Влад Менбек - Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана
– Бельгутей и Джелме – идите в курень. В моей гере есть водка. Быстро выпейте, сколько сможете, и у костров устройте настоящую драку. Пусть вас разнимают нукеры, которые охраняют юрту с телом Кокочу, – и он повернулся к Чиркудаю и Тохучару. – За колдуном пойдете вы?
– Я тоже иду, – сообщил Субудей, сползая с валуна. – А ты с женщинами жди нас здесь.
Темуджин тяжело вздохнул и согласился, после чего уселся на валун.
– Пошли, – бросил Субудей и направился в строну красноватых костров, горевших меж юртами. Друзья молча направились следом за Субудеем, взявшим команду операцией в свои руки.
Затаившись в тридцати шагах от временной юрты, где лежало тело колдуна, Субудей толкнул брата и прошипел:
– Напивайтесь быстро и не до потери памяти. А то забудете, что надо делать.
Джелме с Бельгутеем шагнули в сторону, и пошли к юрте хана, огибая костры. Субудей покряхтел и сказал:
– Я пойду за лошадью. Видел гнедую у крайней геры. Это недалеко.
– Лопаты нужны, – прошептал Тохучар.
– Вот ты и сходи, – бросил Субудей удаляясь.
Чиркудай остался на месте, присев за хозяйственной юртой. В ней хранились вещи.
Через полчаса по-лягушачьи заквакал Тохучар. Чиркудай сразу понял, что это он. Только такому неисправимому хулигану могло прийти в голову квакать в сухой степи. Друг оставался верным себе, продолжая шутить в трудной ситуации. Он сказал Чиркудаю, что оставил две лопаты за крайней юртой куреня. Через некоторое время они услышали неравномерную поступь прихрамывающего Субудея.
– Ну, что видно? – поинтересовался он.
– Караульные ходят. А Джелме с Бельгутеем нет, – ответил Чиркудай.
– Может быть, они спрятались? – задумчиво протянул Тохучар.
– Нет, – возразил Субудей. – Они тугодумы, но не дураки, и всё понимают.
Пришлось ждать еще час. Когда звезды повернули к утру, а воздух стал густой, на свет костров вышли пьяно шатающиеся Джелме с Бельгутеем. Они что-то громко выкрикивали и толкали друг друга руками.
– А если подерутся по-настоящему? – хмыкнул Тохучар.
– Это им на пользу, – в тон ему ответил Субудей.
А у костров разгорался скандал. Джелме размахнулся и съездил своего друга, с которым в последнее время не разлучался, по уху. На что тот ответил ему пинком. Очевидно, Джелме стало больно и он, подвывая, кинулся на Бельгутея. Но тот не уступал ему ни в силе, ни в размерах. Обзывая друг друга поносными словами, они сцепились, и стали танцевать, попадая сапогами в костер, расшвыривая огонь, пытаясь свалить один другого. И, не устояв на ногах, упали. Держась, друг за друга, с трудом поднялись.
Чиркудай заметил, как Бельгутей, мельком глянув на застывших в растерянности торгаудов около временной геры, вновь накинулся на Джелме.
– По-моему, они не очень сильно пьяные, – сказал Чиркудай.
– Я это тоже заметил, – подтвердил Тохучар. – Но это не имеет значения. Главное – дерутся.
– Главное, чтобы от них водкой разило, – вздохнул Субудей. – Но еще главнее, если они отвлекут караульных.
Обстановка накалялась, а нукеры никак не могли решить, что им делать. Друзья нервничали. Они молились, чтобы из юрт не выбежали люди. Утихомирить друзей должна была охрана.
Но из гер лишь высовывались головы и прятались назад. Обитатели куреня, узнав в хулиганах не рядовых воинов, а нойонов, не рискнули вмешиваться. А торгаудам сам закон велел наводить тишину и порядок.
Наконец, один из караульных неуверенно направился к драчунам. Приблизившись, он попытался утихомирить нойонов словами, не решаясь применить силу. Но Джелме с Бельгутеем не обратили на него внимания. И, когда торгауд подошёл слишком близко, Бельгутей одним движением руки свалил его на землю, и опять вцепился в Джелме, матерясь на весь курень.
Увидев, что необходимо вмешаться, четверо караульных быстро подошли к богатырям и повисли у них на руках, не давая драться.
– Пошли! – скомандовал Субудей.
Друзья ужами поползли к оставленной без охраны юрте.
Хорошо, что гера была временной, без крепкой обрешетки, иначе похитителям просто не удалось бы поднырнуть под кошму.
Даже Чиркудай, со своим зрением, поначалу не смог ничего рассмотреть в кромешной темноте. Он на ощупь отыскал тело, так и лежащее в той позе, в какой они его бросили с Джелме. Молча подтолкнул Тохучара и схватил труп подмышки, прислушиваясь к не утихающему скандалу у костров.
Субудей нервно шептал, придерживая кошму:
– Давай, давай, – помогая вытаскивать уже закостеневшее тело наружу.
