Жюль Верн - ПУТЕШЕСТВЕННИКИ XIX ВЕКА
25 февраля был замечен остров Кларенс, самый восточный в Южном Шетландском архипелаге, очень высокий, с отвесными берегами, повсюду, за исключением узкой полосы вдоль моря, покрытый снегом; затем направились к острову Элифант, во всех отношениях похожему на первый, но усеянному остроконечными горами, выделявшимися черными пирамидами над снежными и ледяными равнинами. Один за другим были пройдены покрытые снегом островки, на которых не видно было ни одного уголка, где мог бы обосноваться человек. Далее корабли миновали
небольшой вулканический остров Бриджмен; две шлюпки с естествоиспытателями тщетно пытались пристать к нему.
«Почва здесь. – говорится в отчете, – обычно красноватая, напоминающая своим цветом обожженный кирпич; местами виднелись серые пятна, по всей вероятности говорившие о наличии пемзы или затвердевшего пепла. На побережье здесь и там были раскиданы большие черноватые глыбы лавы. Впрочем, настоящего кратера на этом островке нет, но вдоль западного края, большей частью у самого его основания, из земли выделяются густые клубы дыма; на северном берегу острова видны еще две фумаролы на высоте десяти – двенадцати метров над уровнем моря. Их совершенно незаметно ни на восточном, ни на южном берегах, ни на вершине, имеющей однообразную округлую форму. По-видимому, весь остров недавно претерпел какие-то серьезные изменения; об этом говорило то обстоятельство, что в настоящее время он совершенно не походил на описание, сделанное Поуэллом в 1822 году».
Вскоре д'Юрвиль снова взял курс на юг и 27 февраля заметил на юго-востоке длинную полосу земли, пристать к которой ему помешали туман и густой мелкий снег. В это время мореплаватели находились на параллели острова Хоп и на 62°57' западной долготы. Они подошли к увиденной земле очень близко и произвели съемку сначала низменного острова, который назвали Землей Жуэнвиля, а затем несколько дальше на юго- запад большого гористого острова, которому дали название Земли Луи-Филиппа (северо-восточный выступ Земли Грейама); между ними среди своего рода пролива, забитого льдами, находился еще один остров, получивший название Розамель.
«В это время, – рассказывает д'Юрвиль, – горизонт проясняется, и мы можем рассмотреть рельеф Земли Луи Филиппа. Теперь она тянется перед нашими глазами от горы Брансфилд на севере (72° западной долготы) по направлению к юго-юго-западу, где теряется за горизонтом. От горы Брансфилд до южного края эта земля представляет собой довольно однообразное высокое плато, покрытое огромным ледником без заметных неровностей. Но на юге местность повышается и образует красивую остроконечную вершину (гора Жакино), на вид кажущуюся не ниже, а может быть и выше Брансфилда; дальше тянется цепь гор, заканчивающаяся на юго-западе самой высокой вершиной. Впрочем, оптический эффект снега и льда, а также отсутствие каких-либо ориентиров для сравнения способствуют значительному преувеличению этих пиков. На самом деле, измерения, сделанные Дюмуленом, установили, что все горы, казавшиеся нам тогда гигантскими и сравнимыми по меньшей мерс с Альпами и Пиринеями, на самом деле имели очень небольшую высоту. Так, гора Брансфилд была вышиной в 632 метра, гора Жакино – 648 метров и. наконец, последняя, самая высокая гора д'Юрвиль – 931 метр. За исключением островков, лежавших перед обширной землей, и нескольких отдельных точек, не покрытых снегом, вся остальная поверхность представляет собой сплошной лед. При таких условиях можно установить истинную конфигурацию не самой земли, а лишь покрывающей ее ледяной коры».
1 марта измерение глубины показало всего 180 саженей. Дно каменистое, местами крупнопесчаное. Температура воды у поверхности 1,9°, на глубине 0,2°. 2 марта в открытом море у Земли Луи-Филиппа был замечен остров, получивший название Астролябия. Назавтра между землей Луи-Филиппа и высокой скалистой цепью, которая, по мнению д'Юрвиля, является началом архипелага Тринити («Троица»), ранее лишь очень неточно нанесенного на карту, был обнаружен большой залив или, скорее, пролив, названный Орлеанским.
Итак, с 26 февраля до 5 марта д'Юрвиль находился в виду берега, шел вдоль него на близком расстоянии, но из-за непрекращавшихся туманов и дождей не мог двигаться по своему желанию. Однако все говорило о бесспорном потеплении; в полдень температура повышалась до 5° выше нуля; повсюду по льду текли струйки воды, крупные глыбы льда отрывались и с ужасающим грохотом падали в море; наконец, все время дул сильный западный ветер.
