Давид Малкин - Жизнеописание малых королей
И ответил тот ему: "Это я. Пойди, скажи господину своему: "Элияу здесь".
И сказал Овадья:
– Чем согрешил я, что ты передаёшь меня в руки Ахава, чтобы он убил меня? Как жив Господь, Бог твой, нету ни одного народа или царства, куда бы ни посылал господин мой искать тебя. И отвечали они: "Нету его здесь". Тогда он брал клятву с того народа и того царства, что они не нашли тебя. А теперь, пока я пойду от тебя, Дух Господень унесёт тебя не знаю куда. Я же позову Ахава, он не найдёт тебя и отомстит мне.
– Иди! – приказал Элияу.– И ничего тебе не будет.
Дрожащий царедворец повернул обратно и вскоре догнал Ахава. Действительно, король, выслушав его, обрадовался и велел:
– Веди меня к нему немедленно!
Но, едва встретившись, Ахав и Элияу стали осыпать друг друга упрёками.
И было: когда Ахав увидел Элияу, то сказал ему:
– Ты ли это, наводящий беду на Израиль?
Тот сказал:
– Не я навёл беду на Израиль, а ты и дом отца твоего тем, что вы оставили заповеди Господни, и ты следовал Баалу.
Отношения короля Ахава и пророка Элияу очень напоминают отношения короля Шаула и пророка Шмуэля. В обоих случаях король видел перед собой нервный, обиженный врагами народ в разорённой стране, пророк же беседовал напрямую с Богом и земную реальность не признавал. Это ещё раз подтверждает догадку о прецедентности еврейской истории. Уже поэтому духовным и военным правителям в Эрец-Исраэль следовало быть чрезвычайно осторожным в своих словах и действиях. Но куда там!
– Послушай,– заговорил Ахав,– теперь ты сам видел Цидон и можешь сравнить положение там с нашим. Цидон – многолюдное, крепкое царство, флот его сильнее, чем флот самого паро. Подумай, как необходим сегодня Израилю такой союзник, и не мешай, а помогай мне. Вспомни, как жила наша страна при короле Шломо, когда по этой земле шли караваны из Цидона в страну Офир. Ещё недавно никто не хотел с нами союза. Но после того, как отец мой Омри помирился с Иудеей и добился уважения в странах Арама, с нами стали искать союз. Вот царь Цидона Этбаал, желая породниться с домом Омри, отдал за меня свою дочь, принцессу Изевель.
– Велика честь! – пробурчал Элияу, плюнул на землю и пяткой растёр плевок.
Гримаса исказила лицо Ахава, но он взял себя в руки и закончил:
– Всё это ты хочешь разрушить, Элияу? Погоди немного и ты увидишь, как Израиль пожнёт плоды, посеянные отцом моим, Омри.
– А! – махнул рукой Элияу.– Отец твой был грешником, но такой, как ты, ещё не сидел на троне израильских королей! Нету правды в твоих словах, ты обманываешь и себя, и народ, ухватившись за бороду чужого бога. Ну, и что, помог вам Баал – "Властелин Дождя"?!
Элияу захихикал, но тут же нахмурился и заговорил, водя грязным пальцем перед лицом короля Ахава:
– Есть Бог, Единый и Всемогущий, и только на него может уповать Израиль. Ты призвал в Шомрон жрецов из Цидона, и это добром не кончится. Может, ты и обогатишь страну, но поссоришь людей верою в разных богов.
– Что же я по-твоему должен делать?
– Отошли домой Изевель и возьми себе другую жену, верующую в Единого Бога; прогони обратно в Цидон всех жрецов и сожги огнём их алтари и святилища; призови свой народ вместе справить Песах и пригласи на праздник в Израиль гостей из Иерусалима…
– Хватит! – прервал его Ахав.– Я зря тратил слова, ты ничего не понял, Элияу.
Прежде, чем уйти, пророк вдруг спокойным голосом поведал Ахаву о состязании, подсказанном ему во сне. Разреши, король?
Тот согласился.
И послал Ахав ко всем сынам израилевым, и собрал пророков у горы Кармель <…>
Прокалённая солнцем скала, под ней толпится народ – глашатаи оповестили о состязании весь Израиль. Трещины и разломы в скале забиты прахом земли, их пересекают похожие на верёвки оголившиеся корни. В глубокой нише невысоко над землёй под гудение длинных труб группа цидонских жрецов в ярко-красных халатах и высоких шапках сооружает алтарь для жертвоприношения. Припасённые для обряда куски благовонной смолы вместе с каменными серпами разложены на медных тарелках и выставлены в ряд на каменной площадке, возбуждая любопытство зрителей. Рядом с тарелками – кувшины с вином и маслом.
