Валентин Ежов - Кровавая фиеста молодого американца
— Пресвятая Дева Гваделупская! Помоги мне поймать его!
Вилья, не обращая на него внимания, стоял не двигаясь и только смотрел на своих убитых солдат.
Словно поняв, что ему требуется разрядка, к нему подошел капитан Гино Терека и, улыбаясь во весь свой щербатый рот, негромко сказал:
— Панчо! Говорят, есть хороший бык!
Вилья круто повернулся к нему, долго смотрел в глаза:
— Действительно, хороший?
— Да. Сам Луис Леон спиливает ему рбга.
К майору Чаве Гонсалесу, постоянно сидящему на своей лошади, ибо он не мог ступать покалеченными ногами по земле, подъехал солдат во фраке.
— Чава, они там лежат.
— Сколько?
— Сто сорок шесть.
— Поехали.
В центре импровизированной арены, плотно окруженной зрителями, сидящими на конях, пригнув к земле голову, стоит огромный бык. Франсиско Вилья, матадор Луис Леон и все желающие берут красные плащи и вступают в круг.
К Вилье быстро подходит встревоженный Джек, Он горячо говорит:
— Мой генерал, там, на окраине, майор Гонсалес собирается расстреливать пленных. Это нехорошо, мой генерал!
Вилья с грустной усмешкой посмотрел па него.
— Я никогда не расстреливаю солдат регулярной, армии. Их заставляют служить насильно… А это — колорадос. Ты видел, что они здесь натворили?… Если бедный пеон добровольно идет убивать своего брата — пеона, разве можно такого жалеть? — он отвернулся и пошел к центру арены.
Пустырь на окраине городка. Здесь, у глубокого рва, лежат ничком полтораста голых солдат-колорадос.
Майор Чава Гонсалес смотрит на них, медленно проворачивая барабан револьвера.
Он должен сейчас осуществить кару во имя клятвы, данной им своему замученному отцу: но что-то мешает ему. Тогда Чава вдруг спрыгивает с коня, и чудовищная боль в еще незаживших ногах заставляет его мучительно сморщиться… Бинты, обматывающие его ступни, начинают постепенно пропитываться кровью, а Чава, ступая вдоль строя лежащих ничком колорадос, стреляет им в затылки, с ненавистью считая:
— Триста сорок один… триста сорок два… триста сорок три…
На арене матадор Луис Леон движется с профессиональной осторожностью, а Вилья, упрямо и неуклюже, как тот же бык, ходит медленно, зато его торс и руки очень подвижны. Вилья идет прямо на разъяренное животное и, сложив плащ, дерзко, хлопает его по морде. Начинается опасная забава.
Но вот бык упирается лбом в спину Вильи, бешено толкает его перед собой по арене.
Вилья изворачивается, хватает быка за голову и, весь обливаясь потом, борется с ним, и тут человек шесть компанерос хватают быка за хвост и оттаскивают его назад, а он ревет и роет копытами землю.
Вдоль шеренги лежащих пленных колорадос шаг за шагом ступает Чава Гонсалес. Бинты на его ногах красны от крови. Видно, с каким чудовищным напряжением дается ему каждый шаг. Но он все равно нажимает на спуск револьвера и считает:
— Четыреста тридцать четыре… четыреста тридцать пять… — и вдруг, больше не выдержав, он падает на землю и, швырнув револьвер, говорит:
— Текильи!
Ему подносят бутылку. Чава только успевает сделать глоток, как снова появляется солдат во фраке и говорит:
— Чава, „Красавчик“ скрывается на асиенде у своей матери!
Отшвырнув в сторону бутылку, Чава кричит:
— Коня!
Солдаты, бережно подняв его с земли, садят в седло.
На импровизированной арене продолжается коррида. В холку быка втыкаются шпаги и даже сабли. Он ярится и ревет, бросается на всех, и снова Вилья хлещет его по морде красным плащом, и снова борется с ним, пока обливающегося кровью быка снова не оттаскивают друзья генерала.
Джек и Гино, все позабыв, наблюдают за этой игрой. Наконец, быка убивают, и Вилья довольно и весело кричит всем присутствующим:
— Можете взять его себе на ужин!
Асиенда и помещичий дом Эллен Аредондо.
В большой зале, где недавно обедал Джек в день ангела хозяйки, теперь за столом сидит важный Чава Гонсалес. Забинтованные — ноги его покоятся на кресле рядом. Здесь же сидят и его младшие братья, также с замотанными тряпьем ногами. Здесь же сидят и его кавалеристы, и пеоны сеньоры Аредондо, и слуги ее. К стенам прислонены винтовки, седла. На полу валяется и прочая амуниция кавалеристов.
А за окном, на дереве, покрытом огромными букетами красных цветов, привязанный за ноги к суку, висит капитан Анастасио Аредондо по прозвищу „Красавчик“… На хорах оркестр играет вальс „Над волнами“.
