Кейт Аткинсон - Боги среди людей
Внешний по левому борту, внутренний по левому борту, затем внутренний по правому борту, внешний по правому борту. По окончании проверки падение оборотов при работе двигателя на одном магнето, давление масла и прочее – Фрейзер запросил разрешения на выруливание. Он покосился на Тедди, как будто получить «добро» от него было не менее важно, чем от диспетчерской, и Тедди поднял вверх большой палец.
Стояночные колодки были убраны, и машина двинулась вперед, чтобы присоединиться к процессии на внешней границе аэродрома. Двигатели пульсировали и рокотали, их вибрация пробирала до костей, устремляясь к сердцу и легким. Тедди виделось в этом нечто поразительное.
Пятые в очереди на взлет, они вывернули на дорожку, включили форсаж, напряглись в ожидании, как борзые перед заслонкой, и приготовились сорваться с места по зеленому сигнальному свету. Тедди все надеялся, что на диспетчерской вышке загорится красный – знак отмены операции. Но этого не произошло. Иногда их отзывали на базу и после вылета. Но не в этот раз.
Возле участка выравнивания, у автоприцепа диспетчеров, как водится, собрались провожающие. Наземницы разных специальностей, кухонные работники, аэродромная команда. Присутствовал там и вице-маршал авиации, который салютовал каждому проносящемуся мимо самолету. Идущие на смерть не отдают ответного салюта, подумал Тедди. Вместо этого он показал большой палец Стелле, державшей на руках Фортуну: девушка взяла собаку за переднюю лапу и помахала. По меркам Тедди это было лучше салюта любой «яичницы». Он рассмеялся, и Фрейзер взглянул на него в тревоге. Взлет – дело серьезное, особенно если для тебя это первый боевой вылет, а вторым пилотом у тебя командир крыла. И этот командир крыла позволяет себе какие-то причуды.
Зеленый сигнал не заставил себя ждать, и машина перекормленной птицей пустилась до дорожке, разгоняясь до требуемой скорости в сто пять миль в час, при которой двенадцать тонн металла, и топлива, и бомб отрываются от земли. Тедди помог с рычагами двигателей и, когда Фрейзер потянул штурвал на себя, испытал привычное облегчение: F-«фокс» с натугой оторвался от земли. Тедди невольно дотронулся до лежавшего в нагрудном кармане серебряного зайца.
Они мчались по направлению к ферме, и Тедди поискал глазами фермерскую дочь, но безуспешно. Его пробрал холодок. Она всегда бывала в поле зрения. В сумерках он видел плоские поля, голую бурую землю, темнеющий горизонт. Фермерский дом. Фермерский дом. Они заложили вираж и начали кружить, выстраиваясь в боевой порядок перед полетом в сторону побережья, и когда левое крыло накренилось, Тедди наконец-то увидел ее. Она смотрела на них, задрав голову, и махала наугад – махала им всем.
Эскадрильи, которые базировались на севере, вынуждены были стартовать на час раньше «южан», чтобы успеть к точке сбора. У экипажа оставалось более или менее достаточно времени на рутинные дела. В воздухе они ни минуты не сидели сложа руки, и мрачное самокопание, которому они могли предаваться на земле, отступало. Бортинженер синхронизировал двигатели, подсчитывал запасы топлива, переключался с бака на бак. Включил опознаватель «свой – чужой». Радист развернул выпускную антенну, штурман склонился над картой, уточняя ориентиры, сравнивая действительный ветер с данными синоптиков. Над морем бомбардир стал выпускать «облако». Они по-прежнему летели с навигационными огнями, и Тедди видел красное и зеленое мерцание на законцовках крыльев других самолетов.
Над Северным морем они продолжали набирать высоту. Волны освещались луной, и крылья F-«фокса» блестели серебром. Все равно что в луче прожектора. Стрелки́ короткими очередями испытывали над водой «браунинги». В бомбы вставили запалы, навигационные огни выключили. На высоте пяти тысяч футов все надели кислородные маски, и до Тедди по громкой связи донесся знакомый шелест дыхания.
Над Бельгией их подгонял попутный ветер. Хорошая видимость позволяла разглядеть другие самолеты эшелона бомбардировщиков. Рейд был близок к тому, чтобы считаться дневным, – Тедди еще в таком не участвовал. Его жизнь протекала ночами. Бессонная луна отражалась в реках и озерах, остававшихся внизу, и миля за милей освещала путь экипажу. «Она легка и не робка». Хью раньше любил пластинки Гилберта и Салливана. У них в деревне, в местном зале собраний, давали любительское представление «Микадо», в котором их отец, к общему изумлению, взял на себя роль Ко-Ко, лорда-палача. Привлеченный диаметрально противоположным характером, он зловеще ухмылялся и с надменным видом вышагивал по сцене. «Прямо Джекилл и Хайд», – говорила Сильви. Миссис Шоукросс в той постановке сыграла престарелую придворную Катишу. Опять же лицедейское откровение.
