Печать Индиго. Дочь Сварога - Арина Теплова
— Господин фон Ремберг спрашивал четверть часа назад о вашем здоровье, Светослава Романовна.
Подняв голову и чуть обернувшись, Слава быстро произнесла:
— Передай ему, что я все еще больна.
— И сказать ему, что к завтраку вы не спуститесь?
— Да и к обеду тоже, — ответила девушка, вновь обернулась к листу бумаги и продолжила писать.
— Прощения прошу, барыня, — начала тихо с опаской Ульяна, нахмурившись. — Но вы же не больны, Светослава Романовна. Мне придется обманывать господина фон Ремберга, а я жуть как боюсь его. Ежели он узнает, что я лгу, выгонит. Или еще хуже, наведет на меня порчу.
— Ульяна, что ты говоришь? — нахмурилась Слава и вновь обернулась к горничной. — Фон Ремберг не выгонит тебя, я не позволю этого, обещаю. А насчет какой-то там порчи даже слушать смешно.
— Может, вам и смешно, барыня, а мне ужас как страшно! У него такой жуткий ледяной взгляд. Точно он сам колдун, а какие страшные истории про него рассказывают! Прямо кровь в жилах стынет. Что он водится с темными силами и пьет кровь у людей.
— Ну что ты такое говоришь? И где ты этих сплетен наслушалась?
— Все говорят. И слуги, да и вообще в городе.
— Даже не хочу более слушать весь этот бред. Возможно, у фон Ремберга неприятный холодный взор, это так, но…
— Жуткий взор, барыня! Я даже смотреть ему в глаза опасаюсь, так и хочется сбежать от него, как будто ужас охватывает все мое нутро. Я еще по осени-то не хотела более служить у вас из-за него, дак он уехал, слава Богу. А теперь вновь вернулся, и я даже боюсь попадаться ему на глаза. А ныне в коридоре он остановил меня и давай про вас расспрашивать. Как вы почивали и ели ли уже? Дак я так перепугалась, ничего толком сказать не смогла. А он велел все узнать у вас и доложить ему немедля. Вот теперича я и боюсь, как ему сказать неправду?
— Все ты выдумываешь, Уля, право, — уже улыбнулась Слава. — Просто скажи, что я больна и все, ничего более.
— Просто… — произнесла горничная, тяжело вздыхая, — Ладно попробую сказать, как вы велите, — она чуть помолчала. — Вы бы чаю с булочками откушали, они еще горячие.
— Хорошо, Ульяна. Сейчас допишу одну фразу, — кивнула Слава, быстро заканчивая строку.
— Ах, вот еще что, барыня, чуть не забыла, — вымолвила вдруг Ульяна и шепотом добавила: — У меня записка для вас имеется от господина Артемьева.
— От Гриши? — воскликнула Слава и, тут же бросив перо, вскочила на ноги. — Что ж ты молчишь, Уля! Давай сюда!
— Тише, Светослава Романовна, не кричите вы так, — с испугом выпалила горничная, вытаскивая из кармана небольшое письмо и протягивая девушке. — Как-никак, Людвиг сказывал, что барин очень осерчал на господина Артемьева. И ежели ваш муж узнает, что я передаю записки от Григория Ивановича, он очень разгневается. А я страх, как боюсь его.
— Да-да, Уля, — кивнула Слава как-то безразлично, быстро разворачивая записку и читая ее содержимое:
«Милая сестрица.
Мне надобно переговорить с тобой наедине. Твой муж, господин фон Ремберг, запретил мне появляться в усадьбе, пока я не исполню его поручение. Но на это может уйти много дней. Оттого прошу тебя, Светослава, приезжай завтра в нашу березовую рощу, что у реки. Я буду ждать тебя с рассвета, у нашего старого дуба, где мы обычно отдыхаем во время прогулок…
Гриша Артемьев»
Прочитав послание от Гриши еще раз, девушка закрыла письмо и тяжело вздохнула. Она, конечно же, должна была поехать. Гриша был очень дорог ей, любим как брат, и она не могла отказать ему в просьбе о встрече. Но Слава понимала, что ей будет не так просто выехать из усадьбы, чтобы встретиться с Артемьевым, потому что она должна будет что-то сказать фон Рембергу. В течение суток она должна придумать предлог для мужа, отчего ей надобно покататься верхом одной или вообще попытаться выехать из усадьбы незамеченной. Последняя мысль ей понравилась более, поскольку тогда ей ничего не пришлось бы объяснять мужу и просить у него.
Так она и решила сделать. Завтра поутру, как можно раньше, она тайком проберется в конюшню и поедет на встречу с Гришей, и так же потом вернется, а фон Ремберг ничего не узнает. К тому же ей надо было наведаться в ткацкую мастерскую и проверить, готовы ли ткани, которые, как и обычно, ждали ее одобрения. Но нынче выходить из комнаты она опасалась, так как от Ульяны знала, что фон Ремберг до сих пор в усадьбе и никуда не уехал.
Весь оставшийся день Слава провела в своей спальне, как и намеревалась. В обед Ульяна опять принесла ей еду и снова повторила, что господин фон Ремберг интересовался самочувствием Славы. Девушка велела доложить, что ей уже лучше, но к ужину она также не спустится. Горничная ушла из ее комнаты с почти нетронутым обедом, бубня себе под нос, что уже опасается докладывать господину о том, чего на самом деле нет. Слава проигнорировала ее стенания и вновь занялась изучением книг, совершенно не горя желанием встречаться вновь с мужем.
Тонкий бодрящий аромат жасмина Кристиан почувствовал, едва приблизился к ее спальне. Запах был едва уловим, но фон Ремберг сразу же отметил его. Еще позавчера на балу он запомнил ее аромат. Сладкий и пряный, свежий запах жасмина и мяты был для него новым среди женских ароматов. В то время в моде были лилии, розы и флердоранж.
Сейчас, когда молодой человек достиг двери ее комнаты, этот запах отчего-то вызвал в его существе дрожь и чувство предвкушения встречи. Они виделись вчера вечером, но ему казалось, что с того времени прошло много дней. Он громко постучал и, не дожидаясь ответа, нажал на деревянную ручку. Дверь оказалась незаперта.
Слава не успела произнести ни слова, как фон Ремберг уже оказался в ее спальне.
