Владислав Браун - Невидимая связь. Книга 1. 1796—1890
Мария смотрела то на Анастасию, то на Екатерину, в ожидании хоть какой-то положительной эмоции. Но никаких положительных эмоций не было. Внезапно Марии стало настолько грустно, что она присела на корточки и в голос зарыдала.
Анастасия сидела у зеркала и делала вид, будто ничего не замечает.
«Что он нашел в ней?! – недоумевала Анастасия. – Внешность у нее самая заурядная! Ему могла подойти только я! Только я, и больше никто! Он мой! Он должен быть моим! Я не буду переживать. На все воля божья. Будет так, как должно быть».
Зависть – унизительное чувство. Что есть зависть? Один человек завидует другому из-за явного превосходства над ним. Тем, что человек завидует кому-то, он подтверждает свою никчемность, свою несостоятельность. Ведь он признает тот факт, что тот человек, которому он завидует лучше него. Вместо того чтобы завидовать, можно попытаться стать лучше. Нужно сделать так, чтобы Вам завидовали.
Низко, стыдно и непростительно кому-то завидовать. Человек может все. В его руках его жизнь и его судьба. Никто не в праве ничего решать за него. Как бы банально сие не звучало, но мы хозяева своей судьбы!
Нет ни белой, ни черной зависти. Есть только постыдное чувство. Ощущение явного превосходства некоего человека. Это стыдно и позорно – завидовать.
Все происходило в гостиной. Солнечный свет из арочных окон отражался в зеркале, перед которым сидела Анастасия и расчесывала свои длинные темные волосы.
На столе стояла ваза с благоухающими разнообразными цветами. Обычно, цветы, прогулки по саду немного успокаивали Марию. У нее часто случались истерики, когда она теряла всяческий контроль над собой и начинала плакать.
– Мир сошел с ума! – восклицала Анастасия. – Окончательно и бесповоротно мир сошел с ума!
Они втроем находились в разных углах большой гостиной, и невозможно было поверить в то, что они родные сестры. Екатерина равнодушно читала книгу Андре Шенье на французском, Мария без конца плакала, а Анастасия сидела и преспокойно, лишь изредка жалуясь на мир, расчесывала длинные волосы.
Эту «идиллию» прервала Аполлинария, только переступив порог гостиной. Увидев своих дочерей в спальных халатах, она просто пришла в ужас.
– Девушки! Что вы себе позволяете! Вы сидите здесь как хухри14! Вы леди! И всегда должны выглядеть соответствующе!
На слова матери никто не откликнулся. Ничего не изменилось.
Аполлинария, увидев плачущую в углу Марию, приблизилась к ней и положила на ее плечо холодную, словно не живую, ладонь.
– Что случилось, доченька? – нежно спросила княгиня.
Анастасия нервно повернулась в сторону матери и с надменным лицом сообщила:
– Она намерена выйти замуж за князя Зарубова!
У Аполлинарии сразу же сделалось удивленное и немного испуганное лицо. Все же мальчиков женить как-то проще и менее волнительно, чем девочек выдавать замуж. Петр счастлив в браке с Ираидой. Но он единственный ее ребенок, который оказался в браке.
– Мария, вставай и иди в кабинет отца, – приказала Аполлинария, – сейчас же!
Мария через несколько секунд встала и медленным, будто обессиленным шагом направилась в кабинет Александра Савельева.
– Сейчас же приведите себя в порядок! – приказала Аполлинария оставшимся двум дочерям. – По дому ходит Дмитрий, наш гость. Непозволительно даме ходить в неглиже при постороннем мужчине!
«Я обречена! – рассуждала Екатерина, пока все думали, что она читает книгу. – Я одна буду страдать. Анастасия будет счастлива, она сделает для этого все. У Марии и князя Зарубова взаимное чувство, она тоже будет счастлива. А я… за что Бог меня так наказал?! Мария полюбила взаимно князя, а я полюбила нищего крестьянина! Я, во всяком случае, буду страдать! Если осмелюсь и уйду с ним, буду страдать от гнета крестьянского бытия, а если останусь, бросив его и попытавшись о нем забыть, я буду обречена на разбитое сердце, обиду и зависть. Я стану ужасным человеком, и я умру несчастной. Я обречена на страдания во всяком случае! Почему так? У одних судьба – счастливое будущее, а у других – мучение и страдание в тени тех, у кого все хорошо! Как же сей мир не справедлив!»
