Борис Федоров - Царь Иоанн Грозный
Читая это, мы понимаем то одушевление, которое было в древней России к освобождению наших пленных от татар. Выкуп этот бывал и в XV веке, и, вероятно, и прежде, но как дело частного милосердия и благотворительности духовенства. В XVI веке выкуп пленных был делом дворянства и духовенства. Летописец рассказывает, что в 1535 году великий князь Иоанн Васильевич и мать его Елена прислали к новгородскому архиепископу Макарию своего сына боярского с грамотою: «Приходили в прежние лета татары на государеву Украину и грех наших ради взяли в плен детей боярских и мужей, и жён, девиц, и Господь Бог смягчил сердца иноплеменников, и они возвратили назад плен, а за то просили у государя, великого князя, сребра. И князь великий велел своим боярам сребро дати елико достоит, а христианские души из иноплеменников искупити, а государь велел владыке Макарию в ту мзду самому вкупу быти по обежному счёту, а с монастырей своей архиепископии собрать 700 рублей». Благочестивый Макарий с большою ревностью собрал деньги на это, по выражению летописца, «духовное дело», вспомянувши слова Господни: «аще злато предадим, в того место обрящем другое, а за душу человеческу несть что измены дати»? Из летописи мы видим, что дворяне платили на окуп по возможности, с архиерейских имений окуп собирался правильно, как поземельная подать («по обежному счёту»), и, наконец, богатые монастыри вносили значительные суммы по назначению царя и раскладке архиерея. Впрочем, этот сбор был случайным, временным. Между тем беспрерывные пленения русских татарами делали необходимым правильную организацию выкупа. Вопрос об освобождении пленных был одним из важнейших. Вспомним, что из одной Казани было освобождено в 1551 году 60 000 наших пленных: из этого видно, какая огромная масса православных томилась в неволе у татар. Не имея надобности в таком количестве рабов, татары приводили наших пленных на окуп. Но так как дело выкупа не было ещё правильно организовано, то нередко русские, снова были отводимы в рабство. Понятно после этого, почему вопрос об освобождении пленных был предложен царём Иоанном Васильевичем Стоглавому собору наравне с другими важнейшими религиозными делами: «пленных привозят из Орды бояр и боярынь и всяких людей, а иные сами выходят должные, беспоместные, и здесь окупить нечем; а никто не окупит, и тех полоняников, мужей и жён, опять возят назад в басурманство, а и здесь над ними наругаются всякими сквернами богомерзкими. Достоить о семе уложити собор, как тем окуп чинить и в неверие не отпущати. А которые собою вышли, устрой чинити же по достоянию, елико вместимо, чтоб были в покое и без слёз». Следовательно, царём было предложено два вопроса: о выкупе пленных и о приличном устроении их. Отцы собора подали мнение только относительно первого вопроса: «Которых окупят царские послы в Ордах, в Цареграде в Крыму, в Казани или Астрахани или в Кафе, или сами откупятся, тех всех пленных окупать из царской казны. А которых пленных православных христиан окупят греки, турки, армяне или другие гости и приведут в Москву, а из Москвы захотят их опять с собою повести, то этого им не позволят, за то стоят крепко, и пленных окупать из царской же казны, и сколько этого окупа из царской казны разойдётся, и то раскинуть на сохи по всей земле, чей кто-нибудь — всем ровно, потому что такое искупление общею милостынею называется». Следовательно, собор предлагал сделать выкуп делом земским, и притом постоянною посошной податью. Но когда статьи соборного постановления были посланы в Троицкий Сергиев монастырь к бывшему митрополиту Иоасафу, бывшему ростовскому арихиепископу Алексию, бывшему Чуловскому архимандриту Вассиану, бывшему Троицкому игумену Ионе и всем соборным старцам, то они, утвердив все другие статьи, о выкупе пленных написали: «Окуп брать не с сохе, а с архиреев и монастырей. Крестьянам, царь-государь, и так много тягости: в своих податях, государь, покажи им милость». Из этого видно, что троицкие отцы, движимые чистейшим религиозным чувством, желали удержать за искуплением пленных характер «духовного дела», тогда как отцы Стоглавого собора решили сделать его земским, для выгоды святителей и монастырей. Мнение троицких отцов не было принято: окуп собирался согласно решению собора посошно и притом со всей земли.
Запретив остальные беспорядки, указанные царём, без особенных подробностей Стоглавый собор обратил внимание ещё на некоторые бесчинства и суеверия: «На свадьбах играют скоморохи, и как к церкви венчаться поедут, священник со крестом едет, а перед ним скоморохи с играми бесовскими рыщут. Некоторые тяжутся не прямо и, поклепав, крест целуют или образа святых, на поле бьются и кровь проливают: и в то время волхвы и чародеи помощь им оказывают. Кудесы бьют, в Аристотелевы врата и в рафли (гадательные книги) смотрят, по звёздам и планидам глядят, смотрят дней и часов, и на такие чародейства надеясь, поклепца и ябедник не мирятся, крест целуют и на поле бьются и убивают».
