Абиш Кекилбаев - Плеяды – созвездие надежды
Нечего было возразить биям на это! Они задумались, приумолкли. Оставаясь внешне бесстрастными, Тевкелев и Абулхаир в душе торжествовали.
Казахские бии молча покинули юрту, молча сели на коней, молча разъехались.
Тевкелев долго смотрел вслед удалявшимся всадникам и, недоумевая и изумляясь, размышлял: «Неужели же этот горластый Сырлыбай держал у себя Таймаса из-за каких-то тряпок? Или же он не решился расправиться с человеком белой царицы по какой-то иной, более веской причине? Сначала умыкнул его среди бела дня, потом, хоть и после уговоров, но привез сам. Что же это — умысел или безрассудство? Хитрость или безответственность? И если бы подобным образом вел себя только один человек, а то ведь многие так делают, непонятно! Что, если казахам вообще нет дела до меня самого и моего посольства, а движут ими совсем иные причины? Не хотят, например, подчиняться Абулхаиру, хотят, напротив, нанести урон его авторитету и власти?.. Как бы то ни было, казахская верхушка уже не артачится как прежде, какой бы вздор ни несли здесь Батыр или Сырлыбай. Нет, нет, не зря они являлись сюда. Не просто за подачками. Что-то за всем этим кроется, что-то таится...
Дела наши идут не так уж плохо! Очень кстати явился сюда этот калмык. Его слова окажут на казахов большее воздействие, чем слова мои или Абулхаира. Завтра же будут передаваться из уст в уста... Хорошо! А каков молодец! Как ловко и убедительно калмык доказывал свое, как умело отбивал атаки недоброжелателей. И самое главное — это то, что в словах и доводах его была правда. Потому-то и был посол так убедителен!»
Калмык заночевал у Тевкелева. Они проговорили всю ночь.
Теперь Тевкелев был готов к разговору, понимал, что ему надо вызнать, до чего докопаться, и потому задавал гостю вопросы точные и конкретные.
Тевкелев узнал от калмыка, что окружение Абулхаира поредело неспроста, а в резулыате козней и интриг султанов, особенно из рода Жадика. Зависть гложет их, страшная зависть к умному, незаурядному хану и военачальнику... Они спят и видят, как бы им переманить на свою сторону султана Батыра, живущего в улусе Абулхаира и к тому же находящегося с ним в близком родстве. Уповают султаны на длительную вражду между родами Абулхаира и Батыра, которая должна, по их расчетам, перевесить и родство, и близкое соседство...
«Да, в этой глухой и голой степи бьется невидимый глазу пульс, в Петербурге называющийся политикой!.. — понял Тевкелев.
Он начал понимать, почему он оказался здесь, на восточном побережье Аральского моря. Замысел хана открылся перед ним во всей его простоте и сложности. Если дело обернется худо, намекнул ему калмык, Абулхаиру легче вернуть русского посла на родину не через Уфу, а через улусы Букенбая и Есета: они кочуют совсем близко от калмыков...
— Этот хан привык все взвешивать, предусматривать заранее. Потому остальные султаны так и ненавидят, и боятся его. Хитрый и дальновидный человек, — с этими словами калмыцкий посол распрощался с Тевкелевым. Миновала первая половина декабря. Земля, раскисшая от долгих и нудных дождей, застыла под студеными ветрами.
Обитатели ханского аула насыпали вокруг юрт высокие земляные валы. Глядя на них, то же самое сделали и русские, и башкиры из посольства. Казахи с утра до вечера пребывали в суете и оживлении; забивали верблюдов и жеребят, смолили бараньи туши, обрабатывали шкуры. Байбише принаряжались и усаживались на спины верблюдов, застеленные мягкими потниками. Женщины отправлялись в гости к родственникам, прихватив с собой подарки и часть зимнего убоя. К ханскому аулу то и дело подъезжали люди, вели на поводу жеребят, тащили туши баранов и овец.
Хан величаво сидел на торе в лисьей шубе и всем, и каждому говорил:
— Нынче у нас есть почетный гость. Не оставьте и его без согума. В русское посольство стали наезжать гости с овцами и жеребятами. В эти радостные, праздничные дни, когда гостевание становится основным содержанием жизни любого аула, Абулхаира не покидали думы и заботы. Он думал не о тушах и других дарах, что везли и несли казахи в его аул, а о событиях, которые уже миновали или происходили в степи неслышно и невидимо.
