Джеймс Джонс - Отныне и вовек
Подполковник Делберт действительно немного запоздал и к тому же привез с собой гостя — бригадного генерала. Генерал был кем-то вроде исполняющего обязанности начальника штаба бригады, хотя официально бригадой командовал генерал-майор. Как ни странно, появление генерала ничуть не смутило капитана Хомса, хотя вообще-то Делберт — свинья, мог бы предупредить. Когда подполковник представлял их друг другу — без уставных формальностей, — его усики встопорщились с некоторым самодовольством. Но даже это не вызвало у капитана тревоги: Хомса по-прежнему занимала мысль, что его жене все же не следовало бы так опускаться.
Сказав, что остальные (два майора из его полка) присоединятся к ним позже, Делберт повел их за собой по выложенной каменными плитами тропинке через дворик, за которым начиналась узкая ложбина, отделявшая офицерский клуб от ярко освещенного гарнизонного госпиталя. Сквозь пустой банкетный павильон, предназначенный для больших приемов, он провел их к лестнице, ведущей в пустую сейчас гостиную, где обычно полковые дамы играли в бридж. Свои чаепития дамы устраивали на газоне во дворе. Уроки гавайских танцев дамы проводили в павильоне. Бывая в клубе, дамы редко поднимались на второй этаж. Но сегодня был день получки, и дам в клубе не было вовсе.
— Льщу себя надеждой, — сказал подполковник Делберт генералу, — что я проявил должную смекалку, выбрав на этот раз день получки.
— Без сомнения, подполковник. — Генерал, который был намного моложе подполковника, сказал это с легкой иронией. И сразу же понравился Хомсу.
Хомс, конечно, встречался с ним и раньше. Он знал, кто это такой. Но встречался с ним только по службе. Оказаться в одной компании с генералом на дружеской вечеринке, как сегодня, — совсем другое дело. А этот генерал был в гарнизоне большим человеком. Он недавно прибыл из Штатов, считался блестящим тактиком, и ему прочили головокружительную карьеру. Осведомленные люди говорили, что его нынешнее неопределенное положение лишь временная необходимость, пока не удастся выпереть чудаковатого генерал-майора на пенсию, отправить старика разводить цветочки и освободить место более молодому. Капитану Хомсу было приятно, что генерал еще молод и видит Делберта насквозь.
— Нас будет пятеро, — пропыхтел подполковник, когда они поднимались по лестнице. — А женщин — шесть. Так, знаете ли, веселее. А? И все смугленькие, сэр. Две японочки, одна китаянка, две метиски — китайско-гавайская смесь — и одна чистокровная негритянка, вернее, почти чистокровная. Говорят, чистокровных на Гавайях уже не осталось.
— Подполковник Делберт считает, что всегда следует пользоваться преимуществами местности, на которой дислоцируешься в данный момент, — сказал Хомс.
Генерал засмеялся и поглядел на него с хитрецой. Он ответил ему довольной циничной усмешкой.
— Чистая правда, — пропыхтел подполковник. — Не всю же жизнь мне служить на Гавайях, надеюсь. Чистокровные гаваянки, я вам скажу, птички редкие, их поймать не просто.
Делберт, как обычно, снял все три квартиры, приказал открыть разъединявшие их двери, и получилась анфилада из шести комнат. Квартиры эти вначале были построены как временное жилье для новых офицеров и командировочных, но давно не использовались по назначению, и начальнику клуба пришла мысль сдавать их небольшим компаниям для вечеринок, чтобы клуб по возможности себя окупал. С тех пор как эту идею начали претворять в жизнь, клуб не только полностью окупал себя, но и приносил доход.
— Ну как, сэр? — гордо спросил Делберт. — Что скажете?
На журнальных столиках были со знанием дела расставлены несколько пузатых бутылок дорогого виски «Хэйг» и две-три бутылки дешевого «Олд Форестер», все нераспечатанные. Еще там стояло три подноса, на них сифоны с содовой и высокие массивные стаканы с цветными картинками.
— О-о, — генерал распрямился во весь рост, а он был высокий мужчина, и потянул носом спертый воздух, еще не успевший выветриться, хотя окна были открыты. — Напоминает старые подпольные пирушки в Пойнте.
Подполковник услужливо засмеялся.
— Насчет бифштексов я уже распорядился. Ими займется Джеф, мой ординарец. А все это я велел ему принести из дома, Мой принцип — полная боевая оснащенность и на войне, и в постели. От этого зависит все. А? Джеф сейчас на кухне, договаривается с поваром. Заодно принесет нам лед.
Генерал рассматривал этикетку на бутылке и молчал.
Делберт широким жестом обвел комнату и шутливо провозгласил:
— Генерал Слейтер, мы, представители …надцатого полка, приветствуем вас в этой райской обители порабощенных мужчин!
