Вальтер Кирхнер - Альба Железный герцог Испании
В условия мира входил брак между овдовевшим к этому времени Филиппом и Елизаветой, дочерью Генриха II Французского. Обязанность представлять Филиппа при заключении брака выпала на этот раз герцогу Альбе, несмотря на все старания принца Эболи. Вместе с принцем Оранским и графам Эгмонтом он отправился в Париж как заложник для соблюдения мирного договора, как посредник в международных вопросах и как почетный гость, где на торжественном богослужении протянул принцессе Валуа руку в знак союза между Францией и Испанией.
В Париже Альба стал свидетелем трагедии, случившейся с королем Генрихом на турнире в честь свадьбы и ставшей причиной его смерти. Затем он возвратился к Филиппу, который тем временем отправился в Вальядолид. После более чем пятилетнего отсутствия он вновь ступил на родную землю.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ В ИСПАНИИ
ПРИ ДВОРЕ ФИЛИППА II; ВСТРЕЧА МОНАРХОВ В БАЙОННЕ; ИЗГНАНИЕ МАВРОВ ИЗ ИСПАНИИ
В 1559–1566 годах жизнь герцога Альбы была посвящена прежде всего большой политике. Его исключительное значение как полководца не могло подвергаться сомнению. Не заботясь о старых правилах и привычках, он снаряжал армии, командовал ими и побеждал. Он не был скован военными традициями. Его гения хватало для создания нового, его воля была крепка и положение достаточно прочно, чтобы проводить в жизнь планы и задумки. Однако он стремился прежде всего к положению государственного деятеля; в этом он видел венец своей деятельности.
Правда, в этой области проявилась недостаточная конструктивность его мышления. Он не был упрямым и несгибаемым в политических делах, у него было достаточно дипломатического опыта, но ему была свойственна прямолинейность, которая хотя и дает ключ к пониманию его действий и даже может служить их оправданием в высшем человеческом смысле, в политическом смысле вредила ему. Здесь он не был оригиналом.
Было бы хорошо, если бы король Филипп мог противопоставить герцогу советников, обладавших современными взглядами и инициативой, но таковых у него не было. Способности принца Руя Гомеса как государственного деятеля также не были выдающимися. Он пользовался доверием короля, потому что тот видел в нем друга, в то время как Альба был для Филиппа советником, «которого из-за его гордости надо сначала покорить, а затем использовать его ум». Король постоянно давал герцогу почувствовать, что его милость — это большой, но не вечный подарок.
При таких обстоятельствах раскол в кабинете служил не столько благу страны, сколько амбициям обоих министров. Эболи не упускал ни одной возможности, чтобы резко или в шутку, на основании фактов мнений или же из соображений престижа противостоять герцогу. Когда англичане взяли Кале и Альба высказался за то, что бы город оставался у Франции, Эболи назвал это глупостью. Когда Альба отказался в Париже от гостевых подарков короля Генриха, Эболи утверждал, что он собирается получить вдвое больше от новой испанской королевы. Когда герцог советовал королю еще остаться в Нидерландах, Руй Гомес считал, что Альба хочет подвергнуть Испанию опасности, чтобы в качестве ее спасителя иметь возможность вести войну.
Примечательно, что, несмотря на такой разлад и осторожность Филиппа, влияние Альбы в эти годы было решающим. Ни к чьим советам Филипп не прислушивался в такой степени, как к советам герцога Альбы.
Впрочем, однажды Альбе пришлось попросить об отпуске. Он уехал в один из своих замков и, несмотря на просьбы Филиппа, вернулся лишь когда были удовлетворены его жалобы на королевского секретаря Эрасо, который поддерживал Эболи. Утверждали даже что из-за отсутствия Альбы застопорилось все управление. Однако это исключено, ибо, как бы ни было важно положение Альбы, Филипп никогда не позволил бы ему приобрести такое влияние.
Политика, которой следовал Филипп и вместе с ним Альба, как и все, что делал Фитипп, «который решил стать нерешительным», согласно старому габсбургскому рецепту, была направлена на выжидание. Со Священной Римской империей Испанию связывали родственные и дружеские узы, у них никогда не было причин для споров. Сам Альба больше не бывал в Германии после отречения Карла V. В Италии Милан, Неаполь и Сицилия находились под крепкой властью Испании. С Генуей и Венецией существовали дружеские отношения; с Папской областью больше не возникало новых политических конфликтов. Бывшего противника Альбы, Павла IV, статую которого римляне низвергли на следующий день после его смерти, сменил Пий IV, затем Пий V, и оба они поддерживали политику Испании.