В залу ввели донью Эллен Аредондо. Потрясенная случившимся, она все равно держалась с достоинством.
Чава Гонсалес при общем молчании долго смотрел на нее и потом сказал:
— Слушай, сеньора, эти люди тебе служили всю жизнь» Сейчас ты будешь ухаживать за ними и подавать им пищут.
Эллен Аредондо с презрением посмотрела на него..
— Нет, брат, ты этого не дождешься!
Чава усмехнулся и стал крутить барабан своего револьвера.
— Тогда я застрелю тебя рядом с твоим сыном.
— Я только этого и хочу, — ответила донья Эллен. — Грязный убийца! Скотина!
— Грязный убийца твой сын. Тебя прокляли всё женищны Мексики за то, что ты родила его…
Он поднял револьвер. Наступило гробовое молчание. Даже музыканты перестали играть. Эллен Аредондо, не дрогнув, с презрением смотрела на Чаву.
— Играть! — крикнул он музыкантам, и снова полились тихие звуки вальса.
Чава весь напрягся на секунду и вдруг бросил револьвер на стол.
— У меня палец устал нажимать на спуск, — сказал он. — И потом — мы не воюем с бабами, как твой сын.
— Мои соотечественники все равно отомстят тебе, бандит, — сказала миссис Аредондо.
Чава снова усмехнулся.
— Я отпускаю тебя. Уезжай… Граница недалеко. Я даже скажу тебе пароль: «Мадеро»! Этот пароль будет действовать до восьми вечера, и пеняй на себя, если ты задержишься!..
По равнине двигалась конная армия Вильи. Бок о бок ехали шагом Джек и Лонгинос Терека. Последний, улыбаясь, говорил:
— Теперь мы с тобой компадрес и всегда будем вместе. Я повезу тебя к своим, и мой отец назовет тебя моим братом. Я покажу тебе золотые прииски испанцев, самые богатые в мире. О них никто, кроме меня, не знает. Мы вместе начнем их разрабатывать, хорошо?… Мы с тобой разбогатеем, да?
Он улыбнулся своей обаятельной улыбкой щербатого, как у ребенка, рта, и Джек, растроганный, ответил.
— Спасибо, Гино!
— Хуанито, ты образованный человек, скажи, есть за океаном страны, такие же большие, как Мексика или Америка?
— Есть, Гино.
— Я слышал, что там есть страна, в которой всегда лежит снег, как у нас в горах.
— Да, это Россия.
— А теплые страны есть?
— Конечно. Испания, например.
— Про Испанию я знаю. Ты бывал там?
— Да, я прошел ее пешком. Хочешь, я тебе расскажу о том, что однажды случилось там со мной?
— Расскажи, компадре.
Джек начал рассказывать историю, которая однажды с ним случилась в Испании в Мадриде три года тому назад.
«…В баре низкого пошиба, полным каких-то однотипных личностей и однотипных проституток разных национальностей, за стойкой сидит хорошо подвыпивший Джек со стаканом спиртного в руке. Он снисходительно оглядывает зал и вдруг видит, как в дверях появляется совершенно не похожая на всех, удивительной красоты молоденькая девушка. Она скромна и изящна. Она смущенно пробирается к стойке. Смущенно присаживается на высокий табурет рядом с Джеком и очень смущенно заказывает себе порцию совершенно безалкогольного напитка. Джек поражен, растроган, удивлен. Он сдержанно пылко и элегантно начинает ухаживать за этим неземным созданием, предлагает ей хоть чуточку выпить. Она с великим смущением соглашается пригубить из бокала и объясняет ему, что она никогда в жизни не бывала в подобного рода заведениях, что она зашла сюда потому, что у нее сегодня большое горе: умерла ее любимая тетя, единственный близкий на этом свете человек. Джек готов вместе с ней разрыдаться от горя. Она с трудом соглашается провести с ним сегодняшний вечер, чтобы только не остаться одной в этом огромном, полным чужих для нее людей, мире. Прихватив бутылку спиртного, Джек провожает ее до дома, и только от великого горя она стыдливо разрешает ему зайти к ней на минутку. Она бедна, живет в мансарде, у нее в комнате только одна девичья кровать, маленький столик и окно с видом на бурлящий большой город. Она смущенно соглашается распить с Джеком бутылку вина и забыть сегодня все на свете.
Окончательно покоренный ее красотой, чистотой и скромностью, Джек спрашивает, верит ли она в любовь с первого взгляда. Да, она верит. Тогда он начинает говорить ей, что всю жизнь мечтал встретить такую девушку и что, если она согласна выйти за него сейчас же, немедленно, замуж, он будет самым счастливым человеком не свете. Он достаточно богат и знатен, чтобы ей также принести счастье. Для начала они поселятся где-нибудь в маленькой красивой деревушке. Он будет писать стихи, а она разводить коз, и весь мир; будет завидовать их счастью.
