Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея
— Это целая гора…
— Которую надо разобрать и разложить по полкам бельевой.
— К этому нужно привлечь старших девочек, — посоветовал Эверсол.
— Я тоже так думаю, — согласилась Ханна.
…Предстояло разобрать еще одну гору — подарки от жителей Сан-Франциско.
Чего там только не было! Коробки с шоколадом и консервированные дыни, береты и шляпы, листовая бумага и почтовые карточки, нижнее белье и акварельные краски, игрушки и небьющаяся посуда… Невозможно было принять все то, что несли и несли к трапу. Как сказал капитан Каяхара: „Йоми Мару” не потянет!»
Запольский и Дейбнер получили по связке книг и по бритвенному прибору.
Лена Александрова — красивую куклу. Теперь у нее их было уже три. Одну она везет с самого Петрограда. Другую получила от Армии спасения. Это была одна из тех целлулоидных кукол, что целую милю полоскались за кормой теплохода. А третья, которую только что вручил Леночке дядя Барл, была в одежде принцессы. Розовое платьице, золотистые туфельки и того же цвета шляпка… Конечно, такой красавице место не в соленой океанской воде, а в салоне первого класса.
Получили подарки русские воспитатели. Не обошли вниманием и бывших военнопленных. В ящиках нашлось много обуви и одежды — на любой размер и вкус.
Бремхолл, несмотря на возражения Эверсола, настоял вывесить списки дарителей.
— Дети должны знать имена добрых людей. Это их научит тоже быть щедрыми и милосердными.
Список дарителей получился внушительным. Были указаны не только имена, но и адреса. На случай, если кто-то из детей захочет написать письмо.
Раздача подарков напомнила Рождество…
После ужина Барл Бремхолл собрал старших колонистов на верхней палубе и обратился к ним с речью. Говорить он умел. И не выбери карьеру банкира, стал бы, наверное, спикером парламента.
— Мои юные друзья, — сказал Бремхолл. — Вы сегодня получили подарки, а я целую пачку телеграмм, которые мне передал капитан и которые продолжают поступать и поступать из Сан-Франциско на имя колонии. Под телеграммами подписи многих людей. Они пишут о любви к вам и желают спокойного моря на пути домой.
Вы провели в Калифорнии три прекрасных дня. А известно ли вам, каких огромных усилий это стоило? Особенно со стороны офицеров и служащих американской армии.
Напомню, что «Йоми Мару» достиг Сан-Франциско воскресным вечером. А в понедельник утром мы уже высадились на берег. Разрешение же на размещение колонии в «Форт-Скотте» было получено только накануне, в пятницу. Эти бараки пустовали больше года. Площадки вокруг заросли сорняком. Не было кроватей и кухонного оборудования. Да и других предметов, необходимых для питания и быта. А ведь речь шла о размещении девятисот шестидесяти детей и взрослых.
Сотни людей вышли в пятницу на работу. Это были солдаты. Одни чистили площадки от сорной травы. Другие устанавливали кухонные плиты, доставляли на грузовиках столы и стулья, кровати, матрасы, одеяла и подушки.
Всю пятницу они работали. В пятницу вечером они все еще работали. На эту работу были потрачены вся суббота и воскресенье. Не будь эти люди заняты, они в свой уикенд отдыхали бы в постелях или читали книги в солдатских библиотеках. Однако они не ворчали и не жаловались на судьбу. Они все это делали для вас, русских мальчиков и девочек. И были рады помочь детям.
Мы уже находились в бараках, а они все продолжали работать.
В первый день нас обслуживала группа поваров из берегового артиллерийского отряда. А другие солдаты выполняли роль официантов. На следующий день и через день к нам прислали курсантов из школы пекарей.
Представьте, многие из этих людей не оставляли основной службы. Один старший сержант признался мне, что закончил ночное дежурство, и его сразу послали в «Форт-Скотт». А ведь скоро ему снова выходить на дежурство.
Работники Тихоокеанского отделения Красного Креста также трудились днем и ночью. Мистер Уилкинсон — он помощник менеджера — не спал три ночи.
Мы прибыли в выходной день. Часть военных автомобилей не имела бензина. Тогда одна из автомобильных компаний предоставила нам свой транспорт бесплатно.
Много людей помогало нам. Я хорошо запомнил человека, который собрал вещи и сладости и долго дожидался нашего прибытия в парк, чтобы вручить все это.
— Я тоже его запомнил, — неожиданно сказал подросток, стоявший рядом с Бремхоллом. — Он был в светлой куртке. Верно? Посмотрите, что он мне подарил! — Мальчик поднял над головой фотоаппарат.
— Ты уже снимал им?
— Нет. Я пока не умею.
— Тогда знай — тебе повезло, что мы знакомы.