Мария за последние два года впервые переступила порог отцовского кабинета. Он не разрешал сюда приходить, когда она была маленькой, а потом, когда Мария подросла, ей стало здесь просто не интересно. Но именно в этот раз она почувствовала ту детскую тягу к неизведанному. Как же хорошо быть ребенком. С другой стороны… дети несчастны. Конечно, с одной стороны, детство прекрасно мнимым отсутствием проблем и беззаботностью, но если подумать, то детей обманывают с самого маленького возраста, а потом человек удивляется, почему люди лгут. Это, как и все, что касается людского существования, подобно замкнутому кругу, из которого, на деле, нет выхода.
Александр посмотрел на дочь, словно ее не видел очень долго. В его глазах отчетливо просматривалась грусть и неподдельная гордость. Его дочь, казалось бы, еще недавно была маленькой девочкой, а сейчас она уже настоящая леди, которая сегодня-завтра может стать чьей-то женой…
– Александр, Мария хочет тебе что-то сказать, – наставительным тоном произнесла Аполлинария.
Такой тон матери почему-то насмешил Марию и она лучезарно улыбнулась, следом за мыслями о смешном материнском голосе вспомнился факт о том, что Юрий сделал ей предложение, и улыбка стала еще ярче, еще лучезарнее.
Отец, увидев такое неприкрытое счастье на лице дочери, нечаянно заулыбался, хоть и до последнего старался казаться как можно более серьезным. Правду говорил его отец: «Если дети счастливы, то родители счастливы уже, по крайней мере, наполовину!»
– Осмелюсь предположить, что случилось нечто хорошее, – произнес Александр.
От волнения Мария слышала стук своего сердца, которое вот-вот выпрыгнет из груди. Закрыв глаза, не думая, не подбирая слов, Мария сообщила:
– Юрий Зарубов предложил мне свою руку и сердце!
Александр хотел было что-то сказать, но не смог. Дар речи куда-то бесследно исчез и князь Савельев с минуту стоял с открытым ртом, не шевелясь.
– У меня есть лишь один вопрос к тебе, дочка. Постарайся ответить на него как можно более искренне и честно.
– Да, Папа.
– Ты его любишь, это я понял. Но готова ли ты разделить с ним все беды и горести? Готова ли быть с ним до самого конца?
Мария прислушивалась к пению птиц, доносящемуся из распахнутых окон. Пение птиц напоминало сад, а мысли о саде и цветах успокаивали.
– Я готова, Папа. Я прошу Вас, разрешите мне выйти за него замуж! Если Вы откажете по каким-то неведомым мне причинам, я никогда не смогу простить Вас.
Он ели заметно кивнул головой и, конечно же, благословил ее на брак. Разве мог он пойти против желания его дочери.
1798 год, март, октябрь
Радость наполнила Алмазное. У Ираиды и Петра Савельевых родился сын, и назвали его Георгием. Мальчик был совершенно здоров. Петр не мог прийти в себя от радости. Его сын был здоровым, хорошим мальчиком. Однако Петр счастлив с тех пор, как женился на Ираиде.
А Ираида не могла поверить своему счастью. Всего год назад она была беременна. Представляла, как будет гулять со своим ребенком, как счастлива она будет. Забеременела она почти сразу после свадьбы. И вот настало время рожать. Она родила мертвого младенца. Горесть и ужас заполнили все внутри нее. Только ужас, страх, пустота и ощущение конца. Что дальше? Ребенок умер. Еще даже не пожив. Она никогда больше не покажет свою материнскую любовь. Она никогда не станет матерью? Так зачем тогда жить? Через неделю после родов Ираида несколько часов завороженно смотрела в окно. Всю неделю у нее была сильная лихорадка, и она не могла встать с кровати. Она смотрела в большое окно, из которого доносились порывы свежего ветра. В воздухе витали перемешавшиеся запахи садовых цветов. И вдруг в голове промелькнула заманчивая мысль: «Зачем жить, если я не исполнить главное предназначение в жизни (родить ребенка)?» Она встала и медленно подошла к окну. Ираида осмотрела высоту, с которой ей придется падать. «Третий этаж. Хорошо. Я умру». Она уже стояла на оконной раме и хотела сделать последний рывок, когда в опочивальню вошел Петр. Он бросился к ней и поймал ее уже в полете.
Врачи в один голос смело утверждали, что Ираида больше никогда не сможет родить ребенка, но, вопреки всему она снова забеременела.
Но врачи стояли на своем. Они говорили, что и второй младенец родится мертвым. Ираида была в ужасе весь период беременности. Она просыпалась и ложилась спать с леденящей ее душу мыслью: «Что, если все повториться опять? Тогда я не переживу!»
И в пору рождественской вакации15 Ираида родила сына. Петр сразу же назвал его Георгием. А Ираида была так счастлива, что даже не могла поверить в это.
