Очерки истории Франции XX–XXI веков. Статьи Н. Н. Наумовой и ее учеников - Коллектив авторов
Несмотря на патриотические заявления о необходимости противостоять нацистской Германии и понимание неминуемой угрозы для Франции в случае усиления Третьего Рейха – о чем говорили лидеры партии с самого начала чехословацкого кризиса, – главным врагом Третьей республики оставались коммунисты, а в речах политиков постепенно появились призывы к миру с Германией. 24 сентября парламентская фракция «Республиканской федерации» выпустила заявление: «Глубоко убежденная в том, что мир можно и нужно спасти, группа «Республиканской федерации» более чем когда-либо возлагает свои надежды на национальную гармонию и тесное сотрудничество Франции и Англии» [15]. В итоге, между войной, «выгодной коммунистам», и примирением с Третьим Рейхом выбор был сделан в пользу последнего. 1 октября Л. Марэн написал, что «дьявольский международный клан» (имелся в виду Коминтерн) любой ценой хотел развязать мировую войну, в которой основной удар пришелся бы на Францию. «Эта война имела своей главной целью торжество жестокой революции [подготовленной – авт.] Москвой; результатами стали бы ужасные развалины Европы, Цивилизации, нашей Страны». Вывод лидера «Республиканской федерации» был однозначным: «Франция не может быть снова разорена. Мы не можем за наш счет предлагать миру победу на Марне каждые 20 лет» [16].
При этом, разумеется, «Республиканская федерация» не поменяла свое настороженное отношение к Германии. По мнению депутата департамента Нор Анри Бекара, «не имеет значения [кто находится у власти – авт.], Бисмарк или Вильгельм II, Гитлер или Штреземан, Брюнинг или Гинденбург; за этими мимолетно сменяющимися масками находится неизменная [враждебная Франции – авт.] Германия. Франция была бы уверена в своей безопасности, а Европа – в сохранении мира лишь тогда, когда Германию держали, пусть даже силой, в состоянии раздробленности» [16]. Консерваторы не верили обещаниям Гитлера отказаться от всех территориальных претензий в Европе и предоставить гарантии новой Чехословацкой республики: «как можно было придавать значение этим прекрасным словам, когда достаточно было вспомнить все подобные обещания, данные Гитлером, обещания, которые он не сдержал … [речь идет об обещаниях Гитлера не проводить аншлюс Австрии и не посягать на целостность Чехословакии – авт.]?» [16]. Соглашаясь с ратификацией Мюнхенского соглашения на специальной парламентской сессии 4 октября, Л. Марэн и его сторонники выражали надежду, что отныне все во Франции и Европе смогли увидеть «истинное лицо Германии», и теперь, после того, как «державы-победительницы совершали ошибки в течение двадцати лет, укрепляя Германию своими собственными руками», идя ей на всевозможные уступки, за которыми вместо благодарности следовали новые требования, наконец-то будет оказано «совместное сопротивление амбициям Третьего Рейха» [17, p. 1532]. Лидер «Республиканской федерации» напомнил остальным парламентариям: «[Не удастся избежать войны – авт.], если мы на деле не проявим способность противостоять грубой силе».
* * *
Помимо деятелей «Республиканской федерации» немаловажную роль в правоконсервативных кругах играли представители малочисленной, но политически активной парламентской группы «независимых республиканцев», среди которых в 1938 г. особо выделялись министр колоний (1938–1940 гг.) Ж. Мандель и депутат Анри де Кериллис. Как и члены «Республиканской федерации», оба политика видели в Германии серьезную угрозу для Франции, но в отличие от первых куда решительнее выступали в поддержку Чехословакии.
На страницах своей газеты «Эпок» А. де Кериллис неустанно требовал защитить союзника Франции в Восточной Европе. По мнению де Кериллиса, Гитлер, как когда-то Бисмарк, стремился поодиночке разгромить своих противников: «план Германии состоит в том, чтобы поглотить или сокрушить народы вокруг нее один за другим. Он [Гитлер – авт.] начинает с самых слабых: сначала с Австрии, затем Чехословакии; завтра, без сомнения, настанет очередь Балтии; послезавтра, возможно, Венгрии или Польши» [18]. К тому же, подчеркивал правый депутат, если «Чехословакия падет, под ударом окажется вся Европа. Венгрия будет окружена. Польша и Румыния столкнутся с угрозой. Никто больше не посмеет даже планировать создание коалиции против Берлина. В зависимости от имеющихся сил народы или смирятся с рабством, или начнут готовиться, каждый в своем углу, к войне без какой-либо надежды [на победу – авт.]. После гибели Чехословакии больше не будет Европы; останется только Германия, ее жертвы и ее вассалы» [18].
Важным отличием в воззрениях А. де Кериллиса от представителей «Республиканской федерации» было его отношение к Советскому Союзу. В противовес большинству консерваторов он считал крайне важным, чтобы Франция сотрудничала с СССР для совместного противостояния немецкой агрессии. Политик рассуждал на страницах «Эпок»: «я всегда считал, что в случае конфликта вклад СССР для антинемецкой коалиции имел бы первостепенное значение. Россия может оказать реальную помощь Чехословакии и странам Центральной Европы, которые хотят защитить себя от Рейха» [19]. Вместе с тем, определяющую роль де Кериллис отводил союзу с Великобританией: «если бы нам навязывали выбор: Лондон или Москва, мы не имели бы права колебаться ни одной секунды. Ответ должен быть таким: Лондон» [19]. По убеждению консервативного деятеля, в отличие от непредсказуемого Советского Союза, реальные военные возможности которого до конца неизвестны, Англия обладала «господством на море, авиацией, которая занимает лидирующие позиции в Европе… это колоссальная финансовая и экономическая сила … это возможность сближения с Италией, которое гарантировало бы нам неоспоримое превосходство в Средиземноморье; наконец, это система ценностей, похожих на наши, ценностей, за которые мы уже вместе боролись» [19].
Единственным шансом сохранить мир, считал де Кериллис, было единство антигерманских сил и их непреклонность перед всеми угрозами и шантажом со стороны Гитлера. Вместо того, чтобы организовывать «пустые» переговоры, утверждал политик, «главе французского правительства или министру иностранных дел, пост которых мог бы занимать решительный деятель, следовало позвонить немецкому послу и заявить: «Вы проводите мобилизацию. Я провожу ответную. Каждая ваша мера будет встречена соответствующей мерой с нашей стороны… У вас есть намерение форсировать нашу линию обороны. Вы не пройдете дальше, чем прошли в Вердене… Более того, если вы нападете на Чехословакию, мы будем ее защищать… Если вы хотите войны, у вас будет война… Если вы захотите мира, у вас будет мир» [20]. Де Кериллис окажется единственным правым депутатом, проголосовавшим 4 октября 1938 г. против ратификации Мюнхенского соглашения. В ответ на доводы многих депутатов, предпочитавших «позорный мир» войне, политик утверждал: «Все наводит на мысль, что Германия была не в состоянии вести войну и, как я вам и говорил, она преуспела [в передаче чехословацкой территории Судет Третьему Рейху – авт.], пользуясь только сложившейся ситуацией и страхом, который она породила среди французов и англичан» [17, p. 1536].
Говоря о взглядах А. де Кериллиса, нельзя не упомянуть о позиции другого представителя «независимых республиканцев» –
