Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи
– Думаю, что ничего,– ухмыльнулся раб.– Ибо тебе, хозяин, не нужна их встреча с воеводой Браздом, а поэтому чем они лучше русов-дозорных?
– Не только они…– многозначительно сказал Хозрой.– Как хорошо было бы, если бы Исаак уплыл в Итиль-кел со всеми своими людьми, как это сделали вчера другие купцы! Но чтобы некого было о нем спросить, на берегу и на реке не должно остаться ни одного его человека и никаких вещей.
– Я понял тебя, хозяин. Исаак всегда был трусоват и конечно же последовал за удравшими вчера торговцами. Между прочим, я вчера вечером случайно слышал разговор его рабов о том, что рано утром им придется сниматься с якоря и их счастье, что лодка загружена лишь на треть.
– Рад, что ты это слышал. Однако буду рад намного больше, если этот разговор окажется правдой. Этому будешь рад и ты, поскольку обещанное тебе двойное вознаграждение увеличится еще наполовину. Но ты слышал, что Исаак собирался уплыть рано утром, а светать начнет с минуты на минуту.
– Весь берег и река еще в ночном тумане, но ты, как всегда, прав, хозяин – задержки нам ни к чему. Сейчас же покидаю тебя, а ты будь готов к большому разочарованию. Исаак, которого ты считал своим другом, бросил тебя одного в стане язычников и тайком отплыл в Итиль-кел.
– Я поверю в это лишь тогда, когда не увижу его палатку, на реке его лодку и снующих по берегу его пронырливых, жуликоватых рабов.
– Обещаю, что так и будет,– проговорил бывший разбойник и покинул палатку.
Хозрой вышел вслед за ним. Хотя в плотном тумане ничего нельзя было рассмотреть уже в двух-трех шагах, он стал вглядываться туда, где в полусотне шагов стояла палатка Исаака и покачивалась на волнах у берега его огромная, напоминающая по величине морской корабль грузовая лодка с парусом. Как ты говорил утром, Исаак? «…Мы, сыны истинной веры, должны помогать друг другу. Все народы мира враждебны нам, и только наше единство поможет нам выстоять в борьбе с ними». Мудрые, справедливые слова, но только в одном – сыны истинной веры должны быть едины и помогать друг другу в борьбе с иноверцами и другими народами. В таких случаях они воистину должны быть едины и стать нерушимым монолитом, ибо все народы и племена мира враждебны им. Но когда дело касается отношений внутри себя, сведения счетов между собой, здесь иное дело – тут каждый за себя, и в этой борьбе нет братьев по вере или союзников. Ведь людские законы ничем не отличаются от законов звериной стаи: в одном строю плечом к плечу защищаться от чужих и вцепиться сородичу в горло хоть на секунду раньше, чем он дотянется до твоего. Разве ты сам, Исаак, руководствовался в жизни другими правилами? И разве сейчас поступил бы по-иному, окажись на месте Хозроя? Так что воспринимай судьбу как должное, ибо не Хозрой распорядился твоей жизнью, а тот Единственный и Непогрешимый, в чьих руках жизнь и судьба каждого сына истинной веры…
Хозрой, погруженный в размышления, даже вздрогнул от неожиданности, когда из тумана возник бывший разбойник.
– Хозяин, твой друг Исаак бросил тебя и уплыл в Итиль-кел,– сообщил он.– Мы не обнаружили ни его палатки или лодки, ни единой вещи на берегу. Если бы не следы костра, никто не догадался бы, что еще вчера он был нашим соседом.
– Ты возвратился слишком быстро,– озабоченно сказал Хозрой.– А сделать дело быстро не всегда значит сделать его хорошо.
– Ты напрасно волнуешься, хозяин. Исаак и все его люди спали как сурки, когда мы напали на них. Свернуть палатку и зашвырнуть в лодку вещи с берега тоже не заняло у нас много времени. Потом мы отогнали лодку на середину реки, пустили ее по течению и возвратились на берег на прихваченном с собой рыбацком челне. Парус мы свернули, мачту убрали, так что в тумане лодка еще долго не будет заметна с суши. Течение посреди реки быстрое, и лодка скоро станет недосягаемой для глаз русов и викингов у переволоки.
– Где плащи, в которых вы ходили за грибами?
– Конечно, в лодке Исаака,– ответил бывший разбойник.– Вначале я хотел спрятать их в кустах, близ которых стояла палатка Исаака, но затем передумал. Ты говорил, что древлянский воевода умный человек, и подобная небрежность могла бы его насторожить.
– Ты поступил правильно. Теперь оставь меня и напомни своим товарищам, что их плата за события минувшей ночи может превратиться в ничто, если они не будут держать язык за зубами. Вели разбудить меня сразу, как только русы и воины кагана начнут сражение…
Спать ему пришлось недолго – слуга разбудил его еще до восхода солнца:
– Хозяин, вставай. Русы и хазары вступили в бой.
