Золотой век - Евгений Игоревич Токтаев
— Утешим, вестимо, — поддакнул Писандр, — утешителей хватит, не всех эти ублюдки перерезали. Ладно, пошли.
Пираты отвернулись от головы покойного вожака и двинулись к морю, к городской гавани, где, вытащенная на берег, стояла захваченная у них троянцами пентеконтера[10].
— Я не мужеложец… — еле слышно прошипел Лигерон.
В его руке появился нож.
— Я не мужеложец! — закричал подросток и бросился на пиратов.
Он всадил нож в спину Муравья. Пока тот, охнув, недоумённо поворачивался, Лигерон пролетел под его рукой, проворно прыгнул на не успевшего обернуться Писандра и, как заведённый, начал всаживать отточенную бронзу в неприкрытую доспехом плоть.
— Боги, он же убил меня… — испуганно пробормотал Муравей, — я не хочу…
Ноги его подломились, и он завалился набок.
Умный Писандр Маймалид умер сразу, ещё до того, как его товарищ упал, но Лигерона это не остановило. Совершенно обезумев, он продолжал терзать мёртвого пирата, и лишь когда на теле того не осталось живого места, вскочил и бросился бежать. В ночь. В никуда.
Глава 2. Восходящее солнце
Первый месяц сезона шему, пятый год Величайшего Усермаатра Рамсеса Мериамена[11], город Пер-Рамсес
Огненная Ладья Миллионов Лет медленно спускалась к закатному горизонту, расплескав багрянец на половину неба. Старик Атум готовился к своей еженощной битве с Апопом. В иных землях тьма, что окутывала вселенную, приносила смертным тревоги, но в великом Доме Рамсеса, новой столице Священной Земли уходящий Атум дарил людям покой, отдохновение от дневной суеты.
Ибирану ценил ночи в Стране Реки. И здесь, в Доме Рамсеса, и в Белостенном Граде, и в далëком Уасите девственница с мешком золота могла хоть до самого утра прогуливаться по улицам и ничего плохого бы с нею не случилось. В Угарите, родном городе Ибирану, купец не рискнул бы выйти из дому в ночь без пары слуг с палками.
Лавку он снял очень дорого, в самом лучшем месте торговых рядов. Как обычно не удалось отвертеться от служителя «Дома серебра и золота», коего власти приставляли к каждому купцу из Яхмада, Джахи[12] и Ра-Тенну — «особой милостью Величайшего». Служитель бдительно следил, дабы гирьки на весах Ибирану случайно не усохли под палящим солнцем. Ибирану громко причитал, что в дни Великого Дома Сети доверия к гостям было больше и ныне совсем не выгодно стало возить драгоценный лазурит в Страну Реки.
— Если так, что же ты год за годом сюда ездишь, почтенный Ибирану? — бесстрастно интересовался служитель.
Купец лишь вздыхал и грустно соглашался. Действительно, кого он обманывает? Как ни славятся ювелиры его родины, а дороже, чем в Стране Реки лазурит нигде не сбыть. Вот и возит каждый год — сюда небесные самоцветы и янтарь, отсюда яшму и гранат. Правда вовсе не на торговле камнями его мошна отяжелела настолько, что можно и совсем без товара ездить. Но не стоит возбуждать ненужных подозрений, чай у Тур-Тешшуба глаз и ушей в Угарите не меньше, чем у мицрим.
— Надо бы промочить горло, — сказал Ибирану.
— Ослаб голосом, достойнейший? — усмехнулся чиновник-ремту[13].
— Позазывай-ка с моë, да поторгуйся, не так охрипнешь.
— Да уж, торговаться ты горазд, достойнейший Ибирану, любо-дорого послушать.
— Скажи, уважаемый, мне тут один знакомец посоветовал заведение некоего папаши Снофру. Не подскажешь, где находится?
— Подсказать-то могу, но стоит ли тебе туда идти?
— А что?
— Да то, что у папаши Снофру любят бывать знатные воины. Купцов не жалуют.
— А я всё же сходил бы. Говорят, пиво там подают какое-то необыкновенное. Спать теперь спокойно не буду, пока не распробую.
— То верно, пиво там знатное. Да и как иначе, подают-то его в двух кварталах от дворца. Объясню, конечно, но не советую. Уж не сочти, будто хочу принизить тебя, достойнейший.
— Я не обиделся, — добродушно ответил купец.
Он закрыл лавку и вручил чёрному, как головёшка мадаю[14] медное кольцо, весом в дебен[15]. Подумать только, стоимость мешка пшеницы за ночную охрану лавки всего за пять дней — ну грабёж натуральный, он же всей семьёй этот мешок не съест!
Проветриваясь на вечерней прохладе, что тянула с Великой Реки, Итеру-аа, Ибирану прошёл мимо пустеющих торговых рядов. Задержался у оружейных и охотных. Полюбовался на драгоценный пятнистый мех, обладатель которого, ныне почивший, не так давно оглашал окрестности грозным рыком. Теперь за его шкуру давали столько золота, сколько хватило бы купцу для того, чтобы не один месяц жить почти по-царски в дорогом Цоре[16].
Купец шёл в сторону дворца и на каждом шагу дивился, насколько с прошлого года разросся Пер-Рамсес. Будто вся знать решила переехать сюда из древнего Уасита, сплошные двух и трёхэтажные дома, один изящнее и роскошнее другого — жёлтый мрамор, розовый гранит, бирюзовые изразцы, расписанные яркими красками колонны. Повсюду финиковые пальмы, расцветающие сады. Городу всего шестой год, строить начали ещё при жизни Величайшего Сети. Ранее тут посреди зелёных лугов и пальмовых рощ располагался один только летний дворец и вот уже Дом Рамсеса вполне можно сравнить с муравейником.
Многолюдна и богата Страна Реки, нигде нет столько людей и столько золота. Глядишь на землепашца в одной набедренной повязке, вроде бедняк из последних — ан нет, на руке золотой браслет сверкает, а то и не один. И хорошо быть полезным мицрим, возвращаться домой на корабле, приятно отягощенным всяким добром.
Ныне в Доме Рамсеса Ибирану примечал необычно много воинов. Одни попадались навстречу, проходя в строю со щитами и копьями, другие праздно шатались по улицам безо всякого оружия, но купец без труда выделял их среди других жителей города и приезжих по манере держаться.
Дорогой питейный дом оправдывал свою репутацию. Тут было чисто и аккуратно, дым не ел глаза, что в подобных заведениях в Стране Пурпура практически не изживалось. Запахи витали исключительно приятные. Народу пока было мало, хозяин весьма учтиво и предупредительно поинтересовался у посетителя, что он желает выпить и съесть.
Пиво здесь и верно подавали превосходное. Жаренный гусь оказался отменно жирным, а компания подобралась приятная. Никаких высокомерных «знатных воинов», что недолюбливали купцов-чужеземцев Ибирану не застал. В зале отдыхало несколько крепких молодцев, но к купцу они отнеслись добродушно и даже предложили сыграть в сенет[17]. Удивились, что тот согласился. Может и собирались посмеяться, но Ибирану их разочаровал. Правда удача ему не слишком благоволила, он спустил пять серебряных дебенов, хотя поначалу выигрывал, но излишне увлёкся.
Ибирану не запирался в раковине, активно общался с хозяином, папашей Снофру,