Хомс с удовольствием наблюдал, как его непосредственный начальник нервничает.
Худой, стройный генерал небрежно развалился в мягком, обитом ситцем кресле.
— Сэм Слейтер, — поправил он подполковника. — Сэм Слейтер из Шебойгана. Бросьте вы эту дурацкую субординацию, Джейк. Поймите, я верю в необходимость званий и различий, как никто другой, это мой хлеб насущный, но всему свое время и место. Сейчас это ни к чему.
— О'кей, Сэм, — Джейк Делберт неловко улыбнулся. — Принято к сведению. Я…
— И вы, — Сэм Слейтер повернулся к Хомсу, — вы тоже можете называть меня Сэм. Но если попробуете хоть раз назвать меня так в гарнизоне, я вас тут же разжалую во вторые лейтенанты. Понятно?
— Договорились. — Хомс улыбнулся. Генерал нравился ему все больше. — Я никогда не был силен по части шантажа.
Слейтер на секунду задержал на нем взгляд. Потом рассмеялся.
— Знаете, Джейк, а мне нравится ваш протеже, — сказал он.
— Он неплохой парень, — осторожно согласился Джейк. — Но вовсе не мой протеже, — попытался объяснить он.
Слейтер оценивающе наблюдал за ними обоими, как пианист-виртуоз смотрит на клавиши, из которых ему предстоит извлечь музыку.
— Честно говоря, — он улыбнулся Хомсу, — когда старина Джейк сказал, что вечером с нами будет какой-то молодой капитан, я подумал, тьфу ты, только этого не хватало! — Он посмотрел на Джейка. — Хотя мог бы сразу сообразить, что у Джейка Делберта котелок варит исправно, — откровенно соврал он. Даже Джейку было ясно, что это вранье.
— Я знал, что он вам понравится, — в свою очередь стойко соврал Джейк. Его усики пугливо взмахнули крылышками, как птенец, который еще только учится летать.
— Представляю, какую он мне выдал аттестацию, — заметил Хомс.
— Еще бы, — сказал Слейтер. — Разве нет, Джейк? Он мне все про вас рассказал. И про то, как он огорчен, что вы проиграли чемпионат, хотя по праву должны были его выиграть.
— Я всегда по мере сил стараюсь говорить правду, — сказал Джейк.
— Я далеко не любому младшему офицеру предложил бы называть меня просто Сэм, — продолжал Слейтер. — Даже в такой обстановке, как у нас сейчас. Большинство бы это не поняли, верно, Джейк?
— Конечно, Сэм. Они бы наверняка не поняли, — сказал Джейк с некоторым сомнением. Он следил за Хомсом. В таком непочтительном настроении он его никогда раньше не наблюдал.
А Хомс, который никогда раньше не вел себя так непочтительно в присутствии подполковника Делберта, чувствовал сейчас, что между ним и генералом установилось некое тонкое понимание, и это не только подбадривало его, но и обещало безнаказанность. Его подмывало захохотать. Не часто ему доводилось видеть подполковника таким растерянным и неуверенным, его загнали в ловушку, и теперь он боялся ляпнуть что-нибудь не то.
Джейк явно вздохнул с облегчением, когда в комнату вошел штаб-сержант Джеферсон и принес из кухни лед. Он велел ему налить всем по первой порции виски с содовой и неусыпно следил за каждым его движением, потом заставил подать полевой бинокль, хотя тот лежал рядом на столе, и, даже не поблагодарив, отослал в Вахиаву за женщинами.
— И смотри, черт тебя возьми, чтобы никто из гражданских не видел, как ты везешь женщин в моей служебной машине. А то голову сниму! Понял, Джеф?
— Да, сэр, — невозмутимо ответил Джеф. Казалось странным, что он при этом не поклонился.
Джейк даже не оглянулся. Он стоял у окна и, предусмотрительно отступив на шаг, наводил бинокль на освещенные окна по ту сторону ложбины, где было общежитие медсестер.
— Ни черта! — мрачно сказал он и швырнул бинокль на стол. — Хоть бы одна голенькая, ей-богу.
Никто ему ничего на это не ответил. Сэм Слейтер все еще разговаривал с Хомсом. Он рассуждал о младших офицерах и сейчас перешел от частностей к обобщениям.
— Меня сразу же поразило, что вы не испугались. В наши дни большинство младших офицеров в точности как солдаты: боятся начальства до смерти. Что бы они ни делали, о чем бы ни думали, над ними постоянно висит страх, что начальство будет недовольно. И старшие офицеры, по существу, ведут себя так же. Среди них очень редко найдешь кого-нибудь, с кем можно толково поговорить. Поэтому такому человеку, как я, приходится довольно сложно. Понимаете?