Плеснув в лицо водой из кувшина и схватив кусок лепешки, Хозрой взобрался на облюбованный им для наблюдения береговой откос. Сегодня он не следил за сражением, сегодня он был, по существу, его участником и поэтому сразу забыл обо всем на свете, кроме открывшейся его глазам картины. В ней еще не было ничего необычного или тревожного, но Хозрой знал, что это обманчиво, ибо судьба сражения, длившегося на берегу Итиля третьи сутки, будет решена уже в ближайшие минуты. Если русы и викинги сейчас только готовились к бою, то их противник был готов к нему полностью! Хазарам нужно было нанести решающий удар прежде, чем воевода Бразд станет менять ночных дозорных и обнаружит оказавшихся в своем тылу ал-арсиев. А смену дозорных он производил с первыми лучами солнца, которое уже начало подкрашивать в розовый цвет край неба на востоке.
Вчера русам и викингам удалось продвинуть вереницу ладей и драккаров почти до выхода волока в открытую степь, и сейчас их боевые порядки находились всего в сотне шагов перед головной ладьей. Русы и викинги были подняты раньше обычного времени по тревоге выставляемых ночью в степь дозорных, были вынуждены наспех одеваться и облачаться в доспехи, не успели ни умыться, ни поесть, поэтому их движения сегодня были медлительны, в них отсутствовала всегдашняя четкость. Как и оба предшествующих дня, левый край их боевого строя занимали викинги-христиане ярла Олафа, посредине расположились русы, справа стояли викинги ярла Эрика. Как и вчера, примерно половина русов и викингов не находилась в боевых порядках, а хлопотала у ладей. Они уже не принимали хазар всерьез, для них главной задачей была подготовка ладей к волоку на Саркел-реку. Что ж, самонадеянность и недооценка противника обычно до добра не доводили, и подтверждение сей житейской мудрости русам вскоре предстояло испытать на себе.
В боевых порядках хазар сегодня были изменения. Если против викингов ярла Олафа по-прежнему выстроились ополченцы-христиане и часть ал-арсиев, а против воинов ярла Эрика – итильские добровольцы-мусульмане, то против русов сегодня намерены были действовать только ал-арсии. На расстоянии полета стрелы от русских шеренг застыл их передовой отряд тысячи в три всадников, за ним виднелись еще два отряда примерно такой же численности.
Первый удар был нанесен по русам. Головной отряд ал-арсиев медленно тронулся с места, убыстряя шаг, помчался на русские шеренги. Столкнувшись с летевшими навстречу стрелами, ал-арсии не замедлили хода, а доскакали до начала утыканного заостренными колышками участка перед русскими боевыми порядками. Здесь часть ал-арсиев соскочили со скакунов и, прикрываясь щитами, с мечами в руках двинулись к русским шеренгам, вырубая перед собой столь опасные для лошадиных ног препятствия. Оставшиеся в седлах ал-арсии растеклись по всей длине строя русов и принялись засыпать их стрелами. Закованным в доспехи и укрытым за длинными щитами русским копьеносцам стрелы причиняли мало вреда, чего нельзя было сказать о пеших ал-арсиях, расчищавших путь для атаки своей конницы. Русские лучники, стоявшие за спинами копьеносцев, сосредоточили всю стрельбу на них, не обращая внимания на их конных товарищей. Русские стрелы впивались в щиты пеших ал-арсиев, пробивали шлемы, пронзали все, что не было прикрыто доспехами, заставив их вскоре больше заниматься собственной защитой, чем уничтожением колышков.
Чем ближе подходили пешие ал-арсии к русским шеренгам, тем меньше их становилось, хотя к ним все время спешили на помощь все новые группы покидавших седла товарищей. Так продолжалось до тех пор, пока к головному отряду не подскакали два других отряда ал-арсиев, тоже располагавшихся против боевых порядков русов. Они также растянулись вдоль всего русского строя и открыли стрельбу из луков, но не по копьеносцам, а по находившимся за ними лучникам. Поскольку в сражении участвовала лишь половина русов и викингов, причем три четверти из них стояли в боевых порядках копьеносцев, а немногочисленные лучники были равномерно растянуты позади них, численный перевес ал-арсиев, которые почти все взялись за луки, сказался сразу. Теперь уже не спешенные ал-арсии искали спасения от русских стрел, а русские лучники не знали, куда деться от хазарских. Вскоре половина из них была вынуждена оставить луки и вооружиться двумя щитами, чтобы прикрыть от стрел себя и одного из продолжавших стрелять товарищей.
