Михаил Ишков - Семирамида
– Ты у меня неглупая девушка. Поклонись Иштар, – по советовала мать, потом, после короткого раздумья, отвергла эту мысль. – Нет, оставим Иштар скифянке. Тебя назвали в честь великой богини-целительницы Гулы, под чьим присмотром находится сама смерть. К сожалению, власть Гулы невелика, ведь люди, несмотря на все ее искусство, мрут как мухи, но она в родстве с царицей мертвых Эрешкигаль, чьего гнева страшится даже царь богов Мардук. Поклонись Эрешкигаль. Если она полюбит тебя, станет легче.
Гула разрыдалась.
– Мама, я брошусь в ноги отцу! Я оближу пятки этому ассирийцу, только позвольте мне остаться дома.
Мать погладила дочь по голове.
– Что решено – решено, не будем об этом.
Амти-баба при расставании даже не заплакала, пошучивала с Нинуртой-тукульти-Ашшуром. Тот лично сопровождал царевну до Евфрата, где вернул злосчастную табличку Сарсехиму, передал необходимые инструкции ему и Ардису, а также Ушезубу – пусть его молодцы держатся подальше от каравана и не мозолят глаза сирийским соглядатаям.
У несчастной невесты было время поразмыслить над мамиными словами и укрепиться духом. Может, поэтому в первую брачную ночь с сирийским недоноском она была готова вести себя с достоинством. На прощание поцеловала куклу, разделась донага, легла на брачное ложе, накинула покрывало, мысленно приказала себе приветливо встретить мужа, быть покорной и ласковой. Когда же в освещаемую единственным тусклым светильником комнату вошел кто-то грузный – абрис вошедшего размывался тьмой – и начал топтаться у порога, она оцепенела. Сердце забилось так отчаянно, так безнадежно, что была бы ее воля, она метнулась бы к стрельчатому окну и бросилась вниз головой, даже не пытаясь вспомнить, сообразуется ли такой поступок с царским достоинством.
Наконец жених скинул темное и, оставшись в светлом, приблизился к ложу, присел в ногах. Гулу поразило дыхание жениха, никак не походившее на дыхание Ахиры. Тот сопел как бык на пастбище, при этом похрапывал и чавкал, – этот же едва слышно вкушал воздух. Его дыхание было чистым и ароматным.
Незнакомец подсел ближе. Девушка негромко вскрикнула, судорожно поджала ноги, натянула покрывало на обнаженную грудь. Мужчина оказался немолод, седобород, у него был орлиный профиль. Когда же он заговорил, сердце Гулы просто остановилось, чтобы потом, когда проклюнулась догадка, забиться с такой исступленной силой, что она не выдержала и зарыдала.
Плакала недолго, всего несколько всхлипов, потом справилась со слезами и в упор глянула на мужчину. Тот, видимо, понимая, какой ужас он внушает невесте, положил свою руку поверх ее руки, лежавшей на покрывале, и тихим, волнительно-проникновенным баском произнес:
– Я мог бы приказать тебе смириться, но мне не хотелось бы обижать твоих ламассу и шимту и лишать тебя права выбора.
Гула, попытавшаяся ответить, обнаружила, что не в силах справиться с голосом.
– Мне бы хотелось, – продолжил мужчина, – чтобы твое согласие было добровольным, ибо без него мне придется прибегнуть к насилию. Мне жаль тебя, но так решили боги, и я обязан исполнить свой долг.
Наконец Гула обрела способность говорить.
– Царь, о каком долге ты говоришь? Я не могу противостоять насилию, но как ты осмелился бросить вызов богам, соединившим нас с твоим сыном узами брака?
Бен-Хадад упрямо возразил:
– Жизнь мира требует, чтобы у меня был наследник. Бога тырь! Все гадания, знамения и ответы на вопрошания жрецов истолковываются однозначно – таково повеление Баала, а он знает, что говорит, ведь он сам был рожден Ашерту от ее отца Илу.
– Господин, моя жизнь принадлежит тебе, но мое лоно?! Что скажут иноземные послы, присутствовавшие на свадьбе, что скажут твои подданные? Злые языки испортят жизнь твоему сыну, и всякий конюх, а то и раб…
Бен-Хадад усмехнулся.
– Что еще, кроме того, что случилось, может испортить жизнь Ахиры? В этом есть и доля моей вины, потому что я ослушался богов… Впрочем, это давняя история. Что касается тебя, клянусь, никто, не то что раб или конюх, даже человек царского рода, не посмеет ткнуть в тебя перстом. Ты еще плохо знаешь мой народ.
