Второго Рима день последний - Мика Валтари
– Награда Аллаха велика. Это копьё уже никто не потребует обратно. Возьми его и отметь им дом для себя.
Опираясь на копьё как на палку, я пошёл, качаясь на ногах, вдоль стены к Керкопорте. Когда я приблизился к воротам Харисиуса, то услышал шум, который свидетельствовал, что сражение ещё не закончилось, хотя полумесяцы султана развевались и над Блахернами. Я пришёл как раз вовремя, чтобы увидеть выход из боя братьев Гуччарди с их людьми. Башня, в которой они находились, продолжала ещё долго сопротивляться, после того как турки перелезли через стену и хлынули в город.
Братья Гуччарди садились на коней, и такой ужас вызывала их дикая отвага, что турки анатолийцы не желали с ними связываться, предпочитая отправиться вглубь города и заняться грабежом. А братья уже не смеялись. Старший из них позвал двух других и воскликнул:
– Мы ещё живы, но город погиб. Дрожи, солнце и плачь земля! Сражение проиграно. Попробуем спасти свои жизни, пока ещё есть возможность.
Они приказали свои оставшимся людям держаться за стремена, хвосты и сбруи лошадей и отъехали, оставляя за собой на улице обильно политые кровью следы. Даже янычары сходили им с дороги и отворачивались, делая вид, что их не замечают. Так они показывали своё уважение к мужеству братьев Гуччарди, хотя, конечно, при этом думали, что лучше искать добычу, чем бессмысленную смерть в минуту победы.
Хотя весь город уже был взят, братья Гуччарди достигли порта и укрылись на латинском корабле. Их имена: Паулус, Антониус и Тролиус, а старшему из них ещё не исполнилось и тридцати лет. Не было у них ненависти к грекам как у других латинян. Пусть имена их живут вечно!
Наконец, я достиг Керкопорты. Всё выглядело так, будто латиняне атаковали из Блахерн, потому что на земле лежало много янычар и двое молодых венециан. Тела их застыли в смертельной судороге, покрытые кровью и пылью. Площадь была пуста. Янычары уже сошли со стены, которую взяли, оставив на ней лишь хоругвь султана. Сама Керкопорта была закрыта и заперта на засов. А перед воротами…!
Перед воротами лежал труп Анны Нотарас. Коротко остриженные волосы слиплись от крови, глаза полуоткрыты. Тучи мух уже роились возле её губ и глаз. Её шлем лежал поодаль. Горло, пах, подмышки, все места, не защищённые доспехами, были исколоты глубокими ранами, так что вся кровь вытекла из её тела, застывшее в страшной, искривлённой позе.
– Где же ты, пришелец, моё отражение!– выкрикнул я. – Приди ко мне, мрачный ангел! Настал твой час.
Но он не появился. Я был один. Обхватив голову рукам, я закричал: «Мануэль, Мануэль, это ты виноват! Я отыщу тебя, даже если ты спрячешься в пекле. Почему ты ослушался меня?»
Я пытался поднять её тело, но сам был слишком измучен и обессилен. Тогда я сел рядом и смотрел на её неживое лицо, чтобы укрепить сердце перед мыслью, что она мертва. С того мгновения, как я увидел её, лежащую здесь, а из ближайших улиц и домов неслись предсмертные крики, я уже не верил в бога, не верил в воскрешение из мёртвых.
– Камень есть камень,– сказал я себе. – Тело это только тело, а труп всего лишь труп. Когда душа отлетела, человека уже нет. Кто не дышит, тот не существует. Астральное тело – химера, как и прочие выдумки.
Я встал, пнул ногой труп, так что мухи зажужжали, и отошёл. Труп это только труп и нет мне до него никакого дела.
Опираясь на копьё, я шёл с обнажённой головой вдоль главной улицы к центру города с надеждой, что кто-нибудь сжалится надо мной. Но никто не поднял на меня руку.
Возле улицы, ведущей к монастырю Хора, среди порубленных икон лежали десятки растоптанных женских трупов. Они всё ещё держали восковые свечи в стиснутых судорогой пальцах, а их лица были перекошены в немом крике невыразимого ужаса.
Тут и там ещё кипели схватки вокруг больших домов, владельцы которых забаррикадировали двери и защищались арбалетами, камнями и кухонной посудой, кипятком и огнём от осаждавших их янычар. Но на большинстве домов уже развевались флажки победителей, тех, кто ворвался в них первыми, а из окон разносился по улицам плач и жалобные крики женщин.
До самого акведука кесаря Валентина главная улица была усеяна трупами греков. И только там, наконец, прекратилась эта поголовная, беспощадная резня. Теперь я встречал длинные шеренги связанных между собой греков, охраняемых только несколькими босоногими пастухами с копьями. Украшения с женщин были сорваны, одежда разодрана в поисках спрятанных денег, а руки связаны за спиной их собственными поясами. Высокие и низкие, старики и дети, ремесленники и архонты шли рядом. В турецком лагере их разделят: бедные будут проданы в рабство, а за богатых возьмут выкуп.
Я пошёл в сторону порта. Значительные территории города ещё не совсем опустели, и там не было видно турок. Портовая стена напротив Пера, защищаемая флотом, всё ещё в руках латинян. Огромная бурлящая толпа теснилась возле ворот, с мольбой простирая руки. Все просили милосердия и места на каком-нибудь корабле.
Но стражники закрыли ворота, а ключи бросили в воду. И лишь флотские ворота стояли открытыми, но под жёсткой охраной корабельных солдат, вооружённых копьями и мечами. На стене над ними стража размахивала зажжёнными фитилями и охрипшими голосами грозила, что откроет огонь из пищалей по толпе, если она не отступит и не освободит дорогу латинским солдатам, которые, почти теряя сознание, покрытые кровью с головы до пят, время от времени прорывались к спасительному порту.
Многие женщины тяжело поранили себе руки, хватаясь за мечи, в попытке упросить солдат Богачи вельможи напрасно протягивали тяжёлые мешки с деньгами, пытаясь купить себе место на корабле.
Я поднялся выше по косогору, чтобы заглянуть через стены в порт. Тут и там на стену опирались лестницы и наиболее энергичные из толпы спускались на верёвках в воду, чтобы вплавь добраться до кораблей. У трапов, ведущих на палубы, вооружённые стражники отталкивали плывущих или указывали им на другие корабли. Поэтому многие вынуждены были плавать от корабля к кораблю, пока их силы не истощались и тогда они тонули. И всё же, на некоторые корабли пускали наиболее сильных греков, потому что команда и гребцы не везде были в полном комплекте. Переполненные до краёв лодки подплывали к кораблям и возвращались за новым грузом. Они забирали не только латинян, которые спаслись от гибели на
