Галина Петреченко - Рюрик
В это время во дворе княжеского дома что-то произошло. Но Рюрик не стал вслушиваться. Он всем своим существом почувствовал, что там, во дворе, все успокоилось и успокоилось так, как бывает, когда собираются все его приближенные — военачальники, их жены и дети, чтобы послушать песни Хетты.
Так и есть. Вот раздались мелодичные, такие родные и теплые звуки кантеле, и что-то встрепенулось в душе князя. Он почувствовал, что злость и неуемность не исчезли, но переместились в те далекие закоулки его души, о которых он боялся и думать. Он сам поразился этой неприятной новости, но понял, что груз его души теперь не просто тяжел, а еще и неразрешим. «Неужели так будет тянуться всю жизнь? Помоги, Святовит!» — чуть слышно прошептал князь и встал с табурета.
Рюрик подошел к окну и вгляделся в происходящее на поляне. Там полукругом сидели дружинники и слушали пение его второй жены. Хетта не звала его и пела не о нем. Он это знал. Она пела о смелом соколе, о соколятах, еще не умеющих летать… И пусть поет… Вот если бы Руцина!.. Все знали, что сердцем Рюрика владеет только она. Идти к ней прямо сейчас?.. Можно, но нет сил…
Он стоял у окна и не шевелился.
Но любимая жена есть любимая жена. И ей дозволено все. Она может даже пройти на мужскую половину княжеского дома, если там нет гостей. И рыжеволосая Руцина решительно направилась к своему повелителю, чувствуя необычность и опасность происходящего. Укрепили ее в желании увидеть мужа и речи мудрого Верцина, который с тревогой говорил о смуте в душе князя.
— Не смей боле оставлять молодого мужа одного! — советовал ей встревоженный вождь, — Ты жена его! И самая любимая! — Верцин знал, как самолюбива Руцина. — Бди его вседенно и всенощно! Слушай все, о чем он будет кричать и стонать! Пусть кричит до хрипоты, а ты молчи и не перечь ему! напутствовал вождь княжескую жену, и та не могла ему не повиноваться.
Но, подойдя к спальне своего мужа, Руцина оробела вдруг и с трудом открыла скрипучую дверь. Рюрик стоял сгорбившись у окна и, не чувствуя духоты, мрачно смотрел на заполненную людьми поляну. Он не оглянулся на скрип двери и не вздрогнул, когда Руцина приблизилась к нему и положила обе руки на его спину, прижалась к ней щекой, поцеловала.
Рюрик закрыл глаза и поблагодарил Святовита за то, что бог понял его тайное желание.
Да, он ждал ее. И это чудо, что она почувствовала его зов и сама пришла в мужскую половину дома. Да, он устал. Устал от бед, свалившихся на его двадцатилетнюю голову. Да, признать он может многое: и то, что жрецы могут изменить; и то, что племя его бедно, и то, что дружине его не хватает оружия, коней, но свое бессилие перед надвигающейся бедой — приходом новых богов — он признать не может! Уйти, спрятаться от этих дум в двадцать лет это так естественно!
— Как хорошо, Руц, что ты пришла… — сказал он тихо, поворачиваясь к ней покорно, как ребенок. Затем обнял ее как-то по-стариковски, почему-то поцеловал в лоб, страдальчески глянул в глаза, а в следующее мгновенье уже лежал с ней на ложе и безропотно отдавался ее горячим ласкам.
* * *— Ну, в последний раз! — громко скомандовал Рюрик, потный, раскрасневшийся, но, казалось, ничуть не уставший. — Тысячникам! Приготовить своих воинов!
Первыми выходят лучники! — приказал он и зорко проследил за тем, как выполнялась его воля.
…Большое поле возле грабовой рощи, на многих стволах которой были оставлены роковые отметины (роща должна была быть выкорчевана и сожжена, земля вспахана, чтобы принять в свое лоно зерно, но вождь приказал ее не трогать и срока не определил), — заполнила семитысячная дружина. Пятый день подряд воины — рароги, волохи и фризы — учились сражаться объединенными силами, и все это время Юббе наблюдал за Рюриком и поражался быстроте его мыслей и точности в действиях, умению заставить бывалых служилых дружинников выполнять сложные упражнения на конях с мечами и секирами. Пятый день Юббе видел, как слаженно действуют тысячники Рюрика и как изнуряет учение ополченцев.
Ополчением, состоящим из двух тысяч соплеменников Рюрика, командовал коренастый, чуть сутуловатый Ромульд — один из самых близких и знатных друзей князя. Он был ровесником отца Рюрика и верно служил отцу и сыну. Когда князем стал Рюрик, Ромульд первым сказал, что будет до конца дней своих находиться в дружине. Обучать ополченцев правилам боя Ромульду помогал черноглазый, быстрый на ногу и на руку Гюрги, сын Всеволода, который тоже был соратником и другом отца Рюрика.