– Тяжёлый, какой, – проворчал Тохучар, с натугой взваливая на себя то, что осталось от Теб-Тенгри.
– Мертвые всегда тяжелее живых, – пропыхтел Субудей, помогая ему. Чиркудай действовал молча.
Тохучар шел первым, навалив труп себе на спину. Они крались мимо юрт в степь. Чиркудай придерживал ноги, чтобы другу было легче, а Субудей закинул руку колдуна себе на шею. Дойдя до окраины куреня, Тохучар остановился, утомившись. Чиркудай без слов, встал рядом, и, перетащил труп на себя, внутри которого что-то хлюпало и булькало.
За спиной они слышали, что скандал еще продолжается. Но их это уже не интересовало. Удалившись от стойбища на сто шагов, они с облегчением положили тело на землю. Субудей ушёл за лошадью. Через некоторое время, он привел старую кобылу. Животное даже не отреагировало, когда на него стали нагружать труп – привыкло к мёртвым.
Ушли далеко. Костры виднелись как искорки у горизонта.
– Копаем здесь, – Субудей остановил лошадь и небрежно свалил тело колдуна на землю. – И быстрее. У нас мало времени. Нам нужно еще вернуться.
Уже не остерегаясь, они быстро выкопали яму и свалили туда свой груз, словно куль. Быстро закопав, отряхнулись, и пошли назад, прогнав от себя лошадь. Животное было вольно в выборе куда идти: в курень, или к далекому табуну.
С трудом, отыскав Темуджина, друзья заметили, что он сидит на валуне, раскинув полы халата, под которым спрятались от утреннего холода задремавшие женщины.
– Всё, – сообщил Субудей, спросив у хана: – Как в курене – тревогу не подняли?
– Нет, – устало ответил Темуджин. – Только наши двое пьяниц скандалили. Их недавно успокоили. Хорошо дрались – аж здесь было слышно!
– Ты их должен наградить, – съехидничал Тохучар.
Темуджин вздохнул и поднялся с валуна. Женщины, вскочили на ноги. Сочигель, зябко поеживаясь, прижалась к Чиркудаю. Он обнял её рукой за плечи.
– Ещё один Субудей на мою голову, – хмыкнул Темуджин. – Джебе, это твой подарочек? – спросил хан.
– Теперь уже твой, – ответил Чиркудай.
Темуджин прыснул, но сдержался. Тохучар тоже чуть не захохотал. Субудей с Чиркудаем оставались серьезными.
– Хватит! – бросил Субудей. – Пошли в курень. Мы все задергались. Ещё не хватало, чтобы нас здесь заметили.
Его послушали, И все быстро направились к стойбищу.
Чиркудай с Сочигель, Субудей со своей китаянкой и Тохучар прокрались в общую юрту в предрассветной мгле. Но, кажется, их никто не заметил. Они тут же улеглись под разными стенами на кошмы и моментально уснули.
Утром командующих и их женщин разбудил тысячник Субудея, сообщивший, что на площади собрался народ пожелавший похоронить Теб-Тенгри с почестями.
– Но колдуна в юрте не оказалось! – изумленно доложил тысячник. А Темуджин всем сказал, что Теб-Тенгри забрало Вечное Синее Небо вместе с телом к себе. Народ пошумел и разошелся. Все очень удивились! – Тысячник помялся, и понизив голос, добавил:
– А еще ночью подрались Джелме с Бельгутеем… Говорят, что были пьяные. У обоих под глазами вот такие синяки, – и тысячник показал какие.
– Наказывать нужно за пьянство, – буркнул Субудей и отпустил своего командира.
Как только дверной полог опустился, все захохотали. Сказалось ночное напряжение. Чиркудай скривил губы, но не сумел даже улыбнуться.
– А тебе не смешно? – едва выговорив, спросил Тохучар.
– Смешно, – ответил Чиркудай.
Глава двадцать пятая. Армейская разведка
Постепенно страсти, по поводу прилюдной казни колдуна, улеглись. Люди говорили между собой: Чингизхан настолько силён, что не побоялся гнева Вечного Синего Неба. Субудей предложил распространить слух о том, что Чингизхан сам является посланником Неба, поэтому оно и взяло к себе Теб-Тенгри. Чиркудаю не понравилось такое возвышение Темуджина, хотя он понимал, что это было бы им всем на руку. Темуджин колебался, слушая настойчивые требования Субудея о распространении слухов.
– Я не верил в Теб-Тенгри, как в волшебника, – убеждал хана Субудей. – Он такой же, как и мы. Однако сумел всех убедить в обратном. Его отец Мунлик, боялся ему перечить, – и, посмотрев на Темуджина, поинтересовался: – Это, правда, что твоя мать Оэлун станет женщиной Мунлика?
Темуджин долго молчал, крутил бороду и не хотел отвечать. Но Субудей его спрашивал об этом не на общем заседании, а в кругу близких.
