Джейн Харрис - Наблюдения, или Любые приказы госпожи
Какой-то старик открыл ворота и махнул рукой, чтоб мы проезжали. Он был в рубахе без сюртука и старой шотландской шапочке и больше смахивал на садовника чем на привратника. Ворота со скрипом закрылись позади нас, залязгала цепь. Кеб остановился у крыльца. Я вытащила из узелка письмо господина Джеймса и сунула в карман. Оставив узелок на сиденье, я вышла из экипажа и велела вознице подождать. Он тронул лошадь, чтоб развернуться кругом, а я окинула взглядом здание.
Оно было двухэтажное, из красного песчаника, с портиком и белыми колоннадами. К передней двери вели широкие низкие ступени. Все выглядело очень мило, и похоже участок при доме простирался гораздо дальше в одну и другую сторону, чем казалось поначалу. Вопреки моим ожиданиям решеток на окнах не оказалось, а окна были высокие и широкие, такие пропускают много света. Я ожидала увидеть безумцев бродящих словно призраки, мужчин теребящих свое хозяйство и бормочущих всякую похабщину. Но ничего подобного не увидела, только с полдюжины самых обычных мужчин, играющих в крикет на лужайке, и столько же скромно одетых женщин. Я предположила в них надзирателей, свободных от дежурства.
Пока я стояла озираясь вокруг, из открытой двери вышла дородная особа в темном шерстяном платье и фартуке, с виду похожая на экономку, и спустилась по ступенькам ко мне. Мы обменялись приветствиями, я сообщила что хотела бы повидаться с миссис Арабеллой Рейд, а она сразу сказала «ну разумеется» (хотя я не поняла, что тут такого очевидного) и «Я миссис Робертсон. Прошу вас, следуйте за мной». Потом повернулась и провела меня в здание.
Бог ты мой, я никогда еще не видала такого роскошества: холл размером с бальную залу, с натертым до блеска полом и широкой лестницей посередине. По одну и другую сторону холла находились несколько широких дверей, а за лестницей дверь поменьше, ведущая в кухни. К моему удивлению, дородная женщина провела меня в гостиную справа, где горничная ставила вазу желтых нарциссов на стол у дальней стены, а вовсе не в какую-нибудь больничную палату, как я ожидала. Я сообразила, что забыла представиться, потом мне пришло в голову, что наверно миссис Робертсон приняла меня за знатную даму, поскольку я приехала в наемном экипаже. Я замялась на пороге, не зная как мне поступить. Может еще не поздно исправить недоразумение? Впрочем похоже экономка просто зашла переговорить с горничной, она приблизилась к ней и сказала несколько слов на ухо. Горничная повернулась.
И в следующий миг сердце чуть не выскочило у меня из груди, ибо я сразу увидела, что это никакая не горничная, а миссус! Она улыбаясь шла к мне. Господи Исусе! Я ее просто не узнавала. Она была в коротком темно-синем платье, открывавшем щиколотки, кремовом фартуке, толстых чулках и грубых башмаках. Волосы у нее были уложены по-новому, на затылке пришпилен маленький чепец.
— Бесси! — Она раскинула руки мне навстречу и я молча бросилась к ней в объятия. — Ты только посмотри на себя! — проговорила миссус, гладя меня по голове. — Ты что, на войне побывала?
— Нет, мэм. — К горлу подступили слезы, но я не хотела расстраивать миссус. Лучше уж закружиться с ней в танце. Чтобы сказать хоть что-нибудь, все равно что, я спросила: — Никак вас тут в горничные определили?
Она отступила назад и повертелась передо мной так и эдак, давая полюбоваться своим нарядом.
— Нравится? — Она рассмеялась. — Просто модная картинка, верно? У меня есть еще одно такое же, только розовое.
Должно быть я ошеломленно вылупила глаза, потому что она снова рассмеялась и взяла мою руку.
— Нет-нет, Бесси. По здешним правилам все без исключения должны принимать участие в работе по хозяйству. Нынче утром я убираюсь внизу, вытираю пыль и расставляю цветы. А вчера заправляла постели. — Она повернулась и спросила дородную особу, поправлявшую портьеры. — Миссис Робертсон, позволительно ли нам с Бесси прогуляться в парке?
Женщина оглянулась.
— Ступайте, миссис Рейд. Мы в любом случае уже закончили здесь. Пожелает ли ваша гостья остаться на обед?
Миссус вопросительно посмотрела на меня. Я заколебалась, по-прежнему думая что меня принимают за знатную даму. Все здесь изумляло меня несказанно. Миссус в новом наряде. Прогулки в парке. Обед, силы небесные!
— О, ты должна остаться! — воскликнула миссус. Потом добавила вполголоса: — Готовят здесь невкусно, но все вполне съедобно. — Она опять повернулась к дородной женщине. — Миссис Робертсон, это Бесси, моя милая преданная служанка, о которой я вам рассказывала.