Казахи, простой народ, уже не были так враждебно настроены. Это так. Не появлялись больше «святые», что баламутили темных людей по наущению темных душ. Но Батыр никаких сигналов или знаков о себе не подавал. Его жена, каждый год в это самое время присылавшая сыбагы Абулхаиру и остальным родственникам, нынче такого уважения пока не проявляла. Почему? Видно, посещение Букенбая и Нурали и то, что за этим последовало, далось Батыру не просто. Только теперь он, похоже, понял, в какой капкан угодил: сам явился к русскому послу, дал присягу.
Надменный и глупый Батыр, с одной стороны, породил недоверие у своих сторонников, с другой — желание последовать его примеру! Вызвал насмешки у своих врагов и недоброжелателей... Теперь и калмыцкий посол распространит в Среднем жузе новость о том, что султан Батыр принял русское подданство.
Абулхаир под любым предлогом посылал гонцов к аральцам, каракалпакам, хивинцам, во все уголки степи отправлял своих людей под видом путников, потерявших своих верблюдов и коней, посылал с одной и той же вестью: султан Батыр добровольно дал присягу русской короне. Пусть остальные соображают, прикидывают, взвешивают, как им теперь следует поступать...
Абулхаир был озабочен также тем, чтобы в глазах Тевкелева, а стало быть, и русской царицы, он сам и его старания выглядели должным образом. Хорошо, если будут прибывать все новые и новые главы родов и племен, однако плохо будет, если они будут направлять свои стопы прямо к Тевкелеву, минуя его, Абулхаира. А такое вполне может случиться: его враги уже спохватились, начали понимать выгоду и неизбежность подданства... Но враги его поставили себе цель — во всем и всегда унижать, игнорировать Абулхаира. Для них теперь важнее всего предстать в глазах русского посла людьми, которые самостоятельно, независимо от Абулхаира приняли мудрое решение. Вдруг русская царица предпочтет иметь дело с сильными тюре из рода Жадика?..
Надо опередить события и послать им такое известие, которое еще больше оттолкнуло бы их от русских...
А вот что касается каракалпаков, то их следует подтолкнуть под русское крыло таким образом, чтобы господин посол стал свидетелем его, Абулхаира, великих заслуг перед русским троном... Потом и жадиковские потомки будут вынуждены вслед за Младшим жузом, Батыром, каракалпаками принять подданство.
С каракалпаками тоже все было не так просто. Они были разделены на две враждующие половины, одна из которых находилась под его полным влиянием, вторая же не хотела его признавать. Но если склонить к этому делу одну, вторая в конце концов примкнет, не захочет остаться в стороне от почета и подарков! Ох, уж эта человеческая натура! Душу из себя каждый готов вынуть, чтобы только похвалиться перед другим: «Тебя господин Мамбет одарил чапаном из бархата, а меня — из парчи! Куда тебе до меня!»
Однако следует предупредить каракалпаков, чтобы они ни соглашались сразу на все условия русских. Никто не должен выглядеть в глазах русских более ревностным и преданным, чем он, Абулхаир.
Послу нужно тоже внушить, чтобы он не требовал от каракалпаков принятия всех условий, главное — чтобы они согласились стать подданными. Только бы Тевкелев послушался. Должен послушаться — спеси в нем поубавилось, трезвее взвешивает обстановку, лучше понимает что к чему. К тому же ему невыгодно возвращаться к своей царице с полупустыми руками, так что хочет он того или нет, а слушаться ему придется!
Абулхаир послал Мырзатая в аул Кара-батыра с наказом, чтобы тот пригласил русского посла к себе в гости, а то ни одной юрты, кроме ханской, он еще не видел.
Вскоре Тевкелев и Абулхаир были приглашены на угощение к Кара-батыру. И за сладким чаем Абулхаир обронил как бы мимоходом:
- До меня дошли слухи, что вот-вот придет посол от каракалпаков. Но они считают для себя затруднительным платить ясак и давать заложников.
Тевкелев насторожился, и хан добавил:
— Не думаю, что они будут долго упорствовать. Примут подданство, а там, куда им деваться...
Русский посол промолчал, будто пропустил слова хана мимо ушей.
Спустя пять дней в аул Абулхаира прискакали всадники в лохматых черных шапках. Это были послы каракалпакского хана Кайпа и их главного пира Мурата-шейха Сеита-ходжи. Они привезли с собой письмо. В том письме было написано:
«Благородному и светлейшему послу Ее императорского величества господину Мамбету. Мы, хан каракалпаков Кайып-хан и главный пир Мурат-шейх, услышали о том, что казахские ханы и султаны приняли подданство России. Шлем послов и выражаем желание стать подвластными подданными государыни императрицы».
Отправляя послов, и хан, и пир повелели им: «Советуйтесь с Абулхаиром, во всем слушайтесь хана! Без его согласия не делайте ни шага. Условия, которые принял он, примем и мы».