Запрещено мужчинам и женщинам, монахам и монахиням мыться в бане в одном месте: этот обычай указан во Пскове. «По дальним сторонам ходят скоморохи, собравшись большими ватагами до 60, 70 и до 100 человек, по деревням у крестьян силою едят и пьют, из клетей имение грабят, а по дорогам людей разбивают. Дети боярские и люди боярские и всякие бражники зернью (карты) играют и пропиваются, ни службы не служат, не промышляют, и от них всякое зло делается: крадут, и разбивают, и души губят. По погостам и сёлам ходят лживые пророки — мужики, женщины и девицы и старые бабы, нагие и босые, волосы отрастив и распустя, трясутся и убиваются, и говорят, что им являтся св. Пятница и св. Анастасия и велят им заповедать христианам кануны завечивать; они же заповедывают христианам в среду и пятницу ручного дела не делать, женщинам не прясть, платья не мыть, камней не разжигать. «Собор запрещает заниматься злыми ересями, которые перечисляются: рафли, шестокрыл, воронограй, острономия, задей, альманах, звездочетьи, аристотель, аристотелевы врата, и иные составы и мудрости еретические, и коби бесовские. Запрещаются языческие обычаи, ещё довольно сильные в то время. Например: на поминках сходились мужчины и женщины на кладбищах; туда приходили скоморохи и гудцы (музыканты); справлялось веселье, шла попойка, пляска, песни. Таким весёлым днём была в особенности суббота перед Троицыным днём. В великий четверток отправлялся языческий обычай «кликать мёртвых», теперь уже совершенно исчезнувший: он сопровождался сожжением соломы. В этот же день клали трут в расщелину дерева, зажигали его с двух концов, клали в воротах домов или раскладывали там и сям перед рынком и перескакивали через огонь с жёнами и детьми. Ночь накануне рождества Иоанна Предтечи повсеместно проводилась народом в плясках и песнях: то было древнее празднество Купалы. Подобные языческие празднества указываются, кроме того, накануне Рождества Христова и Богоявления и в понедельник Петрова поста: в последний из этих дней был обычай ходить в рощу и там отправлять «бесовские потехи».
XVI
Если Стоглав знакомит нас с недостатками и пороками русского общества в XVI веке, то другое замечательное литературное произведение того времени, «Домострой», приписываемое Сильвестру, показывает нам, какую жизнь лучшие люди тогдашнего времени считали образцовою. Составитель Домостроя в поучение сыну своему собрал в одну книгу правила и наставления, которым заповедует следовать всякому желающему жить праведной жизнью. Правила эти он заимствовал из поучительных слов отцов Церкви, по преимуществу Иоанна Златоуста, присовокупив и свои замечания и наставления сыну. Он говорит своему сыну и жене его: «Даю писание на память и вразумление вам и чадам вашим. Если наказания (наставления) нашего не послушаете и не станете следовать ему, и будете творить не так, как писано, то дадите за себя ответ в день Страшного суда, а я вашему греху не причастен».
«Домострой есть зерцало, в котором мы наглядно можем изучать и раскрывать все, так сказать, подземные силы нашей исторической жизни. Это — зерцало нашего древнего домашнего быта, зерцало нашего допетровского развития, зерцало общества и общественности», — писал Забелин.
В составе Домостроя различаются пять главных отделов: 1) как веровать, 2) как чтить царя и вообще светскую власть, 3) как чтить святительский и вообще духовный чин, или духовную власть, 4) как жить в миру, или наказ о мирском строении, и 5) хозяйственный, экономический наказ о домовом строении.
Центром всех поучений Домостроя является личность родителя как главы дома, как нравственно и имущественно большого или настоящего в доме. Все другие лица дома служили как бы необходимою обстановкой, необходимым придатком этой настоящей личности. Но, непомерно возвышая и освящая в лице родителя домашнюю власть, Домострой возлагает вместе с тем на главу дома и великую нравственную обязанность строить и охранять нравы дома, а равно и великую нравственную ответственность во всём, совершающемся в доме, не только со стороны собственных чад, но и со стороны всех домочадцев. Глава дома несёт великую ответственность пред Богом за это нравственное тело, называемое домом: он один за всех должен «ответ дати в день Страшного суда». Эта священная обязанность и великая ответственность сами собою уже давали владыке дома самые полные и самые широкие, беспрекословные права поступать в доме единственно только по своей собственной воле. Пред лицом домовладыки все были детьми, не исключая и их матери, или его жены. Равновесия отношений между мужем и женой Домострой и не предчувствует; жена, с одной стороны, — первый из домочадцев, как первый и ближайший слуга мужа, на обязанности которого лежит весь домашний обиход, а с другой — она старший из детей, правая рука мужа. Муж, господарь дома, оставался единственным, несомненно, самостоятельным, полным лицом; на нём одном утверждался и союз общежития. Родительская опека, как единая нравственная сила, державшая весь строй нашего древнего общества, и помимо писаного учения, должна была водворить в умах непреложное убеждение, что воля старшего есть закон для младших.