С трудностями Альба сталкивался преимущественно в Западной Европе: во Франции, Англии и Нидерландах. Однако выхода из конфликтов этих трех стран с Испанией в области религиозных, экономических и национальных интересов Альба не находил. Особенно во Франции, раздираемой гражданской войной, испанские и французские интересы противоречили друг другу. По логике вещей, Альба должен бы поддерживать лотарингскую католическую партию семейства Гизов. Однако пока она была сильна и осуществляла экспансионистскую политику на средства Габсбургов, он должен был стремиться к ее ослаблению, даже если это означало усиление влияния для протестантско-гугенотской стороны под руководством адмирала Колиньи или для партии, руководимой молодым королем Карпом IX и его матерью Екатериной Медичи.
Только в 1564 году, когда казалось, что во Франции все силы находятся в упадке, испанцы смогли выработать целенаправленную политику. Чтобы проводить ее, было принято предложение французов о встрече Филиппа и Карла IX в присутствии королевы-матери Екатерины и ее дочери, испанской королевы Елизаветы. Ничего не характеризует положение герцога Альбы лучше, чем гот факт, что Филипп в последний момент решил не ехать сам, а послать вместо себя на эту встречу королей герцога.
О тайных переговорах, состоявшихся в 1565 году в Байонне, известно только то, что герцог Альба сообщил Филиппу. Точно известно, что встреча не принесла желаемых результатов. Екатерина и Альба были искусными дипломатами, но не политическими мыслителями. Герцог говорил о католической вере и той поддержке, которую она оказывала монархиям; королева говорила о браках и их преимуществах. Альба хотел урегулировать внутреннюю ситуацию во Франции, Екатерина вообще не хотела о ней говорить.
Французы отказались также от какого-либо обсуждения связи Франции с Турцией.
Когда участники встречи расстались, каждый из них был ошибочно убежден в глубоком впечатлении, произведенном им на другого. Хотя формально все было согласовано по желанию Альбы, однако большие усилия в действительности были потрачены зря. Даже если какие-то договоренности и были достигнуты, Екатерина их все равно не выполняла.
Так же мало успеха принесла и политика Альбы в отношении Англии. Красной нитью проходит английская проблема во всех расчетах Испании. Впрочем, воззрения Альбы на Англию отличались благоразумием. Как тогда, так и позднее, когда он правил в Нидерландах или Португалии, он отговаривал от предприятий, которые могли бы привести к конфликту с Англией. Но ни он, ни Филипп в эти первые годы после отречения императора Карла V не могли выработать четкой линии. Однако это становилось все более необходимым, поскольку интриги Англии оказывали все большее влияние на отношения Испании как с ее колониями, так и с Францией или Нидерландами.
Испано-нидерландские отношения начали именно тогда приближаться к критической точке. После отречения Карла там постепенно сформировалась оппозиция, справиться с которой не могли ни Филипп, ни Альба. В силу своей косности герцог Альба не в состоянии был предложить другое средство против опасных течений, кроме как подавить любое проявление недовольства силой. Когда в 1564 году было предложено отозвать кардинала Гранвеллу, главного советника Маргариты Пармской, поскольку из-за своей заносчивости и несгибаемости он вызвал в Нидерландах всеобщую ненависть, Альба воспротивился этому. Хотя его протест и не был учтен, но он характеризует его дипломатическое искусство. Тогдашняя позиция бросила тень на его дальнейшую политику.
Представляется неверным на основании широкого поля деятельности герцога делать вывод, что он — учитывая значимость Эболи — был ведущей фигурой в Испании. Ибо существовала область, в которой Филипп сохранял особое положение: внутренняя политика. Он постоянно помнил инструкции отца, который рекомендовал отстранить испанских грандов от влияния на внутренние дела. Даже герцогу Альбе лишь изредка дозволялось преступать черту.
К этим редким случаям относилось обсуждение судьбы мавританских родов, которые еще жили на юге страны. Инквизиция требовала их обращения в христианство, народ хотел их изгнания или уничтожения. Религиозный фанатизм соединялся с воспоминанием о многолетней вражде и с алчностью.