Приготовлениями к жертвоприношению заняты и израильские левиты, но они не строят жертвенник, а только расставляют на камнях тарелки с солью и кувшины с водой и оливковым маслом.
Король Ахав со своими воинами сидит на пригорке и тоже с интересом наблюдает за приготовлениями к состязанию. Как и во дни Каина и Авеля, оно должно указать, чья жертва угодна Господу.
А на вершине Кармеля одиноко сидит Элияу – лохматый, подпоясанный скрученной верёвкой, кажется, совершенно безразличный к тому, что происходит внизу. Перед его взглядом – море, простёртое по всему пространству горизонта. Будто рядом, будто у ног Элияу, блестит вода, погружая в себя зелёные валуны, песок, сухие кусты, обломки деревьев. Море выкатывает на берег и уходит, оставив на песке ракушки и медузы – сиреневые сгустки бесполезной влаги. Впервые Элияу увидел море пять лет назад, придя в Цидон. Он и пробыл в Финикии так долго оттого, что море не отпускало его. "Ещё и это сотворил Господь! – шептал Элияу и замирал на песке в ожидании, что сейчас рядом всплывёт Левиафан. Он ни разу не посмел осквернить море погружением в него своего тела, только со страхом прогуливался у зыбкой границы воды и суши. Здесь память возвращала ему слово Торы о сотворении Божьего мира. Однажды из песка, покрытого тёплой водой, обратился к нему Голос и велел вернуться к себе в пещеру, встретиться с королём Ахавом и просить его назначить состязание… Да, состязание!
Элияу вскочил, охватил взглядом зелёно-голубое до самого горизонта пространство и поскакал вниз, с выступа на выступ скалы. Не добежав немного до земли, пророк остановился на крошечном плато и с одышкой прокричал:
– Долго ли вы будете колебаться? Если Господь есть Бог, то следуйте Ему. А если бог – Баал, то идите за ним.
И не отвечал ему народ ни слова.
И сказал Элияу народу:
– Вот, я один остался пророком Господним, а пророков бааловых – четыреста пятьдесят. Пусть дадут нам двух тельцов, и пусть <жрецы из Цора> выберут одного и рассекут его и положат на поленья, но огня пусть не подкладывают. А я приготовлю другого тельца и положу на поленья, а огня не подложу. И пусть они воззовут именам своего бога, а я воззову именем Господа.
И тот будет Бог, кто ответит огнём. Он и есть Бог!
И отвечал весь народ и сказал:
– Хорошо слово это!
Король Ахав велит начать состязание, подобного которому мы не встретим ни в одних древних хрониках.
И сказал Элияу пророкам:
– Выберите себе одного тельца и приготовьте вы прежде, ибо вас много. И воззовите именем бога вашего, но огня не подкладывайте.
И взяли они тельца, какого он дал им, и приготовили и взывали именем Баала с утра до полудня, говоря: "О, Баал, ответь нам!"
Но не было Голоса, и не было ответа.
И скакали они у жертвенника, который сделали.
И было: в полдень Элияу стал смеяться над ними:
– Кричите громче, ибо он – бог. Может, он занят беседою или в отлучке, или в пути. А может, он спит – так проснётся.
И стали они громче взывать и царапали себя, по своему обыкновению, мечами и копьями, так что кровь лилась по ним. И было: когда пришёл полдень, они всё ещё бесновались до поры предвечернего жертвоприношения. Но не было ни Голоса, ни ответа <…>
И сказал Элияу всем людям:
– Подойдите ко мне.
И вот люди подошли к нему, и он восстановил разрушенный жертвенник Господень. И взял Элияу двенадцать камней – по числу сыновей Яакова, которому было сказано слово Господне: "Израиль будет имя твоё", и построил из тех камней жертвенник во имя Господа, и сделал вокруг жертвенника ров <…> и разложил поленья, и рассёк тельца, и возложил его на поленья.
Потом он сказал: "Повторите", и они повторили. И сказал: "Сделайте то же в третий раз", и они сделали так и в третий раз. И потекла вода вокруг жертвенника, и наполнился ров водою <…>
Элияу сказал:
– Господи, Бог Авраама, Ицхака и Израиля! Да познают в сей день, что Ты – Бог в Израиле и что я, раб Твой, сделал всё по слову Твоему. Ответь мне, Господи, – и будет знать народ, что Ты – Бог. И Ты обратишь к себе их сердца.
И ниспал огонь Господень, и пожрал жертву. И дрова, и камни, и прах – даже воду, что была во рву, и ту вылизал!
И увидел весь народ, и пал на лицо своё. И сказали люди:
– Господь – Он Бог! Господь – Он Бог!
