Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева
Филипп Бургундский подхватил полотенце, поданное слугой, и вытер напотевший лоб.
– Давай-ка еще партию. И без верноподданичества.
Совершенно замотанный Гектор де Савез тяжело дышал, поэтому в ответ смог только вяло улыбнуться.
После вчерашнего бала в честь… чего-то там, он провел бурную ночь с одной из фрейлин, что в его возрасте было, пожалуй, уже тяжеловато. И утром пробирался по замку с одной мечтой – отоспаться. Но на свою беду налетел на герцога Филиппа, который не мыслил утра без хорошей партии в jeu de paume12 с любым, кто подвернется под руку. Пришлось Савезу плестись в зал для игр и натягивать перчатку, проклиная годы, фрейлину и вчерашнее бургундское.
– Давай, давай! – подзадорил герцог. – Хороший воин хорош во всем.
– Увы, ваша светлость, я вынужден просить о пощаде. Силы мои на исходе, и третья партия удовольствия вам не доставит.
– Глупости какие! – Филипп, не глядя, отбросил полотенце. – Я еще в детстве считал, что выносливее Савеза никого нет.
– С тех пор вы сильно повзрослели, герцог, чего не скажешь обо мне, – пробормотал граф себе под нос и потянулся за мячом.
Он совсем уж было собрался умереть прямо на месте, но тут двери распахнулись, и вбежавший слуга почти повис на ограждающей зрителей сетке.
– Ваша светлость! Епископ Бовесский только что приехал и просит о немедленной аудиенции! Он в большом волнении, поэтому я позволил себе…
– А, чёрт!
Отброшенная перчатка полетела за полотенцем.
– Тебе повезло, Гектор, – сказал Филипп, выходя из зала и на ходу снимая мокрую от пота рубашку. – Скажи спасибо епископу, иначе я бы поквитался с тобой за ночное распутство…
Савез шумно выдохнул, вознес хвалу Господу, а заодно и Кошону и поплелся в свои покои отсыпаться…
* * *
Бледный до синевы епископ Бовесский мерил шагами покои герцога Филиппа и нервно теребил обеими руками письмо, из-за которого так взволновался, что кинулся в дорогу, невзирая на всякие неотложные дела в своей епархии.
Всё только-только стало так хорошо налаживаться! Ла Тремуй как ближайший советник короля вполне готов был начать переговоры. И, ей Богу, дела с ним можно было иметь, потому что человек, сумевший отодвинуть от трона герцогиню Анжуйскую, внимания несомненно заслуживал. И внимания самого пристального.
Епископ отлично понимал мотивы, побудившие графа обратиться за тайной поддержкой к Бургундии. Понимал, разделял и, конечно же, уважал, потому что сам на месте Ла Тремуя поступил бы так же… Впрочем, он и на своём преуспел немало. И на переговоры эти возлагал надежды большие, очень большие! Уж если дофин, до сих пор гордо задиравший голову, настолько приперт к стенке, что готов просить помощи, значит, выгоду из этого надо черпать полными горстями! У епископа и план уже был готов, сотканный продуманно, скрупулёзно, в котором красная нить приоритетных интересов герцога Филиппа проходила по канве личных интересов самого епископа. И – надо отдать ему должное – себя Кошон не обделил ни в чём!
Но вот письмо!
Пока страшного, конечно, нет. Но перспективы…
Перспективы просматривались не просто неважные – катастрофические!
Поэтому едва на пороге появился герцог Филипп, Кошон бросился к нему с отчаянными словами:
– Ваша светлость! Всё пропало!
Филипп, застегивающий последние пуговицы на камзоле, который надел по дороге, только косо глянул в сторону преподобного, потом выпрямился, поправил ворот, взмахом руки отослал слугу и, дождавшись когда дверь за ним закроется, тихо спросил:
– Что вы так кричите, епископ? Вы уже переполошили половину замка. Разве есть повод для такой паники?
Кошон протянул письмо.
– Прочтите и оцените сами, Филипп. Пока, может, и нет особого повода, но если заглянуть дальше… если оценить перспективы, волноваться нам с вами есть от чего! И лучше сделать это сейчас, чем бессильно кусать локти потом!
Герцог взял письмо. Епископ редко позволял себе называть его по имени, только в особенных случаях. Так что, судя по всему, к письму следовало отнестись со вниманием.
Читал он долго. Пару раз неопределенно хмыкнул, удивленно вскинул брови, потом свёл их к переносице. А когда дочитал, окончательно нахмурился, сел в кресло, медленно и очень аккуратно свернул письмо, явно обдумывая прочитанное, и, не глядя на Кошона, сердито обронил:
– Ну и что?
– Как что?! – подскочил на месте епископ. – Вы разве не поняли?! Герцогиня, наконец, решила осуществить свой план!
– Это я понял. Но дальше-то что? Как можно всерьёз рассчитывать на то, что какую-то крестьянку не только примут при дворе, но и отнесутся к ней со вниманием? Может, ещё и прием в её честь устроят?
– Но, ваша светлость…
– Я всё помню! – Филипп отбросил письмо. – У меня хорошая память, Кошон, и подозрения отца, которые вы мне любезно предоставили когда-то, наверняка не беспочвенны. Но, чтобы всё получилось, герцогине Анжуйской придется раскрыть дофину всю подноготную. А если правда?.. Если эта девица из захудалой провинции действительно Шарлю по крови кто-то близкий? Думаете, дофина это обрадует?
– Если даст надежду, почему нет?
Филипп пожал плечами.
– Меня бы не обрадовало. Равная по крови родственница – это конкурент.
– Но, когда она ещё и последняя надежда…
– Бросьте, Кошон! Когда речь идет о власти, надеяться надо только на себя! А если дофин настолько глуп, что надеется на кого-то ещё, то надо сделать так, чтобы надежда обернулась опасностью.
– Но как!!! – Кошон в отчаянии всплеснул руками. – Ваша светлость, вы внимательно читали? Все эти военачальники съехались не просто так! И эта их якобы небрежность – почему, дескать, девицу и не принять – идет не от слабого ума! Вы разве не поняли – мадам герцогиня уже подготовила почву! И сделала это единственно возможным сейчас способом – она раскрыла тайну наиболее влиятельным и верным ей людям, и ничего не сказала дофину! Для него это будет ЧУДО! Вы понимаете?
Герцог задумчиво отвернулся.
– А этот ваш Ла Тремуй? Нельзя его как-нибудь использовать?
– Нет.
Кошон грузно опустился на стул. Нотки озабоченности, появившиеся, наконец, в голосе Филиппа, словно расслабили его.
– Я бы не стал давать в руки Ла Тремуя подобную информацию. Он наш пока ему выгодно, но с такой тайной… Это же оружие, ваша светлость! И щит, и меч! Кто знает, как он решит всем этим воспользоваться?.. Нет, нет. Нам с вами следует искать какие-то другие пути.
– И, что вы предлагаете? – спросил Филипп. – Вы же наверняка уже что-то придумали.
Кошон вздохнул.
– Как служитель церкви я могу предложить только одно – обвинение в ереси и колдовстве. Это
