у них слава. Только их первый натиск чего-то стоит. — Он улыбнулся: это была саркастическая улыбка Филокла. — Думаю, мы с ними справимся.
Киний поймал взгляд илархов и указал на юг, на небольшой подъем местности.
— Если нас разобьют, отходим на юг. Пусть фракийцы приходят — Филокл их остановит. После переправы их конница будет в беспорядке. Дайте ей переправиться и нападите раньше, чем она построится. Смотрите на меня для расчета времени, но не бойтесь прикидывать сами. Я буду с пехотой.
Странно сидеть в седле вдали от самого сражения и отдавать приказы. Но такова теперь его работа.
Он проехал назад к небольшой фаланге — скорее, просто горсти пельтастов во главе с Филоклом. Рослый спартанец широко улыбнулся ему, опустил шлем и побежал в голову своей колонны. Он указал на реку, и двести человек закричали, как тысяча; этот крик, словно благожелательная молния, наполнил Киния бодростью и придал ему новые силы.
За рекой отступал македонский передовой отряд, который должен был переводить колонны через брод. В слабеющем свете Киний отчетливо видел на дальнем берегу фракийцев и конницу. А за ними — еще что-то. Трудно оценить расстояние, еще труднее разглядеть войска, движущиеся по влажной, не пылящей почве, — но там что-то есть. Может быть, таксис. Но он еще в нескольких стадиях.
Фракийцы — их было не очень много — испустили крик, еще один и подняли щиты. Они били мечами в щиты, а потом запели. И двинулись через брод. Никакого порядка они не придерживались, и при переходе их ряды перемешались.
Киний не думал о горстке синдов — людях кузнеца, слишком незначительных в общей картине. Но со своей позиции на полуострове, ничего не боясь, недосягаемые для фракийцев, они слали во фланг нападающим стрелу за стрелой. Фракийцы, стараясь отойти подальше от полуострова, теснились на северной стороне брода и выходили на берег чересчур медленно: скорость их натиска гасили вода и стрелы. Вождь собрал воинов на краю воды и повел вперед — сто человек или чуть больше, — и они ударили во фронт строя Филокла, подняв такой грохот, словно десяток кузнецов работали по металлу. Вождь прыгнул — фантастический прыжок — прямо от линии атаки на верхний край цепи щитов, а оттуда вперед и вниз, на лету срубив греку голову, но не успел коснуться земли, как его тело пронзили четыре копья; брешь, открывшаяся в строю, в три удара сердца Киния заполнилась мертвыми — греками и фракийцами, а потом из второго ряда протиснулся эпилект, и рана в строю фаланги заросла, закрылась щитами.
