Владислав Кардашов - Рокоссовский
В Люблине, на Замковой площади, тысячи горожан собрались на митинг, посвященный образованию Польского комитета национального освобождения. Древний польский город – первая столица нового народного государства – стал свидетелем единения польского и советского народов, единения, направленного на разгром общего врага. Восхищение собравшихся жителей Люблина вызвал парад войск 1-й армии Войска Польского. Восторженные, ликующие выступления горожан на этом митинге можно было бы суммировать в одной фразе: «Мы ждали освобождения с востока и не ошиблись».
Но вот к микрофону подходит командующий 1-м Белорусским фронтом. Он произносит несколько слов, и по площади расплывается гул удивления и восторга: Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский, оказывается, говорит на польском языке. И тысячи люблинцев с напряженным вниманием слушают его. А Рокоссовский говорит о судьбе многострадальной Польши, о том, что пришел час освобождения польского народа, о том, что Красная Армия громит врага и вместе с ней начали сражаться уже и солдаты 1-й армии Войска Польского...
Дел у командующего 1-м Белорусским в эти дни много. Положение на фронте требовало его постоянного и строгого контроля. Войска продолжали безостановочное наступление, и казалось, что в ближайшее же время перед ними раскроется блестящая перспектива: освобождение первой европейской столицы, порабощенной гитлеровцами Варшавы.
Так считало и Советское Верховное Главнокомандование. На совещании в Ставке 27—29 июля было решено, что 1-й Белорусский фронт после овладения районом Брест и Седлец должен без остановок развивать наступление в общем направлении на Варшаву и не позже 5—8 августа овладеть ее предместьем – Прагой, захватив на правом фланге плацдармы на реке Нареве, в районе Пултуска. Левый фланг фронта должен был обеспечить захват плацдармов на Висле, южнее Варшавы. Следует обратить внимание на то, что даже в той, исключительно благоприятной, по-видимому, обстановке, советское командование не считало возможным в ближайшие же дни добиться взятия Варшавы. И это понятно, поскольку в распоряжении Ставки не имелось крупных резервов, которые она могла бы выделить в распоряжение Рокоссовского. В этот период советские войска вели упорные бои с противником в Прибалтике и Восточной Пруссии. Южнее 1-го Белорусского войска 1-го Украинского фронта, только что освободившие Львов, устремились к Висле: им предстояло создать плацдарм за этой рекой в районе Сандомира и выдержать жестокие схватки с противником, пытавшимся сбросить советских солдат в реку.
Тем временем в конце июля войска 1-го Белорусского продолжали наступать. 28 июля ими был освобожден Брест, в котором более трех лет назад, в первые дни войны, стояли насмерть его героические защитники. Успешно продвигались и армии южного фланга. 27 июля 69-я армия генерала Колпакчи вышла на Вислу, с ходу форсировала ее и 29 июля уже имела плацдарм на западном берегу у Пулавы. Пыталась совершить бросок 31 августа через Вислу и 1-я польская армия, но потерпела неудачу. Зато 8-я гвардейская армия, та самая 62-я армия, которая в Сталинграде не пропустила немцев к Волге, с боями прошла от великой русской реки до Вислы и которой спустя несколько месяцев предстояло завоевать славу армии, штурмовавшей Берлин, эта армия Чуйкова была более удачливой. Около 12.00 31 августа между Рокоссовским и Чуйковым происходит следующий диалог:
«Рокоссовский. Немедленно приступайте к подготовке форсирования Вислы на участке Мацейовице, Стенжица, чтобы дня через три начать форсирование с целью захвата плацдарма. Краткий план операции донести... 1 августа до 14.00.
Чуйков. Задачу понял. Прошу разрешения форсировать на участке от устья Вильги до деревни Подвежбе. Хочу, чтобы на том берегу фланги опирались на Пилицу и Радомку. Переправу могу начать не через три дня, а завтра утром. Все подготовительные работы проделаны, а чем быстрее начнем, тем больше шансов на успех.
Рокоссовский. У вас мало артиллерии и переправочных средств. Подкрепления от фронта вы сможете получить не раньше чем через три дня. Ставка придает этой операции большое значение и хочет, чтобы успех был обеспечен в максимальной степени.
Чуйков. Понимаю, но я рассчитываю прежде всего на внезапность. Если удар будет нанесен неожиданно, мне хватит тех средств, которыми располагаю. Прошу разрешения начать завтра утром.