Именно из-за ветра д'Юрвиль не смог продолжать свои исследования. Море было очень бурным, часто шли дожди, туман не рассеивался. Мореплавателям пришлось уйти от этого опасного берега и направиться к северу; начиная со следующего дня. они приступили к съемке самых западных из Южных Шетландских островов.
После того д'Юрвиль взял курс к бухте Консепсьон. Переход был очень тяжелым, так как, несмотря на все принятые меры предосторожности, экипаж обоих корветов, и в особенности «Зеле», неимоверно страдал от цинги. Во время этого плавания д'Юрвиль произвел измерения высоты волн; они послужили ответом на упреки в баснословном преувеличении, которые делались ему после того, как он сообщил о виденных им на отмели Эгюий стофутовых волнах.
Для того, чтобы не могли усомниться в правдивости результатов новых наблюдений, д'Юрвиль с помощью своих офицеров измерил волны, высота которых по вертикали равнялась одиннадцати с половиной метрам и которые имели от вершины до нижней точки не меньше шестидесяти метров, что дает общую длину отдельной волны в сто двадцать метров. Эти измерения опровергли иронические замечания Apaгo, который, сидя у себя в кабинете, не допускал мысли, чтобы волна могла подняться выше пяти – шести метров. Не приходится ни минуты сомневаться в правильности измерений, произведенных мореплавателями на месте, хотя бы их результаты противоречили мнению знаменитого, но небеспристрастного физика.
7 апреля 1838 года оба корвета бросили якорь в бухте Талькауано. Здесь моряков ждал отдых, в котором особенно нуждались сорок больных цингой с «Зеле». Оттуда д'Юрвиль направился в Вальпараисо; затем он пересек всю Океанию и 1 января 1839 года бросил якорь у Гуама; после этого он побывал на Малайском архипелаге, в октябре прибыл в Батавию, затем достиг Тасмании, а оттуда 1 января 1840 года вышел в новую экспедицию в Антарктику.
В то время д'Юрвиль не знал ни о путешествии Баллени, ни об открытии Берега Сабрина. В его намерения входило только совершить рейс к югу от Тасмании, чтобы установить, на какой широте встретятся льды. Пространство между 120° и 160? восточной долготы не было еще исследовано, думал он. Здесь можно рассчитывать сделать какие-нибудь открытия.
Сначала плавание протекало при самых неблагоприятных условиях. Волнение было очень сильное, течения шли на восток, состояние здоровья команды оставляло желать много лучшего, а между тем уже на 58-й параллели все говорило о близости сплошного льда.
Вскоре стало очень холодно; ветер дул теперь с западо- северо-запада, и море утихло – почти верный признак близости или земли, или сплошного льда. Д'Юрвиль склонялся скорее к первому из этих предположений, так как встречавшиеся ледяные поля были очень большие и вряд ли могли образоваться в открытом море. 18 января корабли достигли 64-й параллели, и вскоре стали попадаться громадные остроконечные айсберги, высота которых составляла от тридцати до сорока метров, а длина превышала тысячу метров.
На следующий день, 19 января 1840 года, мореплаватели увидели землю, получившую название Земли Адели. Солнце было жгучее, и казалось, что повсюду льдины разрушаются; многочисленные ручьи появлялись на их вершинах и стекали водопадами в море. Земля имела однообразный вид; покрытая снегом, она тянулась с востока на запад, полого понижаясь к морю. 21-го ветер позволил обоим кораблям приблизиться к земле. Тогда сразу же стали видны глубокие ложбины, которые были прорыты образовавшимися от таяния снегов потоками.
По мере дальнейшего продвижения плавание становилось все более опасным. Айсбергов было столько, что между ними
едва оставался проход достаточной ширины, чтобы корветы могли маневрировать.
«Их отвесные стены были намного выше нашего рангоута,- рассказывает д'Юрвиль, – они возвышались над кораблями, казавшимися до смешного маленькими по сравнению с этими громадинами. Зрелище, открывавшееся перед нашим взором, производило одновременно грандиозное и устрашающее впечатление. Можно было подумать, что мы находимся на узких улицах какого-то города великанов».
Вскоре корветы вошли в обширный водоем, образованный берегом и айсбергами, которые они только что обогнули. Земля простиралась, насколько хватало взора, на юго-восток и северо-запад. Она возвышалась примерно на тысячу – тысячу двести метров, но нигде не видно было резко выступающих вершин. Наконец, среди огромной снежной равнины показалось несколько скал. Оба капитана немедленно снарядили шлюпки, дав задание собрать вещественные доказательства сделанного открытия. Вот, что рассказывает один из офицеров, по фамилии Дюбузе, принимавший участие в этой исторической высадке:
