Валентин Пронин - Царь Саул
— Сюда уже идут двести воинов-арамеев из вспомогательных отрядов. Тебе надлежит догнать отягощённый награбленным караван. Уничтожить врагов, вернуть пленных пелиштимцев, их скот и домашний скарб. Гессурских женщин, детей и юношей можно не убивать. Их продадут на остров Алашию, и ты получишь свою долю от продажи. Главаря гессурцев зовут Гешшурах. Его лучше взять живьём и доставить князю Анхусу. Да поможет тебе твой бог, действуй, — закончил речь гонец и передал Добиду сине-красный треугольный флажок на длинной трости. Это означало признание бывших скитальцев воинским подразделением гетского князя.
Скоро подошло двести чернобородых арамеев под командой опытного Хефтара, хорошего стрелка из лука и пращи. Он сказал, что ему поручено находиться в подчинении у Добида.
Не теряя времени, Добид собрал и выстроил в поле воинов — своих и прибывших по приказанию Анхуса.
— Взять пищи и воды на два дня. Остальное мы найдём в гессурском лагере. Точите топоры, мечи и наконечники копий, — коротко объяснил предстоящее дело Добид. — Как только наступит время второй стражи, мы выступаем.
Через сутки воинство с сине-красным флажком (его нёс левит Абитар) достигло мест, где недавно зверствовали гессурцы. Повсюду были видны последствия набега. Сгоревшие гумна с остатками необмолоченного урожая. Почерневшие от огня низенькие небелёные домики, обугленные сады. Раздетые трупы, от которых отбегали сытые псы и взлетали, вытягивая голые шеи, грифы. Кое-где краснели черепки битой глиняной посуды или валялись клочья окровавленной одежды. Подошёл случайно оставшийся в живых печальный старик с измождённым лицом, рассказал подробности.
Добид продолжил поход.
Зифеи-охотники выдвинулись далеко вперёд несколькими разведывательными группами. К следующему рассвету они узнали: выйдя из пределов страны Пелиштим, гессурцы решили разбить лагерь, разобраться с добычей, устроить празднество и моление перед своими баалами.
2
Чёрные шатры из козьей шерсти протянули к чистому небу извилистые дымки. Гессурские женщины готовили пищу после удачного похода и собирались на общее торжество. Повсюду раздавались оживлённые голоса. Суетились мужчины, снимая с верблюдов вьюки. Пробегала стайкой крикливая детвора, весело отнимая друг у друга чужие игрушки. Благословляли смелых и безжалостных молодцов старики. Одобрительно покачивали головами в клетчатых наголовниках. Вспоминали воинственную молодость и свои набеги, приносившие племени скот, невольников, ценные вещи и грозную славу.
В стороне от шатров, под скрипучими повозками сидели связанные пелиштимские женщины. Некоторые прижимали к груди маленьких детей, плакавших от голода и жажды. Их охраняли подростки гессурцев с короткими копьями и длинными ремёнными кнутами. Иногда кто-нибудь из них вытаскивал из-под повозки светловолосую пелиштимскую девушку в изорванной рубашке и кровоточащими мочками ушей от вырванных с мясом серёг. Гессурец волок упирающуюся девушку в сторону, валил на землю и насиловал её под смех и глумливые шутки. На рыдания пленницы никто не обращал внимания. Все испытывали жестокую радость и гордость победителей.
На широкую площадку в центре лагеря вынесли медные изваяния, изображавшие мужчину с длинной бородой, женщину с коровьими рогами и барана, у которого было свирепое человеческое лицо, перепончатые крылья и змеиный хвост. Перед изваяниями поставили золотую курильницу. Подожгли ароматные смолы, разложили дары: бирюзовые бусы, золотые украшения, алебастровые сосуды.
Собралась толпа гессурцев с копьями, луками, короткими кривыми кинжалами. У одних в руках уже сияли полированной медью захваченные у пеласгов щиты и мечи, у других оставались щиты из бычьей кожи, обитые крест-накрест медными полосами. Женщины тоже скопились, будто окаймление площадки, бойко переговариваясь и улыбчиво поглядывая на своих мужей и братьев, героев победоносного набега на безбородых.
Наконец появился вождь племени, человек с густой широкой бородой, в чёрном кидаре и фиолетово-красно-зелёном полосатом халате. Его мускулистые мохнатые руки, обнажённые до локтей, украшали — по пять на каждой — золотые и серебряные браслеты.
— О, Гешшурах! О доблестный! Да живёшь ты бесконечно, благословенный баалами Мим, Зим и Аму! — загалдели гессурцы, вскидывая распростёртые руки.
— О, Гешшурах, о прекрасный и светлый шейх! — взвился над лагерем хор женских голосов. — Да будет счастлива твоя почтенная мать! Да наполнятся плодоносно твои жёны! Да процветут твои дети!
Гешшурах являлся не только шейхом-повелителем, но и главным жрецом. Он что-то прокричал резким голосом, подняв над чёрным кидаром булаву с железным навершием.
Тут же рядом с ним оказался гессурец и затрубил в серебряную трубу, изогнутую, как бараний рог. Звук хрипловатый и печальный, словно не предвещал ничего радостного удачливым воинам и их семьям. Второй гессурец и четверо черноволосых девушек в ярких накидках ударили в бубны и протяжно запели, обращаясь к медным баалам. Вся пёстрая толпа мужчин и женщин подхватила заунывное пение. Через некоторое время гессурцы стали приплясывать и кружиться на месте. А их осанистый вождь воскурил перед баалами, натёртыми воском и ладаном, просмолённые палочки.
Никто из возносящих молитвы гессурцев не подозревал в этот миг, что трое постовых на границе лагеря уже бесшумно зарезаны. Они не догадывались, что неспроста беспокоятся верблюды и шарахаются ослы. Собак, как обычно, в военный лагерь не брали, а потому явление неведомых врагов было для них поражающей до столбняка неожиданностью. Гессурцы полагали, что раз они находятся на земле Эшраэля, враждебные эшраэлитам пелиштимцы не будут преследовать их за жестокий набег.
Вдруг над головами пронеслись стрелы. Одна пронзила трубившего в серебряную трубу, другая ударявшего в бубен. Девушки взвизгнули и упали на землю. Гешшурах недоумевающее оглянулся. Приходя в себя после молитвенного экстаза, гессурцы хлопали трезвеющими глазами.
Вокруг площадки, где плотно сбились воины и их семьи, двумя рядами стояли взявшиеся неизвестно откуда вооружённые люди, натянувшие луки и раскачивающие ремни заряженных камнями пращей. Другой ряд неизвестных бойцов вскинул копья, замерев в позе нападения.
Вопль ужаса одновременно вырвался из гортаней мужчин, женщин и детей гессурского племени. Сначала у них возникло невольное стремление бежать, но бежать было некуда. Тогда мужчины схватились за оружие.
— Стойте! — Это громко приказал по-хананейски молодой белокурый воин и взмахнул железным мечом. — Вы будете убиты все до единого! Вместе с жёнами и детьми! Гешшурах, прикажи своим людям положить оружие на землю, или я начинаю резню…
— Что ты хочешь? — осевшим от страха голосом спросил неизвестного шейх гессурцев. — Кто ты?
— Я Добид из Бет-Лехема, убивший в поединке пелиштимского великана Галата. Я тот, про которого возглашали по всему Эшраэлю: «Саул убил тысячи, а Добид десятки тысяч…» Ты слышал обо мне? Скажи своим людям, чтобы они исполнили приказ. Это моё последнее слово.
— Положите оружие на землю, — прохрипел Гешшурах, малодушно уступая врагу. Он бросил на землю свою булаву. Глядя на него, стали бросать оружие ещё недавно свирепые и безжалостные гессурские удальцы.
— Пусть отроки соберут эти копья, мечи, луки и стрелы. Пусть они принесут их к моим ногам, — холодно распорядился бетлехемец. — Подойди ко мне, Гешшурах.
Трое молодых гессурцев, не желая расставаться с оружием, попытались выскользнуть из толпы и хотели сбежать. Однако опытные стрелки арамея Хефтара наблюдали за ними соколиными глазами. Звякнули тетивы, просвистели меткие стрелы. Трое ослушавшихся приказа упали на затоптанный песок. Дико завыли их жёны и матери.
— Всем умолкнуть! — высоким голосом бешено закричал Добид.
И гессурцы повиновались, потому что полудикие, простодушно-жестокие народы понимают в конечном счёте только угрозу неминуемой смерти.
Гешшурах подошёл, натужно соображая, как бы договориться с противником, застигшим его врасплох.
— Прости меня, доблестный господин из Бет-Лехема, — хитро начал он, кланяясь и затравленно зыркая вокруг. — Ведь ты был врагом безбородых, а с юдеями я никогда не воевал. Давай разойдёмся мирно. Поделим добычу, взятую мной у жителей Пелиштима, и останемся друзьями. Я бы, конечно…
— Нет, — спокойно прервал гессурца Добид, поглядывая на груду оружия, сложенную у его ног. — Сейчас я слуга князя Анхуса из Гета. Я выполняю его волю. Забираю то, что ты захватил у пелиштимцев. и присоединяю твоё имущество: стада, шатры, оружие, ослов и верблюдов. Я дам свободу твоим старикам, старухам, части женщин и тем мужчинам, которые оказались ранеными или больными. Остальные будут связаны. С петлёй на шее их отправят в Гет. Ты тоже станешь пленником князя Анхуса. Пусть он решает, как с тобой поступить.