— Вы меня научите фотографировать, мистер Бремхолл?
— Уже завтра ты сделаешь свой первый снимок. — Бремхолл взял в руки фотоаппарат и повертел в руках.
— Прекрасный подарок.
Сияющий подросток встал на свое место. А Бремхолл поднял над головой стопу газет.
— Как видите, я принес не только телеграммы. В каждой из этих газет написано о вас.
— О нас пишут хорошо или плохо?
— Вы вели себя прекрасно. Я горжусь вами. Надеюсь, так же будет и в Нью-Йорке.
— Тогда почитайте, пожалуйста, — попросили девочки.
— Это было бы слишком долго. Мы еще найдем время. А сейчас вам покажут новый фильм. Это тоже подарок, полученный нами в Сан-Франциско.
Последние слова прервал крик радости. Танцы и кино были любимым развлечением детей.
Речь Бремхолла переводила медсестра Елена Домерчикова. Делала она это не впервые. И каждый раз удивлялась, как это в одном человеке уживается холодный прагматик с пылким романтиком.
— Барл, если позволите, я возьму газеты и просмотрю их. А потом перескажу детям, что о них пишут.
— Конечно, мисс Елена. Я вижу, вы очень любите этих детей.
— Иногда мне кажется, что передо мной младшие братья и сестры.
— Но они ужасные проказники…
— Ну и что с того? Разве мы были другими?
— Да, вы правы. Послушайте, что сказал сержант, который нес дежурство в парке. Он сказал мне: «Вряд ли с такой легкостью возможно было бы управлять восьмьюстами американскими мальчиками и девочками…». А вот мнение офицера, работающего в порту: «Я занимаюсь пассажирскими судами уже больше двадцати лет. Но никогда прежде не видел парохода, лучше управляемого, чем „Йоми Мару”».
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ДО ВСТРЕЧИ, «ЙОМИ МАРУ»!
Очень удивились бы колонисты, узнай, что среди провожавших пароход был и Кузовков. Даже самые близкие друзья думали: он уже далеко от Сан-Франциско.
Перебирая вещи и раздумывая, что бы взять в дорогу, а с чем расстаться, он вспомнил о картонной коробке, стоящей под кроватью. Ему подарила ее американка.
…Дети завтракали в парке, свободно расположившись на мягкой лужайке. Женщина подошла сзади и легко тронула Федю за плечо. Кузовок оскалил зубы и зарычал.
— Это твоя собака?
— Моя.
— Она злая?
— Нет, что вы! Кузовок самый добрый пес на свете.
— Жаль, нечем его угостить… А вот для тебя у меня есть подарок.
— Какой еще подарок?
— Не мог бы ты встать?
— Это еще зачем?
— Хочу посмотреть, какого ты роста.
Федя послушно поднялся.
Женщина оценивающе посмотрела на фигуру мальчика:
— Это будет тебе впору.
— О чем вы?
— Я принесла одежду. Думала, кому из мальчиков ее дать? И остановилась на тебе.
— Почему на мне?
Вместо ответа женщина приподняла соломенную шляпу и освободила целую копну золотых волос.
— Теперь понимаешь? Мы с тобой оба рыжие…
Она засмеялась и погладила мальчика по голове.
— Как тебя зовут?
— Федором…
— Очень интересно. Такое же имя у моего любимого певца.
— Вы о Шаляпине, наверное?
— Ты о нем слышал?
— Не только о нем, но и его самого, — с некоторой обидой ответил Кузовков.
— Неужто был на концерте?
— У нас дома есть граммофон.
— Завтра я принесу тебе пластинки. Вас разместили в «Форт-Скотте»? Не так ли?
Кузовков не стал отвечать. Он уже решил, что убежит из лагеря. А значит, не увидит ни завтра, ни послезавтра эту рыжеволосую женщину, напомнившую ему маму.
— А как вас зовут? — спросил он, скорее из вежливости, чем из любопытства.
— Для американцев я Дженифер. А для тебя — тетя Женя. Вот мой подарок. — Она протянула коробку, перевязанную яркой лентой.
— Спасибо, тетя Женя…
— Сейчас не открывай. Лучше потом.
В коробке он нашел полный комплект одежды. Не только костюм, сорочку, башмаки и кепку… Но и нижнее белье, носки и даже носовые платки.
Дождавшись, когда товарищи пойдут ужинать, Кузовков переоделся и, взглянув в зеркало, не узнал себя. Серый клетчатый костюм сделал его неотличимым от американских подростков, с которыми он встречался на улицах Сан-Франциско.
В эту самую минуту, стоя перед зеркалом, Кузовков и решил немного повременить с отъездом из Калифорнии. Уж очень ему хотелось увидеть отплывающий «Йоми Мару» со стороны. И проводить товарищей. Но тайком. Не открыв себя.