Рокоссовский. Хорошо. Согласен. Еще раз все продумайте и пришлите донесение. Доведите до сведения командиров всех степеней, что солдатам и офицерам, отличившимся при форсировании Вислы, будет присвоено звание Героя Советского Союза21.
Чуйков. Есть! Завтра начинаю. Немедленно посылаю сообщение с планом операции».
Интуиция и опыт не подвели командарма-8. Его войска начали, в районе Магнушева переправу с утра 1 августа, а уже к концу дня на западном берегу Вислы Чуйков располагал плацдармом шириной в 15 километров и глубиной до 10. К 4 августа вся 8-я гвардейская армия была уже на плацдарме, вплоть до танков и тяжелой артиллерии. Теперь немцы могли атаковать сколько им угодно: сталинградцы Чуйкова умела защищать каждый клочок земли.
Успешно двигались на север, в направлении Праги, и корпуса 2-й танковой армии. За день 27 июля они прошли из района Демблина 45—55 километров и уже 30 июля вышли на подступы к Праге. В Варшаве явственно был слышен гром артиллерийской канонады, и казалось, освобождение наступит со дня на день.
Но к вечеру 31 июля перед фронтом 2-й танковой армии одно за другим стали появляться свежие немецкие соединения: спешно переброшенные сюда 19-я танковая дивизия, танковые Дивизии СС «Мертвая голова», «Викинг», парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и ряд пехотных соединений 2-й немецкой армия. Уже с утра 1 августа советские танкисты оказались в тяжелом положении. Они были вынуждены вести бой с танковой группировкой противника, находившейся под защитой мощных инженерных сооружений на подступах к Праге. За 10 дней наступления 2-я танковая армия прошла более 300 километров, тылы ее растянулись, ощущалась острая нехватка горючего и боеприпасов.
Поэтому с утра 1 августа 2-я танковая армия получила приказ Рокоссовского отказаться временно от штурма Праги и переходить к обороне. И вот в этот-то момент в Варшаве вспыхнуло восстание.
Для того чтобы понять происходящее, надо хотя бы в общих чертах знать обстановку, сложившуюся к тому времени в Польше и Варшаве.
На протяжении всего периода войны в Лондоне находилось польское правительство в эмиграции, состоявшее из буржуазных деятелей, в подавляющем своем большинстве ярых врагов Советского Союза. Это правительство располагало в Польше вооруженными силами – Армией Крайовой (АК), действовавшей как в лесах, так и в подполье в крупных городах, особенно в Варшаве. Армия Крайова пользовалась благосклонностью и поддержкой Великобритании и США, постоянно получала от них оружие и средства, чего, разумеется, были лишены Армия Людова – вооруженные отряды, руководимые польскими коммунистами, – и другие группы Сопротивления. Армия Крайова, особенно ее руководитель, генерал Бур-Коморовский, враждебно относилась к другим антифашистским группам.
Когда в 20-х числах июля 1944 года на освобожденной от немцев территории Польши, в Люблине, начал свою работу Польский комитет национального освобождения (ПКНО), с первых же дней заявивший. что он намерен руководить восстановлением национальной государственности Польши, эмигрантские деятели всполошились. Могло случиться так, что они останутся без министерских портфелей, а будущая Польша станет жить и процветать без помещиков и буржуазии. И польское эмигрантское правительство принимает авантюристическое, преступное, обернувшееся трагедией для польского народа решение: еще до вступления в Варшаву советских войск поднять там вооруженное восстание, захватить город и поставить советские войска и Советское правительство перед свершившимся фактом22.
Все это делалось в строжайшем секрете от Советского правительства, не говоря уже о ПКНО и руководстве Армии Людовой в Варшаве. 1 августа в 17.00 по всей Варшаве начались выступления АК, к которым немедленно присоединились как другие группы Сопротивления так и все население Варшавы, решившие, что пришел час действовать. И если руководителям польского эмигрантского правительства в Лондоне и Армии Крайовои восстание в Варшаве мыслилось как козырная карта в большой политической игре – игре, где ставкой являлось будущее Польши, то варшавяне-патриоты и не подозревали этого. Они слышали за Вислой гром орудии Красной Армии, приближавшийся с каждым часом, они думали что уж если командование Армии Крайовои отдало приказ о начале восстания, то оно, конечно, договорилось с командованием советских войск о совместных действиях, и они единодушно взялись за оружие, чтобы помочь освободить свою столицу наступающим с юго-востока советским солдатам.