Женщина улыбнулась и спросила:
— Так значит, вы останетесь на обед, мисс? — Она назвала меня «мисс»! Хотя знала, что я простая служанка!
Миссус сжала мою руку и произнесла мое имя. Я осознала, что стою там дура-дурой, разиня рот.
— О да, благодарю вас, — пролепетала я.
— Хорошо, я скажу кухаркам, — кивнула женщина и снова принялась поправлять портьеры, а миссус за руку вывела меня в холл, а из холла на крыльцо.
Там она остановилась и с нежностью посмотрела на меня.
— Я знала, что ты приедешь. Я ждала тебя Бесси.
Глаза у ней сияли ярче чем когда-либо на моей памяти, такие зеленущие в солнечном свете, аж диво брало. Сердце радовалось смотреть на нее.
Потом я вспомнила про письмо, достала его и протянула миссус.
— От господина Джеймса.
Миссус не глядя сунула письмо в карман фартука.
— Бедный Джеймс, — промолвила она, потом со вздохом повернулась и посмотрела на мужчин, играющих в крикет на лужайке. Она задумчиво прищурилась и чуть погодя сказала: — Знаешь, Бесси, это самое чудесное место из всех, где мне доводилось бывать в жизни.
Я с любопытством посмотрела туда же, но не увидала ничего особо чудесного — только мужчин с битами и мячом да сидевших на траве женщин, которые наблюдали за игрой и изредка аплодировали хорошим подачам.
— Это надзиратели, мэм? — спросила я.
Миссус удивленно взглянула на меня.
— Надзиратели? Господи — нет! В любом случае мы их так не называем. Мы говорим «сиделки». Вот миссис Робертсон — сиделка. Правда главная сиделка, заведующая хозяйством. А дамы и господа, которых ты там видишь, — она снова повернулась к лужайке, — это пациенты.
Лишь тогда я заметила, что все женщины одеты в такие же платья как миссус, только разного цвета. Так значит это пациенты! Выглядели они вполне обыкновенно. Ну да, одни из них были худоваты, другие бледноваты, но в целом они ничем не отличались от нас с вами.
Миссус улыбалась.
— Пойдем прогуляемся, Бесси.
Мы спустились по ступенькам и неспешно двинулись по подъездной аллее в направлении людей на лужайке. Я испугалась, как бы нам не дай бог не пришлось с ними разговаривать, но миссус провела меня мимо, не приближаясь к ним. Несколько дам приветственно улыбнулись и кивнули Арабелле, и она ответила тем же самым. Двое-трое мужчин сняли шляпы. Мы свернули с аллеи в розовый сад, расположенный сбоку от здания. Миссус вела меня по галечным дорожкам между розовыми кустами, уже подрезанными и готовыми к весеннему росту. Участники и зрители крикетного матча все еще были видны, но находились вне слышимости.
Теперь, когда мы остались наедине, я почувствовала, что мы можем разговаривать более свободно.
— Как вам тут живется, мэм? — спросила я. — С вами хорошо обращаются?
— О да, — ответила она. — Надо сказать, Бесси, это заведение совсем не такое, как мне представлялось поначалу. Признаться я изрядно расстроилась, когда поняла куда Джеймс привез меня. Мне следовало започуять неладное сразу, как только Макгрегор-Робертсон предложил мне поехать к Норе. Конечно я поняла, что это уловка, чтобы заманить меня в карету. Но мне было любопытно узнать, что они задумали, ну я и поехала с ними. По прибытии сюда никаких особых подозрений у меня не возникло. Потом я стала разговаривать с одним милым господином — теперь-то я знаю, что это кузен Макгрегор-Робертсона, доктор Лоуренс. Так вот, я поговорила с ним, а когда повернулась кругом, Джеймса и Макгрегор-Робертсона уже и след простыл. Потом меня проводили в мою комнату, и я вдруг поняла что происходит. Однако впоследствии я пришла к мысли, что пожить здесь какое-то время очень даже неплохо.
Мы достигли середины розового сада, где дорожка выходила на открытое пространство. Миссус села на скамью возле солнечных часов, и я присоединилась к ней. Прямо перед нами, в другом конце дорожки, находилась крикетная лужайка. Нигде поблизости не было ни души. Близился полдень, откуда-то тянуло запахом стряпни, солнце припекало пуще прежнего, я не помнила такой теплыни в марте.
Миссус закрыла глаза и откинула голову, подставляя лицо солнечным лучам.
— Видишь там мужчину с битой? — негромко спросила она, не открывая глаз.
Я посмотрела и увидела низенького плотного джентльмена, чисто выбритого, с жидкими темными волосами. Он стоял, сдвинув колени и воинственно размахивал битой, а какой-то высокий мужчина неторопливо шагал прочь от него.