Если воля богов исполнится, никому ни в городе, ни в стране в голову не придет помыслить о паскудном. И дело даже не в чести царской семьи или моего сына. Просто у нас иначе относятся к повелениям богов, чем у вас. Беда в другом…
Он неожиданно примолк, потом уже более страстно и взволнованно продолжил:
– Беда в тебе. И во мне! Как только я увидел тебя, ты стала несказанно дорога мне. Ты затмила солнечный свет, ты украсила мой сад. Поверь, я никак не ожидал, что ты будешь так хороша собой, так царственна, так беззаботна, ведь твоему отцу было известно, что ждет тебя в Дамаске. Он не поскупился, он отдал самое лучшее, что у него было, невзирая на то, что всех нас ждет жестокая битва. Я благодарен Мардуку-Закиру-шуми и не хотел бы выглядеть менее щедрым, чем мой вавилонский друг. Поду май о моем народе, о том, что случится с благоуханным Дамаском, если со мной произойдет беда.
Пауза.
– Поверь, я не молод и знал женщин, успел насладиться ими и обмануться в них. Может, потому, что порой бывал нетерпелив.
Если ты полагаешь, что в жизни меня всегда ждала удача и боги всегда были милостивы ко мне, ты ошибаешься. Я пролил много крови в борьбе за трон, и наказанием послужил Ахира, сын моего младшего брата, жену которого я взял в супруги, когда Рамаил получил по заслугам за козни, которые он строил против меня.
Я взял ее, не зная, что она беременна, и Ахира…
Невеста ослабила хватку, с которой держалась за покрывало – единственную преграду между нею и царем.
– Он твой племянник?
Бен-Хадад кивнул.
– Я был вынужден объявить его своим сыном. Боги прокляли его, и тень проклятия упала на меня. На всех, кто подвластен мне. Конечно, боги не оставили меня. Баал даровал мне победу под Каркаром. Мне удалось разгромить самого Салманасара и его свору…
– Я слышала, – робко вставила Гула, – царь Ассирии объявил, что это он одержал великую победу? Разве нет?..
Бен-Хадад хмыкнул.
– Если бы Салманасар одержал верх, сидел бы я рядом с то бой! Скажем так… мы разошлись с ним вничью, но и это неслыханный успех, ведь я первый, кто сумел усмирить ассирийских разбойников. Вот почему Салманасар не знает покоя. Новая вой на будет куда страшнее. Мне донесли, что ассирийцы собирают огромное войско.
Затем он продолжил веско, с отбивающей охоту возражать интонацией:
– Что касается формальностей… О том, что произойдет сегодня, знают всего несколько человек. Сегодня утром из твой спальни выйдет Ахира, все с ликованием встретят его. В положенный срок ты родишь ему сына, а мне наследника. Прорицатели указали – боги требуют, чтобы я спас государство. У меня нет выбора, только так я могу заставить окружающих меня иноземных прихвостней принять участие в вой не. Нашествие не за горами, так что не позже месяца шабату (январь – февраль) ты должна подарить Дамаску наследника.
Утром, услышав негромкий стук в дверь, царь рявкнул:
– Что надо?!
Из-за двери раздался тоненький голосок:
– Государь, скоро рассвет. Мы привели Ахиру.
Гула вздрогнула, крепко прижала к себе Бен-Хадада, умоляюще глянула на него.
Тот шумно выдохнул, освободился из объятий, поднялся с ложа и, приблизившись к двери, приказал:
– Уведите его обратно, дайте сладкого. Держите под надзором, никому не показывайте. Меня больше не беспокойте.
Затем вернулся на ложе, аккуратно взгромоздился на женщину, овладел ею и прерывающимся голосом выговорил:
– Твоя сладость не знает пределов. Твоя красота целительна, твое лоно отзывчиво. Я останусь с тобой, пока ты не попросишь об отдыхе.
– Никогда не попрошу, о любимый. Я рожу тебе сына. Я рожу тебе много сыновей.
Глава 2
Спустя два месяца после свадьбы Нинурты-тукульти-Ашшура и вавилонской царевны Шаммурамат наместник Ашшура вместе с племянником были вызваны в Калах, чтобы окончательно определиться с планом нового похода на запад. Проводив мужа, Шами решила посетить храм Иштар.
Был конец лета, стояла нестерпимая жара. Ишпакай посоветовал женщине подождать возвращения Нинурты. К тому времени спадет зной, и в следующий праздник полнолуния она, сопровождая супруга, с подобающей свитой сможет посетить храм бога Ашшура, покровителя Ассирии, и показать себя народу страны. Нет, ответила Шаммурамат, сейчас, в самую жару!.. Поеду верхом, со мной две служанки и три охранника. Отправимся в храм Иштар, я должна поблагодарить свою покровительницу.
– Не забудь накрыть голову, – предупредил евнух, – у нас с открытой головой ходят только рабыни и продажные женщины.
Народ, пораженный небывалым зрелищем – молодая жена племянника туртана позволила себе влезть на спину лошади да еще раздвинула ноги, как самая бесстыдная шлюха! – толпой следовали за ней. Скоро все улицы, ведущие к храму богини, оказались забиты сбежавшимися со всех концов города жителями. Дошло до того, что женщине окончательно перегородили дорогу. Шаммурамат придержала коня и попросила мужчин расступиться.
