Ричард Львиное Сердце - Ирина Александровна Измайлова
— Да, слава Богу! Хотя ему пришлось испытать столько бед, что я диву даюсь его выносливости. Послушай, отец, у нас с ним был очень странный и необычный разговор, и мне сейчас предстоит решить для себя важный вопрос. Но перед тем я хотел бы поговорить с тобой.
Старый барон насторожился:
— Руку дал бы на отсечение, не будь их у меня всего две, что этот малый подбивает тебя отправиться с ним в новый поход! Ведь король Филипп вот-вот отбудет с войсками в Сицилию, чтобы затем выступить на Иерусалим, и наверняка Луи Монтрей отправится с ним вместе. Нипочём не поверю, что тяготы похода с Фридрихом отбили у него охоту сражаться!
Эдгар кивнул:
— Ты прав, отец, прав. Что до меня, то я никогда не думал о такой возможности. Не пристало простолюдину мечтать о славе рыцаря.
— Ты не простолюдин! — резко возразил барон.
— Ну полупростолюдин, а это куда хуже. Лошадь есть лошадь, осёл есть осёл. А мул что такое? Недаром у мулов не бывает потомства.
Такие слова вырвались у Эдгара впервые в жизни. Он никогда ни о чём подобном не думал, никогда не сетовал на своё происхождение, никогда и никого ни в чём не упрекал. Казалось, его самого поразила неожиданная мысль. Он покраснел и бросил на отца взгляд, в котором смешались смущение и раскаяние — меньше всего юноша хотел обидеть старика. Тот, однако, не смутился.
— Я знал, что рано или поздно ты станешь об этом думать. Тем более, что твой молочный брат — рыцарь, и вы с детства так близки. И что же? Ему удалось тебя уговорить?
Эдгар покачал головой:
— Если бы он мне предложил, к примеру, стать его оруженосцем, я бы, думаю, отказался. Моё ремесло мне нравится куда больше. Но он... он... Словом, я должен помочь ему в одном деле, и возможно, это откроет для меня новые возможности. Хотя всё это и небезопасно.
— Что не безопасно? — не без тревоги спросил старый барон. — Что такого предлагает тебе Луи? Ох, чует моё сердце, он затеял какое-то безумное предприятие...
— Возможно, отец, возможно. Но что-то в этом есть!
— В чём? Ты мне расскажешь, что такое вы задумали, или будешь и дальше говорить загадками?
Эдгар улыбнулся. Ему нравилась горячность отца, она лучше всего прочего доказывала, что старый барон любит незаконного сына и дорожит им.
— Расскажу, — пообещал юноша. — Всё расскажу тебе, но прежде мне нужно кое-что для себя решить. Помнится, ты обещал мне рассказать историю нашего знаменитого предка. Правда ли, что Эдгар из Оверни, твой прадед, тоже не родился рыцарем?
Барон встал и жестом пригласил сына тоже встать:
— Не совсем так. Не совсем так, мальчик. Рыцарем стал отец Эдгара, прославившийся воинским искусством и доблестью. Однако его сын так преумножил эту доблесть и славу, что из простого рыцаря, без имения, без достатка, без всяких привилегий превратился в одного из самых знаменитых людей Франции. Я давно хотел показать тебе записи, которые он оставил. Он ведь тоже был грамотным человеком. И тебе не лишнее узнать ещё одну историю о первом крестовом походе. Однако, прочитав то, что я тебе дам, ты расскажешь мне о затее Луи. И потом мы поужинаем. Согласен?
— Ещё бы! — воскликнул кузнец весело. — Ты ведь вернулся с охоты и уж явно не с пустыми руками. А я хоть и поел с утра, к вечеру уж точно проголодаюсь. Однако же ты, скорее всего, уже сейчас хочешь есть?..
— Не хочу! — возразил Раймунд. — Или ты забыл, что я люблю пробовать добычу прямо на охоте? Мы сегодня загнали кабана, и я сам всадил ему стрелу в сердце. Это было уже под конец охоты, и как было устоять перед искушением? Мы вырезали зверю печёнку, поджарили над костром и съели по куску. Так что можно спокойно ожидать, покуда Флорестина без спешки приготовит ужин. Идём!
С этими словами барон прошёл из зала в смежную комнату, служившую ему спальней, и, открыв большой старый ларь, вытащил оттуда толстую, переплетённую кожей книгу.
Глава четвёртая
Во славу креста
«Ныне, в год одна тысяча двести двадцать четвёртый от Рождества Христова, когда минуло двадцать пять лет со времени событий, о которых я хочу поведать потомкам, пришло радостное известие, что в своём логове умер свирепый зверь, более тридцати лет наводивший ужас на весь Восток. Мусульмане называли его демоном во плоти, а его слуг „стрелами шайтана“. Хасан ас-Саббах сгинул в преисподнюю! И как бы хотелось верить, что с его кончиной исчезнет и страшная община, которую он волей Врага рода человеческого создал и столько времени возглавлял!»
Красный! На ярком солнце песок красный! Словно горит! Переведя дыхание, Эдгар глотнул воды и передал флягу Салеху.
Сам между тем снял шлем, приподнял с шеи железную бармицу[9] и промокнул платком струйки пота. Пот, однако, потёк ещё обильнее.
— Сок твоего тела смягчает жар! — улыбнулся Салех и откинул с лица широкий конец тюрбана. Лицо араба было почти коричневое, а в рамке короткой чёрной бороды казалось ещё темнее. Зато зубы юноши сверкали белизной.
— На дороге никого! — обеспокоенно проговорил он, глянув на полосу утоптанной земли, белеющую меж красноватых пятен песка.
— Дорога пуста, — согласился рыцарь Эдгар, удерживая коня. — Тебя это тревожит, Салех?
— Не зови меня так! — Молодой араб вновь улыбнулся. — Я принял веру Христа,