Они достигли первого поворотного пункта близ Шарлеруа – и вскоре началась бойня.
Истребители, как сердитые осы, чье гнездо кто-то осмелился разворошить, были повсюду. Столкнуться с ними так рано и в таком количестве – это был настоящий шок. Да что там потревоженное гнездо – в засаде, казалось, поджидал целый разъяренный рой.
– Вижу падающий горящий самолет слева по носу, – доложил верхний стрелок.
Стоя рядом с Фрейзером, Тедди повсюду видел сбитые машины. Взрывы озаряли небо слепяще-белыми вспышками.
– Это пугалки, сэр? – спросил бомбардир-наводчик.
Командиром звали Фрейзера, так что к Тедди экипаж стал обращаться «сэр», чтобы не возникало путаницы. Все они, по слухам, знали, что немцы используют «пугалки» – зенитные снаряды, имитирующие взрывы бомбардировщиков, – но Тедди верилось в это с трудом. Уж слишком хорошо были ему знакомы эти ослепительно-белые вспышки, изрыгающие грязное, маслянистое пламя. А необстрелянные мальчишки прежде не видели, как падает сбитый бомбардировщик. Крещение огнем, подумал Тедди.
Одни подбитые машины, снижаясь, кружили, как листья, другие падали камнем. По левому борту, извергая огненные ручьи горящего бензина, возник собрат-«галифакс», все четыре его двигателя пылали; находился ли еще на борту экипаж – разглядеть не удалось. Внезапно крылья его сложились, как книжка, и он мертвой птицей упал с неба.
– Сожалею, но это не «пугалка», а самолет, – сказал Тедди и услышал по громкой связи охи ужаса.
Пусть бы лучше ребята пребывали в заблуждении. Самолеты загорались повсюду вокруг, а то и сразу взрывались – экипаж подчас даже не замечал атаки. Стрелок средней верхней башни продолжал вести счет, а штурман делал пометки в бортовом журнале. В конце концов Тедди вмешался: «Прекратить», потому что их дыхание выдавало нарастающую панику.
На левом траверзе мелькнул самолет, охваченный пламенем от носа до хвоста; летел он прямо, но вверх тормашками. А Тедди заметил, как «ланкастер» вспыхнул белым огнем и упал на пролетавший ниже «галифакс». Кружась гигантской искрящейся мельницей, они в сцепке полетели вниз. Увидел Тедди вроде бы и сбитый самолет наведения, который при ударе о землю вспыхнул зелеными и красными, будто карнавальными, всполохами. Никогда еще у него на глазах не бывало такой мясорубки. Прежде самолеты падали где-то вдалеке, как загоревшиеся и тут же умершие звезды. Экипажи попросту убывали, не приходили утром на завтрак – и все; никто особо не задумывался, как именно они покинули эскадрилью. Страх и кошмары их последних мгновений оставались незримыми. Теперь же они неотвязно следовали рядом.
При виде самолета наведения Тедди крепко озадачился. Этой машине полагалось лететь впереди главных сил. Либо она сбилась с курса, либо самолет Тедди оказался не в том месте. Он приказал штурману еще раз проверить ветер. Тедди казалось, что их отнесло к северу от красной ленты. Штурман ответил без особой уверенности. Тедди невольно пожалел, что с ними нет опытного Мака.
Горящие обломки сбитых самолетов усеивали землю миль на пятьдесят-шестьдесят.
Потом, будто новое доказательство мифа о «пугалках», по правому траверзу они увидели, что к «ланкастеру», освещенному, как мощным прожектором, беспощадной луной, осторожно подбирается снизу немецкий истребитель, невидимый хвостовому стрелку. Орудие истребителя было направлено вверх – такое Тедди видел впервые. Ну конечно: а иначе почему так много машин падало как будто ни с того ни с сего? Пушки, казалось бы, смотрели в уязвимое брюхо бомбардировщика, но случись им попасть в крыло, где находились топливные баки, – и у бомбардировщика не оставалось ни малейшего шанса уцелеть.
Тедди беспомощно наблюдал, как истребитель открыл огонь и стремительно вильнул в сторону от своей жертвы. Крылья «ланкастера» взорвались протуберанцами белого огня, и F-«фокс» содрогнулся от килевой качки.
Не успели они опомниться, как по тонкому алюминию фюзеляжа заскребла и застучала орудийная очередь и машина вдруг свалилась в отвесное пике. Тедди подумал, что это Фрейзер пытается уйти от истребителя, но, взглянув в его сторону, с ужасом увидел, что тот навалился корпусом на панель управления. Крови не было – пилот как будто спал.