На Ромульда и Гюрги Рюрик надеялся, как на самого себя: знал, что они смогут сберечь силы ополченцев, научат правильно поднимать руку с мечом, секирой или копьем, чтобы не перетрудить плечи и кисти рук. Пока же ополченцы, добровольно истязая себя, махали мечами что было сил, и Ромульд и Гюрги не знали, как унять их злую прыть.
Рюрик, заметив растерянность своих военачальников, подозвал к себе Ромульда и, глядя на разошедшихся ополченцев, которые в течение всех пяти дней учебы не хотели отстать в ловкости от дружинников, улыбнувшись, проговорил:
— Милый Ромульд, так дело не пойдет. Они измотают себя, а во время битвы не смогут поднять рук. Распусти их по домам.
Ромульд улыбнулся, но не забыл приосаниться: Юббе был рядом, взгляд его — проницателен, а посему не надо, чтоб он заметил усталость бывалого воина.
— Попробую. А завтра как с ними быть? — задержав дыхание, проговорил Ромульд и перевел взгляд с Рюрика на Юббе. Фриз доброжелательно смотрел на того и другого. Ныне он был одет скромно: кожаная сустуга плотно облегала его крепкое мускулистое тело, красные полотняные штаны туго облегали упругие ноги, на голове — серая шерстяная вязанка. Но вся осанка, острый взгляд и особенно ловкие руки выдавали в нем хваткого рикса неуемных пиратов-фризов.
— Пригласи их на учебу позже дружины на полдня. Надо, чтобы они не видели ловкости дружинников, — посоветовал молодой рикс и перехватил потеплевшие взгляды Ромульда и знатного фриза.
— Хорошо! — кивнул головой Ромульд, тронул коня и, поклонившись князьям, рысцой поскакал к ополченцам. Собрав сотников, он передал им приказ всем разойтись по домам. Каково же было удивление князей, когда никто из ополченцев не подчинился приказу. Растерявшиеся сотники беспомощно и недоуменно поглядывали на черноволосого Гюрги. Тот, недоуменно пожав плечами, нахмурился, сосредоточенно соображая, как он может помочь Ромульду.
— Не хотим срама на свою голову! — крикнул рыжий взмокший венет хриплым от натуги голосом. — Биться, так биться умеючи! — добавил он и взмахнул тяжелым мечом в воздухе.
— Вот именно, умеючи! — успокаиваясь, проговорил Ромульд. — А ты еще не умеешь, — мягко, но настойчиво добавил он.
— А коли отправишь меня домой — я опять за соху возьмусь и когда же буду учиться держать в руках меч? — спросил упрямый венет.
Ромульд призадумался. Ополченцы зашумели, загалдели, хотя лица у всех были уставшие, мокрые от пота и грязные.
— Вождь и тот на учениях бывает!
— Не пойдем домой! — кричали они. Рюрик, видя затруднение Ромульда, подъехал к нему на коне и громко крикнул:
— Други мои, дорогие и надобные в деле! Опустите длани свои, положите мечи и слушайте меня!
Ополченцы притихли. Нехотя положили мечи на землю у ног и уставились на Рюрика.
— Дорогие мои! — воскликнул Рюрик, приложив руку к груди, и поклонился ополченцам.
Ополченцы устыдились и совсем затихли, внимая словам молодого князя.
— Когда вы работаете не щадя себя, ваши мышцы превращаются в ядовитых змей для вас, — громко проговорил Рюрик.
— Как это?! — в ужасе загудели ополченцы.
— Так, — ответил князь. — Руки и ноги ваши должны постепенно наращивать силу и ловкость. Если же перетрудить их в короткий срок — они из друзей ваших стану г врагами вашими, — горячо предупредил князь.
— Тогда зачем же позвали нас? — недоумевал рыжий венет.
— Да! — поддержали его другие.
— Вы нам очень нужны. И вы сможете помочь нам, когда не хватит дружинников, — просто объяснил князь. — Сразу в бой вас пускать не будем. Вы придете на помощь только в самый тяжелый час. Понятно?
— Понятно! Понятно! — раздались кое-где успокоенные голоса.
— А сейчас идите домой! Отдыхайте! Меча нынче в руки больше не берите! Берегите силы! Все! Не мешайте лучникам! — скомандовал Рюрик и оглянулся на Юббе. Тот увлеченно распоряжался лучниками, и князь загорелся. Метко стрелять научил его отец. С первого выстрела попадал на лету в любую птицу! Вырос в Дружине. С младых ногтей отец брал его всюду с собой… Оставив Ромульда, Рюрик натянул поводья, и конь быстро помчал его к лучникам.
— Молодец, Юббе! Хорошо получился бой врассыпную! — воскликнул, подъезжая, Рюрик. Он видел, как из сотни, состоящей из плотно прижавшихся друг к другу воинов, выбежали лучники и рассыпались на десятки, стрелки натянули луки в руках.
